В огнях Майдана

Анастасия Попова

В огнях Майдана

Предисловие

С какой стороны не прильнуть к политической карте мира, не найдёшь ни одного клочка земли, ни одного более или менее развитого государства, которое когда либо в истории не считалось колонией или метрополией. Когда континенты разрывали на части, тщательно вымерялась правильная геометрия стран Африканского мира, который подобно бешеной собаки рвала между собой Европа, это считалось в порядке вещей. Но, время идёт, а мир не меняется. Старые понятия вуалируются под демократические лозунги, камуфлируя истинные цели, а не имеющие жесткого хребта продолжают страдать.

Столетия сменяли столетия, но порядки в умах и сердцах остались прежними. Сильные стремились управлять слабыми, выкачивая ресурсы из стран третьего мира. Но даже сто лет назад было трудно поверить, что одной из таких стран станет Украина – никогда прежде не преклонявшая колен, и не знавшая гнёта колонизации. Но мечты о свободе, евро интеграции и независимости, словно карточный домик пали во лжи большой европейской мечты Незолежной, так манившей на Евромайдан молодёжь, оставивший после себя руины и кровоточащие раны.

Глава 1

Самый страшный враг – сомнение,

Из-за него мы часто теряем то,

Чего могли бы достичь,

Но испугавшись, даже не попробовали…

Поле, Русское поле, воспетое великими поэтами и писателями, которому нет ни края, ни конца. Оно начинается прямо у твоих ног и уходит взор вдаль за горизонт, только лёгкий ветерок трепет зелёные головки, безмятежно поющие свои завораживающие сонеты. Даже просёлочная дорога, соединяющая два небольших посёлка, пробегающая вдоль него не может очертить границ зеленеющего осеннего поля. По её изгибам редко ездят машины, извилистая дорога, безмятежно бегущая по краю нетронутой первым морозцем зелени, оживает лишь в посевную и во время уборки, но в промозглые ноябрьские деньки на ней не найдешь не единой души. Дожди нещадно размывают границы этой не нанесённой ни на одну карту одинокой дороги, но она, словно не желая сдаваться, вновь восстаёт из болотной трясины Русской распутицы.

Только два пограничных столба и облупившийся от старости шлагбаум, напоминают о том, что именно она соединяет два, когда-то братских государства. Дорога стратегического назначения такая же, как миллионы других, словно река, разделившая два берега, так и манит зачарованных красой полей путников перейти её вброд.

Я люблю это поле, этот промёрзлый после ночного морозца песок, словно набросок ловкой кисти самой природы, разлился в онемевших от холода изгибах, когда-то, словно лава он обжигал стопы, просачиваясь сквозь пальцы пылающий и беспощадный, а сейчас словно хрусталь рассыпался от неловкого прикосновения. Такой непостоянный и непосредственный, но я любила каждую его пищику, ведь он устилал дорогу к самому дорогому, что есть у меня в этом бренном мире. Сердце трепещет подобно озимому полю от холода ожидания, ещё мгновенье и этот безмятежный простор озарит любимый силуэт. Я помчусь к нему, круша песчаные замки, по той же дороги, которая когда-то до боли обдавала жаром ноги, так же как и его взор до сих пор обжигает моё сердце. Нет, я не могу больше ждать. Ожидания беспощадно томительны, когда тебе восемнадцать флюиды бабочками разносятся по животу, словно раскалённый песок, выжигая все мысли, кроме одной, мечте о скорой долгожданной встрече.

Край солнца уходил за горизонт, предавая зелёному полю магическую красоту. Её краски под ласковыми ускользающими лучами обрели новые, едва уловимые оттенки. Даже кисти самого гениального художника не смогли бы передать её чарующую непорочность новой жизни, которую вскоре укроет пуховое снежное одеяло, и весной преобразившись, оно возродится вновь уже с новой силой, распустит свои золотые колосья, но не перестанет напевать под потоками ветра свои непринуждённые мотивы.

Ни суеты, ни лишних звуков, только соло безмятежного поля, еле слышное перешёптывание зелёных колосков под аккомпанемент сверчка ищущего убежище в преддверии зимы. Солнце заходило, звуки безмолвной тишины становились всё громче, а его так и не было.

