Тизер 2

Видимый результат сложного восстановительного процесса – это всего лишь порез от травинки и пара капель вытекшей крови. Крови... Той самой жидкости, что оборотень с легкостью учует за пару километров...

- Бежим! – Кродиус хватает Дарину за руку и срывается с места.

- АУу-у! – прерывистый вой холодит кровь.

Последние лучи солнца прокатываются по полю оранжевыми штрихами, отдают тепло оставшегося дня. Луна уже заняла место в ночном карауле. Она, словно актер второго плана, ждет, когда же рок-звезда покинет сцену и позволит получить хоть сотую долю зрительских оваций.

Испарилась боль в ногах и усталость. То же самое ощущает и Дарина, лицо, призывающее сжалится над хрупкой девочкой, теперь выражает полную серьезность к происходящему. Кродиус больше не тащит ее за руку, девушка бежит сама.

Холм со скальным основанием лежит на расстоянии километра. Парень уверил Дарину, что возвышенность – их шанс на спасение, но на самом деле то, что они поднимутся над долиной на пару сотен метров, не гарантирует безопасность. Кродиус уповает лишь на непроверенные факты из небылиц о том, что оборотни редко покидают леса и ненавидят открытые пространства.

В перекрестье последних солнечных лучей и бледного отблеска луны парень замечает выползающую из леса фигуру. То, что ковыляет на запах свежей крови, напоминает выбравшегося из сотни капканов медведя. Человекоподобный торс покрывают ошметки одежды, правая сторона тела превышает в размерах левую раза в полтора, на непропорционально большом плече колышется шерсть.

Ребят преследует что-то склеенное из двух половинок. Сторона, освещаемая солнцем, двигается рывками, судя по всему, ощущает боль от перевоплощения. Лапа, скрывающаяся в тени, будто самостоятельный организм, тащит себя вперед, вгрызаясь когтями в землю. Шея с обеих сторон покрывается шерстью, раздувается горб, все выше поднимаясь над неестественно болтающейся головой.

Алый диск солнца сползает по оранжевому полотну. От правильной окружности остается сначала полукруг, а затем лишь скрывающаяся на другой стороне планеты мандариновая долька. Поляна погружается в темноту. Оборотень останавливается, тело рвет на части под протяжной вой:

- АУ-У-У!!!

Спустя секунду волк размером с медведя гризли четырехметровыми прыжками мчится к капельке крови, стекающей по бархатной ножке.

Ребятам оставалось пробежать метров триста, но топот вбиваемых в землю лап подсказывает, что они не успеют. Кродиус останавливается.

- Кро, милый, что ты делаешь?! – протестует задыхающийся от нехватки воздуха голос.

- Мы не убежим, Дарина, – прикрывает ее спиной. – Не убежим...

Поднимает руку. В кончиках пальцев скапливается энергия, стекается в кулак, образуя сгусток ослепляюще-белого света. В радиусе десяти метров становится светло, Кродиус отводит руку за спину, чтобы не засветить приближающегося оборотня.

Существо весом в полтонны мчится со скоростью гепарда, из-под лап вылетает земля. Настигнет уже через десять секунд...

Метрах в семи оборотень прогибается. Задние лапы соприкасаются с передними, после чего тело вытягивается в атакующем прыжке. Кродиус уходит в сторону, доставая из-за спины сюрприз.

Магическое светило обжигает сетчатку ночного хищника. Клацающая зубами пасть искажается гримасой боли, мохнатые веки закрывают глаза, пытаются сдержать поток прущих слез. Оборотень пролетает мимо и заваливается на бок, теряя ориентацию в пространстве.

Кродиус высвобождает энергию из руки. Спасительный фонарик зависает в воздухе, пальцы еще раз накапливают свет. Секунд через тридцать поляна напоминает площадь во время ночной ярмарки, только вместо десятков керосиновых ламп, землю освещают колыхающиеся в воздухе микрозвезды.

Происходящее превращается в полуслепую охоту. Оборотень кружит вокруг развешанных в воздухе светил, что укрывают еду. Терзающий голод и продолжающая подтекать рана Дарины сводят хищника с ума, чувство самосохранения выбирает меньшее из двух зол. Соглашаясь травмировать глаза в обмен на вкус крови, оборотень бросается в гущу света.

