В огнях Майдана

Совсем рядом раздался громкий бас. «Поезд отправляется!». Мы вскочили.

– Бежим, нас наверное уже заждались. – Коля вскочил, освободив мои онемевшие ноги. – Сколько времени?

– Половина девятого – Бросив взгляд на часы, мои глаза округлились. По времени поезд уже стоит минут пятнадцать.

– Я спал как младенец на твоих руках. – Спешно засовывая куртку в рюкзак, шептал он.

– Я заметила. Пошли, пока нас не увезли дальше.

Свежий осенний ветер раздувал волосы, лаская тело последним теплом уходящего ноября, вихрем кружа дорожную пыль по перрону, которая так и стремилась ударить в глаза. Земля, от долгой дороги дрожала под ногами. Перрон постепенно пустел.

– Привет! – Из разбредающейся по вокзалу толпы, покинувшей поезд, на встречу к нам побежал парень, лет восемнадцати с добродушной детской улыбкой на лице. Кинувшись на Колю, он не переставал причитать. – Ты дома, даже не верится!

– Привет Вов! – опустив на землю своего младшего брата, не выпуская из своих крепких дружеских объятий, он развернул его ко мне. – Вов! Это Марина, знакомься, моя невеста.

Молодой человек не смог скрыть удивления. Видимо только заметив подле своего брата ещё кого-то, он стал оценивающе мерить меня взглядом.

– Да ты я смотрю, время зря не терял. Привет! – В мою сторону протянулась огромная рука высокого подростка, я вложила в неё свою, казалось, что это я ребёнок, а не он.

– Привет! – Робко пожав протянутую мне руку, я боязливо прижалась к Колиному плечу, словно ища защиты. Все казалось мне чужим кроме него.

Они говорили взахлёб, и не могли наговориться, обо всём и ни о чём, как старые друзья, не видевшиеся годами. Словно одноклассники, которых жизнь после школы разбросала по разным городам и встретившись на миг им нужно рассказать всё, что случилось в их жизни с момента расставания. Про меня буд-то забыли. Подобно птицы без гнезда я кружила вблизи этой воркующей парочки, от досады слёзы накатывались на глаза, но обида и гордость душили их. Я то и дело озиралась по сторонам, и чувство чего-то чужого, поглотившего меня сейчас не оставляло ни на миг. Чужой вокзал, чужой язык, чужие люди, словно я попала в чужой сон и никак не могу проснуться, как бы не кричала моя душа, как бы я не пыталась натянуть на лицо улыбку, меня одолевала паника. В этом сне для меня нет укромного уголка, куда бы я могла забиться и наблюдать.

– Маришка, – Коля заметил одолевающий меня страх, и покрепче прижал к себе – ну ты чего? – Любимый бархатный баритон вывел моё сознание из путавшихся в моей душе тревог. – Ну! – подбадривал он меня – Веселее! Уже скоро будем дома.

Я слушала бы его голос века, нет – тысячелетия, он действовал на меня, словно валерьянка на кошку, манит и дурманит, увлекая за собой. Дверь такси захлопнулась, старые савдэповские Жигули помчались по неизвестным и чужим моему сердцу улицам, сменяющим одна, другую.

– Ну ты чего? – Видя мою растерянность, Коля не опускал руки с моего плеча, то и дело сжимая меня в своих объятьях, да в них и только в них я чувствовала себя спокойно. Словно малое дитя, рвалась за ним, бессознательно считая, что мой дом там, где он. Коля знал это, он читал всё в моих глазах, а я в его, поэтому иногда слова нам были не нужны, да и зачем звуки, когда можно говорить сердцем. Его горячий поцелуй словно разбудил меня ото сна в котором я всё больше утопала.

– Всё хорошо. – Не дождавшись вопроса, рассеянно буркнула я.

– Вот тут в арку, и третий подъезд. – Водитель «Печали» покорно выполнял все указания, сидевшего впереди Вовы, который выполнял функции навигатора.

– Нет, нет, нет! – Вдруг вскрикнул Коля, со всех сил прижав меня к себе – Во вторую арку.

– Не забыл, значит. – Ухмыляясь, обернулся брат, желая хоть как-то сгладить свой промах.

– Не так долго меня и не было. – Крепкая рука упала на плечо брата.

– Кстати, вас ждёт сюрприз… – Глаза Вовы блистали, словно два алмаза.