Из-за холма появился силуэт. Сердце задрожало, в унисон подпевая зелёному бескрайнему полю. Он не забыл, он идёт. Счастье незримыми лучами рвалось наружу, затмевая отблески уходящего солнца.

– Привет! – Не успев вымолвить последний слог, губы слились в поцелуе, мурашки волнами разбежались по телу, пальцы рук жадно ласкали любимые черты лица.

– Привет, я ждала тебя. – Шепнула я не успев открыть глаза от пьянящего поцелуя.

– Я пришёл, как только смог. Ты готова? – Но вопрос с его губ вырвался столь неуверенный, что сердцу ничего не осталось, как прокричать многозначное…

– Да! – Улыбка не сходила с лица, душа ликовала, этот день настал…

Он молча взял мою руку и повёл в закат, в даль от шёпота поля, по узкой песчаной дороге схватившейся от вечерней прохлады и рассыпающейся в прах от грубых прикосновений подошв, такой же холодной, как и этот ноябрьский вечер.

Автобус невольно заворчал, мотор несколько раз буркнул, но поддался опытным рукам пожилого водителя, он мило улыбнулся своим последним пассажирам, с любопытством всматриваясь в солон через зеркало заднего вида. Темнело стремительно. Уже через каких-то четверть часа последний рейсовый автобус из Панченково, разрезая тьму светом фар, поблёкшим от времени словно очи старца, мчался в Должанск.

Для любящих сердец нет времени. Секунды счастья длятся столетиями, а всю жизнь можно уложить на ладони в мгновение блаженства. Такая любовь неподвластна тяготам быта, и даже старость не властна над нею. Подобно кокону она обвивает свою жертву, овладевая ею, и лишь в нём сосредоточена вся жизнь. И только року подвластна дальнейшая судьба. Суждено ли зародиться бабочке, прожить жизнь днём блаженного счастья или оставив мечты и надежды ползти гусеницей по угрюмой дороги жизни.

Ворча и чихая, как седовласый старик, автобус остановился у перрона. Коля взял меня за руку. В душе зрели зёрна сомнений, рука невольно отдёрнулась.

– Может, стоит оставить эту затею? – Мне было страшно неизвестность всегда пугала меня и даже он, мой лучик, не мог дать уверенности сердцу.

– Тебе нечего бояться. – Его голос прозвучал так уверенно, что раскаты паники ни надолго покинули моё тело.

– Я знаю, но… – его палец лёг на её нижнюю губу.

– Всё будет хорошо, они тебя примут. – Океан этих чудесных глаз не способен ни на обман, ни на предательство. Он может лишь смыть волной, утащив в свои глубины заглядевшегося его красой.

– Очень на это надеюсь. – Коля словно пушинку подхватил меня со ступеней старенького ПАЗА.

– Как же здесь красиво, – окинув глазами сумерки, шепнула я ему на ухо. Опустевший перрон гипнотизировал своей тишиной и только потрескивающий щебет одинокого фонаря освещавшего нас сотрясал сумрак стремительно наступающей ночи.

– Да, полный штиль, ни дуновения ветерка, тишина. Так и веет спокойствием.

– Такие затишья несут с собой жестокие бури.

– Только не здесь. Оглянись вокруг, полной грудью вдохни этот чудесный воздух и ты поймешь, почему за два с лишнем столетия небольшой казачий курень вырос в прекрасный город. Он не подвластен бурям – это поистине райский уголок. – Парень опустился на колени – Сколько пережили эти рельсы, – его тёплая рука скользнула по безжизненно холодному железу – по ним наши деды уходили на фронт, их нити паутиной связывают города друг с другом, они объединяют и разделяют судьбы, унося вдаль любимых и воссоединяя их вновь, а сами такие холодные. Будто им чужды наши проблемы.

– Ты у меня неисправимый романтик. – Руки обвили его лицо, чуть алые от холода ноябрьской ночи губы вновь скользнули по его гладко выбритой щеке.

– Пойдём за билетами? – В душе Коле хотелось как можно быстрее познакомить меня с родителями и объявить о помолвке, как только закончится срок службы, я тоже этого хотела, но страх не понравиться его родителям был сильнее.