Стихи

В БАРСЕЛОНЕ На Рамбле возле птичьих лавок Глухой солдат - он ранен был С дроздов, малиновок и славок Глаз восхищенных не сводил. В ушах его навек засели Ночные голоса гранат. А птиц с ума сводили трели, И был щеглу щегленок рад. Солдат, увидев в клюве звуки, Припомнил звонкие поля, Он протянул к пичуге руки, Губами смутно шевеля. Чем не торгуют на базаре? Какой не мучают тоской? Но вот, забыв о певчей твари, Солдат в сердцах махнул рукой. Не изменить своей отчизне, Не вспомнить, как цветут цветы, И не отдать за щебет жизни Благословенной глухоты. 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

У БРУНЕТЕ В полдень было - шли солдат ряды. В ржавой фляжке ни глотка воды. На припеке - а уйти нельзя,Обгорели мертвые друзья. Я запомнил несколько примет: У победы крыльев нет как нет, У нее тяжелая ступня, Пот и кровь от грубого ремня, И она бредет, едва дыша, У нее тяжелая душа, Человека топчет, как хлеба, У нее тяжелая судьба. Но крылатой краше этот пот, Чтоб под землю заползти, как крот, Чтобы руки, чтобы ружья, чтобы тень Наломать, как первую сирень, Чтобы в яму, к черту, под откос, Только б целовать ее взасос! 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

РУССКИЙ В АНДАЛУЗИИ Гроб несли по розовому щебню, И труба унылая трубила. Выбегали на шоссе деревни, Подымали грабли или вилы. Музыкой встревоженные птицы, Те свою высвистыв 1000 али зорю. А бойцы, не смея торопиться, Задыхались от жары и горя. Прикурить он больше не попросит, Не вздохнет о той, что обманула. Опускали голову колосья, И на привязи кричали мулы. А потом оливы задрожали, Заступ землю жесткую ударил. Имени погибшего не знали. Говорили коротко "товарищ". Под оливами могилу вырыв, Положили на могиле камень. На какой земле товарищ вырос? Под какими плакал облаками? И бойцы сутулились тоскливо, Отвернувшись, сглатывали слезы. Может быть, ему милей оливы Простодушная печаль березы? В темноте все листья пахнут летом, Все могилы сиротливы ночью. Что придумаешь просторней света, Человеческой судьбы короче? 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

У ЭБРО На ночь глядя выслали дозоры. Горя повидали понтонеры. До утра стучали пулеметы, Над рекой сновали самолеты, С гор, раздроблены, сползали глыбы, Засыпали, проплывая, рыбы, Умирая, подымались люди, Не оставили они орудий, И зенитки, заливаясь лаем, Били по тому, что было раем.

Другом никогда не станет недруг, Будь ты, ненависть, густой и щедрой, Чтоб не дать врагам ни сна, ни хлеба, Чтобы не было над ними неба, Чтоб не ластились к ним дома звери, Чтоб не знать, не говорить, не верить, Чтобы мудрость нас не обманула, Чтобы дулу отвечало дуло, Чтоб прорваться с боем через реку К утреннему, розовому веку. 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

* * * Горят померанцы, и горы горят. Под ярким закатом забытый солдат. Раскрыты глаза, и глаза широки, Садятся на эти глаза мотыльки. Натертые ноги в горячей пыли, Они еще помнят, куда они шли. В кармане письмо - он его не послал. Остались патроны, не все расстрелял. Он в городе строил большие дома, Один не достроил. Настала зима. Кого он лелеял, кого он берег, Когда петухи закричали не в срок, Когда закричала ночная беда И в темные горы ушли города? Дымились оливы. Он шел под огонь. Горела на солнце сухая ладонь. На Сьерра-Морена горела гроза. Победа ему застилала глаза. Раскрыты глаза, и глаза широки, Садятся на эти глаза мотыльки. 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

* * * Додумать не дай, оборви, молю, этот голос, Чтоб память распалась, чтоб та тоска раскололась, Чтоб люди шутили, чтоб больше шуток и шума, Чтоб, вспомнив, вскочить, себя оборвать, не додумать, Чтоб жить без просыпу, как пьяный, залпом и на пол, Чтоб тикали ночью часы, чтоб кран этот капал, Чтоб капля за каплей, чтоб цифры, рифмы,

чтоб что-то, Какая-то видимость точной, срочной работы, Чтоб биться с врагом, чтоб штыком - под бомбы,

под пули, Чтоб выстоять смерть, чтоб глаза в глаза заглянули. Не дай доглядеть, окажи, молю, эту милость, Не видеть, не вспомнить, что с нами в жизни

случилось. 1938 или 1939, Барселона Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

* * * Как восковые, отекли камельи, Расина декламируют дрозды. А ночью невеселое веселье И ядовитый изумруд звезды. В туманной суете угрюмых улиц Еще у стоек поят голытьбу, А мудрые старухи уж разулись, Чтоб легче спать в игрушечном гробу. Вот рыболов с улыбкою беззлобной Подводит жизни прожитой итог, И кажется мне лилией надгробной В летейских водах праздный поплавок. Домов не тронут поздние укоры, Не дрогнут до рассвета фонари. Смотри - Парижа путевые сборы. Опереди его, у 1000 йди, умри! 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

* * * О той надежде, что зову я вещей, О вспугнутой, заплаканной весне, О том, как зайчик солнечный трепещет На исцарапанной ногтем стене. (В Испании я видел, средь развалин Рожала женщина, в тоске крича, И только бабочки ночные знали, Зачем горит оплывшая свеча.) О горе и о молодости мира, О том, как просто вытекает кровь, Как новый город в Заполярье вырос И в нем стихи писали про любовь, О трудном мужестве, о грубой стуже, Как отбивает четверти беда, Как сердцу отвечают крики ружей И как молчат пустые города, Как оживают мертвые маслины, Как мечутся и гибнут облака И как сжимает ком покорной глины Неопытная детская рука. 1939 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.

МОНРУЖ Был нищий пригород, и день был сер, Весна нас выгнала в убогий сквер, Где небо призрачно, а воздух густ, Где чудом кажется сирени куст, Где не расскажет про тупую боль, Вся в саже, бредовая лакфиоль, Где малышей сажают на песок И где тоска вгрызается в висок. Перекликались слава и беда, Росли и рассыпались города, И умирал обманутый солдат Средь лихорадки пафоса и дат. Я знаю, век, не изменить тебе, Твоей суровой и большой судьбе, Но на одну минуту мне позволь Увидеть не тебя, а лакфиоль, Увидеть не в бреду, а наяву Больную, золотушную траву. 1938 или 1939 Илья Эренбург. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1972.