– Так, что я пропустил?

– Зайдёте, сами увидите! – по лицу парня пробежала заборная улыбка, глаза сверкали всё ярче.

– Интригант! – Старшему брату ничего не оставалось, как развести руками и покорно ждать.

Третий подъезд, третий этаж, тридцать третья квартира. От природы я не особо суеверна но от такого совпадения меня бросило в дрожь. Нет, думала я, зря я приехала, зря я согласилась как права была мама, но… сдаваться, сейчас? Когда только и осталось что переступить порог, уже слишком поздно…

Я уже тут, да и как объяснить мою робость кроме как не желанием познакомиться с будущими родственниками. Да и Коля мне не сможет никогда простить этого. Нет, я буду храброй! Железная дверь передо мной со скрипом распахнулась, на пороге появился высокий молодой мужчина, лет двадцати пяти, довольно крупного телосложения, но с лицом никак не подходящим его формам, его, казалось мне, прилепили отдельно, вырезав из голливудского журнала.

– Сюрприз! – Закричал он, неестественно оскалив белоснежные зубы.

– А! – Коля растерялся – Вовка мне не сказал, рад тебя видеть Петь! – парни обнялись по братски – это моя Марина, прошу любить и жаловать!

– Привет – лукаво буркнул парень и улыбнулся по лисьи.

– Привет – удалось мне выдавить ему в ответ, опуская глаза от прожигающего насквозь взгляда.

– Мам, пап, я дома! – скрипучая дверь распахнулась и мы с Колей вошли внутрь квартиры.

В коридоре появились родители, после недолгих объятий мать, взяв меня за руку, увела на кухню, а отец остался расспрашивать сына. В душе я ликовала, что мне наконец-то удастся скрыться от множества любопытных взглядов, словно свора собак со всех сторон, бросавшихся на меня. Мне было неловко и неуютно, ощущать себя в этой совершенно новой для меня роли – будущей жены. Неизвестность будущего пугает, но сейчас оно полностью ускользнуло из моих рук.

– Я так рада что ты вы приехали – не молодая женщина суетясь с обедом перекладывала салаты в красивые чашечки, посыпая их сверху зеленью и кунжутом не переставала расспрашивать меня обо всём и ни о чём одновременно. – А твои родители без проблем отпустили тебя?

– Мама да, но папа пока не знает. – Я никогда не умела врать, считая, что рано или поздно правда всё равно всплывает и от этого становится только хуже. Даже маленькие мелочи, которые приятнее утаить для своего же спокойствия в дальнейшем перерастают в Шекспировскую драму с необъятным размахом и печальным концом. Пусть это больно, пусть меня ненавидит весь мир но я говорю только то, что думаю, а иногда совсем не думаю, что я говорю.

– Он наверное у тебя строгий? – Она смутилась, но виду не подала, видимо моя откровенность не возмутила её.

– Нет, он просто генерал. – Я вздохнула, в голове всплывали отрывки из детства, на мгновенья, унёсшие меня далеко от сюда и даже немного успокоили.

– Генералы Украинской армии все такие – с материнской улыбкой на безмятежном лице стала успокаивать меня женщина. Кажется, ещё немного такого тепла, этих слов, этой улыбки, её заботы и я как и Коля назову её мамой. Но мой язык всегда был моим врагом, а разум слишком молод и наивен что бы во время его прижать.

– Он Русский – сорвалось с моих губ – мы с Ростовской области, там и с Колей познакомились, на границе.

Хрустальная салатница времён СССР выскользнула из обмякших рук, в дребезге разлетевшись по кухне. Материнская улыбка исчезла с лица пожилой женщины. Глаза поблекли, а морщины, ещё недавно разгладившиеся незримой рукой счастья и мерцающей улыбкой, словно шрамы рубцевали некогда прекрасное лицо. Всю жизнь она мечтала о дочери, но бог подарил ей только сыновей. Мы обе так долго ждали этой встречи, но я никак не могла предположить, что одна моя фраза в дребезге разнесёт все мечты о счастливой семье по мраморной плитке кухни Киевской квартиры.

– Я помогу – списав всё на неосторожность, я кинулась собирать осколки и салат с пола, но меня оборвал дрожащий холодом голос.

– Ступай, я сама… – В нем было столько печали, что мне стало не по себе, мурашки пробежали по моей спине, на лбу выступила холодная испарина.