Страница 40 из 60
Деньги, честное слово морского офицера и лакей в полный рост — зарука того, что завтра рано поутру оба законопослушных джентльмена возвратятся за решетку, чтобы оставаться там до решения суда. В конце концов, сам констебль будет только в выигрыше — ему не придется всю ночь сторожить эту скандальную ватагу.
Обретших дорогостоящую свободу джентльменов запихнули в автомобиль, который рванул с места. Вздымая пыль и песок, как на гоночной трассе, «Ролс- Ройс» резко свернул с дороги на узкий проселок и помчался через кладбище. Кресты, надгробные памятники и живописные склепы мелькали в свете фар:
Странную дорогу вы выбрали, а, мистер Честер? — бухтел коммандер. Хмель еще не успел выветриться из его головы, и он неуверенно ориентировался на местности.
Первые дождевые капли тревожной дробью застучали по кузову автомобиля:
Так значительно ближе! — ответил дворецкий, выжимая сцепление.
Мы куда-то спешим?
Горничная бросила горящий камин, как бы в доме не случилось пожара!
Автомобиль резко ушел вправо, снова выскочил на дорогу, а прямо за ними молния разорвала небесный свод напополам, шарахнула в засохший ствол рядом, языки пламени мгновенно разбежались по ветвям и сучьям. Огасту показалось, что в свете искр среди веток и мрамора мелькнул и синий плащ и яркая косынка, но это были всего лишь причуды битвы между светом и мраком. Дерево продолжало полыхать, хотя вода лилась с небес сплошным потоком и кружевными брызгами разлеталась из-под колес. Фары выхватили из смеси воды и мрака ворота парка, привратник едва успел распахнуть их — ветер трепал полы его неуклюжего дождевика.
Не сбавляя скорости, они пронеслись через парк. Их преследовали порывы ветра — с хрустом ломались ветки деревьев, мутные потоки дождевой воды неслись по канавам со скоростью горных рек. Статую Фавна сорвало с постамента, под раскаты грома она рухнула наземь и раскололась, не попав на капот только потому, что автомобиль успел остановиться секундой раньше. Ветер превратил единственный зонт в инженерное недоразумение за секунды; они зашагали ко входу, сгибаясь под нещадно хлеставшими струями ливня. Мистер Честер с усилием распахнул перед ними двери: — Прошу под гостеприимный кров Энн-Холла, джентльмены!
Огаст переступил порог — особняк встречал их как победителй.
Бой часов возвещал полночь.
XVIII
Май, между 14 и 15 числом, 1939 г. 00–00 по Гринвичу
Огаст почти согрелся, но продолжал лежать на кровати без сна: стоило закрыть глаза, как из черной воды всплывала дряблая распухшая рука, на ней изгибался подковой фиолетовый след от укуса. «Ты убил ее, ты!» — Огаст вылез из постели, взял блокнот, карандаш и разобрал свой утренний кошмар, как детские кубики, — нет, злобная старуха мало напоминала графиню Таффлет.
Ее черты затенял надвинутый капюшон, но он точно помнил крючковатый нос, сухощавую фигуру, и руки — очень крепкие, цепкие, почти мужские руки в грубых перчатках. Еще он тщательно зарисовал эмблему, которую видел на щите своего спасителя- рыцаря, — «Адамова голова», символ христианского спасения и искупления греха жертвенной Кровью
Христовой: череп на фоне скрещенных берцовых костей. Только у рыцаря фоном для черепа служили не кости, а две скрещенных сабли.
Мистер Картрайт набросал эмблему в блокноте — череп получился очень похожим на набалдашник трости княгини Львовой. Только информации в таком знании было до обидного мало: черепа использовали как эмблему все кому не лень — от монахов-аскетов до морских «джентльменов удачи»!
Он долго сидел, подперев голову ладонью, — мысли путались, но не спешили уступить место сну. Жаль, что в его идеальный череп своевременно не пришла мысль попросить у доктора Рихтера снотворного или хотя бы успокоительных капель!
— Огаст… Оооооогааааст… Гааасссси — ас- ссссиии… иии…. — позвали его из темноты.
В спальне он был один, но звук не замер — он продолжал сочиться как комариный писк, проникая прямо в мозг; противно щекотал внутри черепной коробки и принуждал встать и идти, идти на этот ноющий, всепроникающий звук. Он вышел из комнаты и отправился в путь по бесконечному коридору.
