Страница 34 из 60
Невозможно, — откликнулся доктор Рихтер, как эхо в пустом коридоре, но при этом смотрел на своего пациента с выражением счастливым и вдохновенным. Так художник наносит завершающий штрих на картину, архитектор взирает на свое творение, воплощенное в камне, режиссер аплодирует слову «конец» в финальных титрах, а мать смотрит на богоданное дитя. — Что такое череп, доктор Уолтроп? Это всего лишь коробка, упаковка, в которой хранится вещество, известное как мозг. Верно? Что произойдет с содержимым, если сменить упаковку?
Мардж опустила снимок и внимательно посмотрела на доктора:
Вы действительно это сделали?
Доктор удовлетворенно улыбнулся:
Нет. Разумеется, нет. Мне неизвестно, каким материалом можно заменить такой значительный фрагмент костной ткани. У вас есть мысли на сей счет, коллега?
Огаст отчетливо представил, как молчаливые санитары доктора Рихтера выбегают из ворот, встревоженные шумом, как осторожно поднимают со дна рва едва живого молодого человека, как бегут по белому коридору готовить операционную. А их коллеги в это же самое время находят у решетки в сточном канале утопленника, пытаются сделать ему искусственное дыхание, но, осознав тщету своих усилий, зовут доктора. Как победно сверкают его глаза над стерильной маской и омерзительно визжит пилка для трепанации. Как те же самые дюжие молодцы волокут труп к морю, но уже без головы и спихивают в воду, а одежду и драгоценности прячут под лодку — потому-то поисковая группа, отправленная инспектором, не обнаружила вещи, когда прочесывала берег в первый раз. Из-за этого и в легких у несчастного обезглавленного была речная вода.
Огаст тихо спросил:
А если бы у вас был подходящий череп?
Гасси, не морочь доктору голову своими дилетантскими рассуждениями. Есть операции, которые просто невозможно сделать.
Просто никто не пытался их сделать. Я знал медика, доктор Уолтроп, который рискнул и перелил трупную кровь живому человеку[42].
Какой кошмар! Опыт поставили на приговоренном к смерти? Он скончался?
Нет, нашелся доброволец, студент-медик. Он выжил и стоит перед вами. У пересадки органов большое будущее, коллега. Человеческое тело — это склад органов, нельзя пренебрегать таким богатством, и должен быть тот, кто решится начать первым…
Потрясенная «коллега» не ответила.
Пауза затягивалась, тишина начала вибрировать как скрипичная струна. Огаст первым отважился нарушить их общую медитацию:
Его никто не ищет?
Он вам знаком?
Не думаю… сомневаюсь… — промямлил Огаст после некоторого раздумья. Тот, кто пытался отнять жизнь у индийского джентльмена, остается за надежными вековыми стенами аббатства и имеет ничтожно мало шансов проникнуть сюда. Осчастливить капитана Пинтера весточкой о выжившем подчиненном он всегда успеет. — Здесь ведь деревня, все на виду, если его никто его не ищет, он нездешний.
Кто его будет искать? — отмахнулся доктор. — Обыкновенный бродяга, был весь в лохмотьях. Наверняка притащился на ярмарку побираться. Подрался с такими же отщепенцами за полгинеи подачки или бутылку вина. Ага, я не сказал? Он был чертовски пьян, этот молодой человек, и должен благодарить за спасение не меня, а тех, с кем угощался виски — трезвым он бы скончался от болевого шока…
У вас наверняка получится отличная статья об этом случае!
Я не пишу научных статей, мисс Уолтроп, я практик. Мне не приходится рассчитывать на признание коллег. Этот случай, — доктор Рихтер запнулся, — в своем роде благотворительность, помощь страждущим, не более того. У меня был шанс спасти жизнь, и я его использовал. Прошу за мной, я провожу вас к выходу. Если у вас есть нужда в автотранспорте, доктор Уолтроп, можете располагать моим автомобилем…
Энн-Холл встречал Огаста жизнерадостным оживлением — все вокруг собирались на весеннюю ярмарку: горничные пересмеивались, шушукались о платьях и шляпках, водитель и привратник — о фейерверке и об эле, который варят по старому рецепту специально для этого знаменательного дня.
Даже капитан Пинтер на один вечер отложил составление отчета о напастях, постигших его группу, и мучил лакея подготовкой парадной морской формы: его пригласили быть почетным председателем жюри на цветочной выставке. Испокон веку жюри возглавляли представители рода Колдингейм, владевшие поместьем, но на этот раз устроители ярмарки посоветовались и решили, что джентльмен в форме морского офицера, увешанной наградами, справится с этой ролью ничуть не хуже урожденного графа, и обратились с приглашением к гостю особняка.
