Страница 8 из 15
– Это север, – отозвался он.
Эндри снова содрогнулся. Он посмотрел на разрушенную крепость и осенил себя знаком Древа.
– Я ведь только хотел заработать несколько медяков.
Порто испытывал жалость к молодому солдату, оказавшемуся так далеко от всего, что было ему знакомо.
– Ты раньше когда-нибудь участвовал в битвах?
– В рядах армии? Нет. Когда я присоединился к принцу и Камарису, мы направились в Эркинленд. Наши отряды появились на поле боя при Хейхолте самыми последними.
– Даже самые последние должны были принять участие в свирепом сражении. Я тоже там был.
Эндри пожал плечами и пристыженно развел руками в стороны.
– Я находился в тылу. Никто не пытался напасть на меня. Пару раз я замахивался мечом на норнов, которые после падения башни пробегали мимо нашего обоза, но так никого и не ударил. Они слишком быстрые. Словно что-то перелетающее из тени в тень. Они как летучие мыши. Та битва была единственной, которую я видел.
– В Хейхолте я убил норна, – сказал Порто, и в тот момент, под темными небесами и под порывами ледяного ветра, его слова прозвучали обыденно и просто. – Точнее, я сражался с ним, когда он умер. Именно тогда упала башня… Ангельская, или как ее называли… Ты был там, когда это случилось? Все вокруг громыхало и полыхало огнем. Небо алело от молний. Казалось, мир перевернулся вверх тормашками.
Он замолчал на мгновение, сомневаясь, что стоит вспоминать те жуткие события.
– Башня упала рядом со мной, – продолжил он нехотя, – с громким стоном и ревом, будто живое существо. Земля подпрыгнула подо мной, и это сотрясение сбило с ног. Снег, грязь и вода поднялись в воздух, словно огромный кит выпустил струю при дыхании. Затем все это стало падать назад на землю. Несколько мгновений я вообще ничего не видел. Вокруг мелькали камни и комья грязи. Внезапно кто-то выпрыгнул из шквала воды и снова сбил меня с ног. Прежде чем я успел осенить себя знаком святого Древа, лезвие клинка рассекло воздух над моей головой, и чья-то рука ухватилась за ворот. Кто-то хотел убить меня – это все, что мне было известно. Тогда я вытащил кинжал и начал размахивать им. Мне повезло. Я вонзил его в кого-то, и человек упал на меня. Пока мы сражались, его кровь заливала потоком… не струилась и не капала, Эндри, а хлестала, как струя водопада. Потом мой противник обвис, и я поднялся на ноги. Это был один из Белых лисов, и мой нож глубоко сидел в его животе. На самом деле он умер от того, что у него отсутствовала часть головы.
– О чем ты говоришь?
Глаза Эндри расширились, как у младшего брата Порто, когда перед сном ему рассказывали истории о привидениях.
Порто брезгливо покачал головой. Ему не хотелось вспоминать то окровавленное смертельно-бледное существо – причем так близко от норнских руин на вершине перевала.
– Возможно, в него попал обломок башни. Я не знаю, парень. Что-то срезало шлем вместе с частью головы. Уцелевший глаз был закрыт кровавой пленкой. Не представляю, как он сражался со мной – пусть даже те несколько мгновений. Ни один смертный не устоял бы на ногах, если бы его мозг был вырван из черепа.
– Они что, не умирают? – с ужасом спросил Эндри.
Порто молча выругал себя за то, что еще больше напугал друга.
– Нет, конечно, они умирают. Мой противник был уже мертв, когда навалился на меня. Клянусь любовью Эйдона, парень, большая часть его крови уже вытекла к тому моменту. Белые лисы – отличные бойцы. Они сильные и умелые. Называя же их бессмертными, люди имеют в виду только то, что норны живут очень долго. Говорят, эти бледнокожие существа могут существовать веками. Однако, поверь мне, с ярдом железа в кишках они умирают, как и все остальные.
Рассказ старшего товарища не приободрил молодого солдата и еще больше укрепил его дурные предчувствия по поводу предстоящего сражения. Порто решил – в будущем ему следует быть аккуратней в выборе тем для историй.