Рычащая тварь достала Дарину с четвертой попытки. Когти оставляют на спине четыре борозды глубиной по три сантиметра. Струящаяся кровь брызжет на траву, крик боли и отчаяния застилает Кродиусу уши. Страдания девушки ранят его в самое сердце, ненависть к ужасному созданию преобладает над страхом. Опьяненный желанием отомстить парень бросается на зверя.

Мир погружается в красные тона. Вытянутые вперед руки обволакивает черный дым, будто от тлеющей смолы. Пальцы касаются грубых волосков шерсти...

Тушу весом в четыреста килограмм отбрасывает будто тряпичную куклу. Волосатое чудовище с текущими по подбородку слюнями и озлобленным оскалом превращается в скулящий комочек шерсти. Оборотень поднимается, но лапы не держат, в глазах сеется страх.

Кродиус ощущает наполняющую силу, кажется, что он становится больше и выше, крепнет в руках и ногах. Им движет ненависть за причиненную Дарине боль...

Ручонки, толщиной с ножку кухонного стола, хватаются за обмякшие конечности оборотня, тащат в разные стороны. Хрустит опорная лапа, отделяется от тела, под жалобный скулеж зверя.

Парень склоняется над обидчиком. Руки, будто автоматические манипуляторы, рвут оборотня на части. Изо рта обезумевшего Кродиуса вылетают басистые и неразборчивые звуки, складываются во что-то похожее на заклинание или проклятие...

Закрываю книгу, тянусь к валяющемуся рядом рюкзаку.

- Тише, – кто-то кладет руку на плечо.

- Что за...

- Да, тиш-ш-ш-е! – шипит в ухо и надавливает. – Читаешь?

- Ага-а-а.

- Молодец, – ослабляет хватку. – Как зовут?

- М-м-мирон.

- Лежи тихонько, Мирон, – убирает руку. – Будешь шуметь – девочки отрежут яички и замучают до смерти!

Улавливаю чьи-то шаги. Из лесной опушки метров в трехстах выходят четыре амазонки, трое несут за спинами луки, последняя тащит на плечах копье, будто коромысло. Идут почти беззвучно, смотрят под ноги. Камуфляжные цвета одежды и разукрашенных частей тела помогают слиться с местностью.

Провожаю девчонок взглядом, поворачиваюсь к незнакомцу. Мужик, лет под тридцать пять, копается во внутреннем кармане армейской куртки, зубы теребят спичку:

- Спас я тебя! – достает прозрачный пакет измельченного табака и железную фляжку. – Не дай бог, им мужика поймать!

- Почему? – слегка отстраняюсь.

- Это же амазонки!

- И что?

- Как что?! – откидывает подбородок. – Ты, новичок что ли?

- Не совсем, но...

- Это ж одичавшие бабы! – высыпает из пакетика горочку табака, занюхивает правой ноздрей. – Ух! Меня, кстати, Погранцом зовут.

Пожимаю протянутую руку. Мужик отвинчивает и передает фляжку:

- Будем знакомы!

Бухать в пять часов утра – не лучшая идея, но отказать спасителю не могу. Примыкаю к горлышку, терпкий вкус вискаря наполняет рот.

- Так, что с амазонками? – спрашиваю на выдохе и возвращаю флягу.

- История началась три года назад, когда ежедневный онлайн не достигал даже десяти тысяч игроков. Это были времена возможностей, – поднимает фляжку над головой, будто исполняет какой-то ритуал распития ирландского. – Тысячи! ТЫ-СЯ-ЧИ! Незаселенных и неосвоенных замков, городов, поселений, рудников и шахт. Кто угодно мог зарегистрировать права на владения, просто попав внутрь. А сейчас?! Знаешь, что сейчас?

Мотаю головой.

- Игроки ведут ожесточенные войны даже за самые говеные деревушки. Десятками отправляются на респ ради того, чтобы закрепить за своим ником недвижимость вроде: скотоводческой фермы, зерновой мельницы или пасеки, – вдруг ноздри Погранца начинают активно шевелиться. Мужик будто проверяет не испортил ли кто воздух, после чего набивает табаком вторую ноздрю. – Даже самый маломальский актив в правильных руках может приносить прибыль, понимаешь?

- Ага.

- Ты, будто в две тысячи семнадцатом, приехал из провинции в столицу. Никто тебя здесь не ждет! И если рассчитываешь стать независимым и побороться за место под солнцем, то придётся сильно попотеть.