Прислуга носилась по дому со скоростью крылатых купидонов, непрерывно болтая о том, что происходит в деревне. Там уже готовили карусель и прочие аттракционы, растягивали провода с цветными фонариками, у здания суда садовники расставляли горшки и кадки с цветами, а потом с упорством жителей пустыни опрыскивали их перед решающим конкурсом. Торговцы раскладывали свои товары под полосатыми тентами, а ребятишки кружили вокруг, прикидывая, на какие сладости и игрушки им хватит монеток, собранных в пузатых свинках-копилках, пока их матери меняют привычные передники на нарядные платья.
На окраине уже растягивал купол цирк-шапито, зазывалы в потрепанных клоунских костюмах взобрались на ходули и бродили вокруг ярмарочной площади, обещая чудеса и диковинки на вечернем представлении. Ветер сдул с неба последние облачка — их ждет теплая, звездная ночь.
В Энн-Холл явился мальчишка-грум с письмом от графини Таффлет. Должно быть, он чувствовал себя настоящим королевским глашатаем, когда вручил мистеру Горрингу старомодный кремовый конверт и получил от него взамен полновесную гинею! В конверте оказалось приглашение на благотворительный аукцион, который леди Делия по традиции устраивала в финале цветочной выставки, а также собственноручная записка графини с просьбой заехать за мисс Львовой и леди Уолтроп. Сама леди Делия, как и ее транспортное средство, будут слишком заняты в подготовительном комитете, чтобы отвезти девушек.
Мистер Горринг собирался играть в крикет и прохаживался по двору, одетый в бриджи и пуловер, примеряясь к молоткам, обнаружившимся в особняке. А вот Огаст совершенно не представлял, какая одежда может быть уместна на сельской ярмарке. Какое- то время он сокрушался о скудости своего гостевого гардероба, растянувшись на канапе среди мягких подушечек, потом со вздохом взглянул на часы и пересел к трюмо. Подобрал волосы вверх, повернул голову, чтобы оценить профиль, и спросил у зеркальной глади, как королева из волшебной сказки:
Если я подстригу волосы, меня оставят в покое?
Нет, — ответило зеркало голосом мистера Честера. — Вы слишком ценный трофей!
Огаст улыбнулся: мысль о незримых и опасных преследователях приятно будоражила. Жаль, что зеркало не умело льстить с таким же изяществом, как дворецкий. Оно безжалостно сообщало, что ресницы у него выгорели, губы пересохли и потрескались, а предательская тень загара все же успела тронуть скулы и лоб.
Ни в коем случае не следует больше выходить из дома без кепи! Он взял щетку с черепаховой ручкой, украшенной гербом какого-то исчезнувшего благородного семейства, и отбросил волосы назад:
Тогда я хотя бы стану похож на человека, у которого есть охотничьи угодья?
Мистер Картрайт, вы дипломат, вас ждет блестящая карьера. Скоро весь мир превратится в ваши угодья. Берегите каждый свой волос! — заверил его дворецкий и отобрал щетку. Огаст не стал препятствовать и всецело доверил свой стиль и образ искушенному вкусу мистера Честера.
В конце концов, модно только то, что носишь ты сам[43], то, что носят другие, — безобразно и отвратительно!
Мисс Львова только-только успела завершить организационные хлопоты, вернулась и еще прихорашивалась в своей комнате. Мистеру Горрингу и Огасту не осталось другого выбора, как принять извинения юной леди, расположиться в гостиной и потягивать лимонад в обществе Маргарет, которая курила сигарету и надписывала конверты. Придется заехать на почту, уведомила их доктор Уолтроп, ей срочно потребовались европейские медицинские журналы со статьями о методиках лейкотомии[44] и других операций на мозге, используемых в психиатрии.
42
Описанный эксперимент был успешно и неоднократно произведен профессором А. Богдановым (Малиновским) в Московском институте крови и подтвержден документально.
43
Искаженная цитата из пьесы Оскара Уайльда «Идеальный муж».
44
Лейкотомия — устаревшее название лоботомии, метод лоботомии был разработан в 1935 г. Эгаром Монишем. Первая операция была проведена в 1936 г. и включала этап трепанации черепа для доступа к его лобным частям. В 1949 г. автор метода был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине. Лоботомия оставалась востребованным хирургическим вмешательством до середины 1950-х г., в дальнейшем была заменена фармацевтическими препаратами.