«Пока Орден Эха посылал призывы по ветрам сновидений, лорд Яарик, магистр Каменщиков, воспользовался чарами Певчих, ведомых Тзайин-Кха, которой в тех финальных битвах предстояло стать одной из наиболее почитаемых мучениц. Ее певчие, переходя на зеркальные маршруты, тайно перемещались среди врагов. Оставаясь незаметными, они сеяли страх в сердцах смертных людей. К сожалению, после гибели Инелуки, Короля Бурь, у них не было сил для чего-то большего. Вызвав смущение в стане противника, они вернулись назад и изложили магистру добытые сведения.
Их донесения не утешили Яарика и его лейтенантов. Хикеда’я сильно уступали в численности. К тому же Изгримнур из Элвритсхолла привел с собой отряды, закаленные в боях.
Лорд Яарик Киджада и его советники понимали, что, покинув Замок Спутанных Корней – пусть разрушенную, но все-таки крепость, – они будут быстро уничтожены. Многие воины под его началом верили, что единственным благородным выбором была доблестная смерть, и они хотели продать жизни по самой дорогой цене, забирая с собой дюжины смертных. Однако имелись и другие – те, кто намеревался покинуть цитадель в ночное время, когда смертные будут ослеплены темнотой. Они надеялись, что какая-то часть отряда сможет вернуться в Наккигу и организовать надлежащую оборону города.
Однако лорд Яарик знал, что тайный отход из Замка Спутанных Корней и дальнейшее торопливое возвращение в Наккигу будут означать не только позорное бегство, но и более постыдное пренебрежение к телу героя-мученика, верховного маршала Экисуно…»
Когда Вийеки осматривал уцелевшие помещения древних руин, эхо молитв погребальных жрецов, воспевавших славное путешествие генерала Экисуно в священный Сад, создавало почти домашнюю атмосферу. Там, в Наккиге – в их городе внутри горы – песнопения церемониймейстеров в честь знатных усопших никогда не прекращались. Они звучали в публичных местах и в храмах великомучеников королевской семьи.
Лишь стены главной башни по-прежнему оставались неповрежденными, хотя балки крыши давно обрушились, и потолком теперь служил звездный небосвод. Проходя мимо огромного гроба и круга бормотавших певчих, Вийеки сделал ритуальный поклон. Затем он увидел наставника, стоявшего у стены в позе медитативного размышления. Как всегда, магистр Яарик выглядел, как воплощение спокойствия, но Вийеки служил лорду Каменщиков более трех Великих лет – в плохие и добрые времена, – и он знал, что его мастер никогда не проявлял равнодушия, каким бы отрешенным ни казался. Вийеки гордился доверием наставника и считал понимание его характера своей тайной обязанностью. «Мы должны уравновешивать внешнее и внутреннее поведение, всегда оставаясь самими собой, – часто говорила его мать: «Думая о правильном порядке вещей, мы сами становимся правильными». Согретый этим воспоминанием, Вийеки сел у ног мастера и начал ждать.
Прошло немало времени, прежде чем Яарик заговорил:
– Я все больше склоняюсь к мысли, что единственной приемлемой тактикой будет прорыв через кольцо черного железа, которым окружили нас смертные. Только не этой ночью, когда они ожидают от нас таких действий. Завтра утром, когда солнце вернется, они атакуют этот холм и стены разрушенной крепости. Мы должны сдержать их любой ценой, а затем, когда темнота вернется, а смертные займутся ранами и будут ожидать того же от нас, покинуть замок и направиться в Наккигу.
Вийеки с удивлением взглянул на мастера, хотя он точно знал, что Яарик не стал бы бежать от сражения.
– Вы не могли бы поделиться соображениями, верховный магистр?
Его наставник раздраженно взмахнул рукой.
– Сам ты подумать не можешь, Вийеки-тза?
При мысли о том, что он обманул ожидания мастера даже в столь малом вопросе, Вийеки почувствовал жар румянца.
– Простите меня, мой лорд. Я понимаю, вы верите, что мы могли бы встретить смерть в каком-то другом месте. Я не вижу разницы в том, умрем ли мы здесь, или чуть выше в горах, или даже у внешней стены нашего города. Вряд ли кто-то из нас уцелеет, когда смертные ворвутся в Наккигу, чтобы уничтожить там каждого жителя.