Гроза закончилась, лунные лучи струились сквозь оконные переплеты неоготического стиля, но ему не нужен был свет: невидимый поводырь уверенно подталкивал его вперед и вперед, пока не привел к двери кабинета.
Дверь была не заперта и бесшумно открылась, стоило слегка надавить на нее. Здесь было свежо — порывы ветра распахнули двери узенького балкончика, на пол натекла целая лужа воды, наглотавшиеся лунного света головы из этнографического собрания семейства Колдингейм излучали мерцающий свет, тяжелые портьеры намокли от дождя. Огасту показалось, что за одной из них кто-то стоит: влажная ткань облепила человеческую фигуру, а ниже совершенно явно просматривались очертания носков обуви.
Мистер Картрайт затаил дыхание, как можно тише и незаметнее пошарил рукой по стене и дернул за шнурок звонка — одновременно с его движением портьера оборвалась и с глухим звуком рухнула к его ногам вместе с телом. Огаст мог бы грохнуться рядом или заорать, но за последние дни ему довелось перевидать столько тел в самых неожиданных и плачевных состояниях, что на этот раз он предпочел молчать и сохранять вертикальное положение до появления мистера Честера.
Дворецкий молча вручил Огасту лампу, опустился на колени и осторожно разобрал складки ткани, представив его взору знакомую шелковую косынку, прямой профиль, высокие скулы и стриженые волосы леди Уолтроп!
Обеими руками Маргарет прижимала к груди книгу — Огаст немало удивился, вытащив том из замерших пальцев: это был любовный роман с золотистым корешком — из тех, что он видел в девическом обиталище мисс Львовой. В игривой виньетке поблескивало название: «Железная дева».
Железная дева — так называлось средневековое пыточное устройство с острыми иглами внутри, протыкавшими тело несчетной жертвы сразу во многих местах. Маргарет очень подошло бы такое прозвище! Только не сейчас — сейчас Мардж была больше похожа на тряпичную куклу, чем на «железную деву»: расслабленные конечности выскальзывали из рук джентельменов, пытавшихся устроить ее на кровати, а голова съезжала с подлокотника кожаного дивана, на который ее пытались уложить. Жизнь в ней еще теплилась, в этом Огаст убедился лично, прижав дрожащие пальцы к голубой жилке на шее. Кожа Маргарет была теплой, она дышала — но никак не реагировала на происходящее. Огаст добросовестно хлопал ее по щекам и растирал ладонями уши, как советуют поступать в справочниках по первой помощи с людьми, испытавшими переохлаждение. Мистер Честер попытался влить «ее милости» в рот коньяка — единственного напитка, обнаруженного в кабинете, но эта мера тоже не возымела успеха. Тогда дворецкий вытащил английскую булавку и без всякого пиетета уколол леди в руку — она даже не дернулась. Чтобы вызволить телесную оболочку Мардж из мокрой одежды и запихать в плед, пришлось вызвать с кухни экономку (которая уже возилась с завтраком).
Леди Уолтроп требовалась срочная медицинская помощь!
Несмотря на ранний час, доктор Рихтер, которому Огаст бросился звонить, пока Мардж переносили с дивана на кровать в освободившейся спальне, выслушал его со вниманием и пообещал прибыть незамедлительно.
Надо было успеть привести себя в порядок! — из- за временного отсутствия Лесли дворецкий помогал Огасту облачиться в утренний туалет лично.
От недостатка сна мистер Картрайт пришел в философское расположение духа и размышлял вслух:
Если бы сэр Эндрю знал, в каком состоянии находится сейчас его единственное дитя, то счел бы это результатом левацких экспериментов мисс Уол- троп! — Огаст отхлебнул шоколад, пока мистер Честер выбирал ему шейный платочек: они успели прийти к согласию, что в такой ранний час галстук будет выглядеть излишне формально. — Разумеется, лорд был бы прав. Огаст лично вообще не понимает, почему состоятельные и благополучные молодые люди вроде Маргарет или Бёрджиса с его кембриджскими приятелями ищут такие экстравагантные развлечения? Неужели им мало делать ставки на скачках или самими играть в конное поло?