Грани ненависти

– Еще никто не сказал, что я глупа или безрассудна. – Тут же скривилась и вздохнула. – Ладно, со вторым, быть может, и не так. Но я остро чувствую, что нужна ему. По крайней мере, до тех пор, пока Раф не поправиться. А потом, если не уйдет сам, я попрошу его это сделать.

Врачеватель осуждающе качал головой и, не говоря больше ничего, покидал бухту.

Раф не слышал их разговоров, но понимал по взглядам Роста, что старик крайне недоволен таким положением дел. В частности тем, что Дайон возится с ним и скрывает ото всех.

– Он никому не расскажет. Не беспокойся. – Дайон пыталась успокоить мужчину. – Он хороший.

– По твоему мнению, все хорошие. Даже я.

– Разве это не так?

– Знаешь, я ведь могу свернуть тебе шею одной рукой. Ну, по крайней мере, мог когда-то.

– И это принесло бы тебе удовольствие? – Дайон улыбнулась дерзко и своенравно, без страха повернулась к мужчине спиной и принялась нарезать мясо и сыр.

– Удовольствие может, и нет. А вот деньги – да. Чужая смерть была моим хлебом.

Дайон отшатнулась:

– Ты убивал за деньги?

– Мда-а. – Раф спокойно воспринял ее реакцию. – Какая же ты все-таки наивная девчонка. Мир не совсем такой, каким тебе кажется. И не всегда может вписаться в те рамки, в которых живешь. Существует и другая сторона жизни, более темная и гадкая: в ней нет благородства – только цель и прибыль. Впрочем, я уже поплатился за это…

– Не говори мне. Ничего не хочу знать! Ты – Раф. Я спасла тебя. И ты хороший… для меня этого достаточно.

А на следующий день Дайон не пришла в бухту. Раф злился на себя, что накануне сказал слишком много, и теперь девчонка испугалась окончательно. Если начистоту, за все это время он успел привязаться к ней и тревожился всякий раз, когда Дайон задерживалась с утра. Теперь же с горечью понимал, что оттолкнул ее: не каждый может принять плохое – настолько плохое! – в другом человеке. Злился на себя, на нее…

И даже не предполагал, что всего в паре десятков метров девушка всеми силами пытается спровадить отца с пляжа. Они приехали туда утром купаться, потом сиртингин решил половить с дочерью рыбу, чтобы так сказать, в спокойной обстановке поговорить о ее неподобающем поведении.

Дайон раздраженно вздыхала, тайком подмечала, что солнце уже перевалило зенит, и беспокоилась. Потому не оправдывалась и часто отвечала невпопад.

– Что с тобой? – Варл, наконец, заметил, насколько рассеяна его дочь сегодня. – Что так сильно занимает твои мысли, что ты слышишь меня через слово?

– Все в порядке, отец. Просто не выспалась, наверное.

Сиртингин внимательно посмотрел на дочь. Слишком долго для того, чтобы не догадаться – он не верит ни единому слову.

– Хочу искренне надеяться на то, что это действительно так. Иначе бы стал беспокоиться.

– Нет поводов для беспокойства, отец.

– Если появятся, скажешь?

Дайон улыбнулась, а в душе было гадко от того, что она не может сказать правды.

***

Отец в скорости уехал. Рыбалка не удалась и не только она. Дайон скользнула в переход и пошла к пещере. Рафа на месте не оказалось. Чувство тревоги кольнуло сердце, но девушка тут же успокоилась, едва услышала мерные всплески широких гребков – мужчина плавал в запруде. Дайон уселась на песок и сложила руки на коленях. Щурясь на яркие блики в волнах, пыталась придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации: врать отцу и дальше, в надежде, что он не обнаружит тайный ход и соседнюю бухту? Или сказать обо всем и при этом бояться того, как поступит сиртингин с человеком, которого она обещала не выдавать?

Результат откровения был слишком очевидным. Раф – наемный убийца. Слишком худой и ослабший из чего не трудно сделать вывод – рудники или шахты на севере. Как избежал казни и смог выбраться? – непонятно. Но отец быстро все поймет и докопается до истины. И тогда Рафа ждет весьма прогнозируемый конец. Нет, нельзя ничего говорить, нельзя открываться!

Дайон в задумчивости ковыряла песок толстой палкой и вздрогнула, когда тень подошедшего мужчины накрыла ее. Раф плюхнулся рядом с девушкой на песок, и Дайон в недоумении уставилась на вроде бы знакомого человека.

– Ну, как?

– Э-э-э. Кто ты и куда дел Рафа? Ты не похож на себя.

– Ну, не настолько же, чтобы так удивляться. Мне идет?

– Очень. Без бороды лучше. Выглядишь моложе и не таким страшным.

– Ну, вот! А я то, наивный думал, что красавец красавцем, и что никакая борода не исправит этой прописной истины. – Дайон улыбнулась. – Знаешь, сколько времени пришлось обскубать ее? Да еще не видя себя.

– Завтра принесу зеркало, чтобы ты мог наводить лоск. – При мысли о доме, девушка встала и с тяжелым вздохом взмахнула палкой, потом еще и еще. Хотелось разогнать застоявшиеся мысли, от которых уже гудела голова.

– Не так держишь.

– Что?

Раф лукаво прищурился и смотрел на манипуляции девушки.

– Палку неправильно держишь. – Встал, подошел ближе. – Представь, что это оружие: копье или меч. Если будешь так накладывать большой палец на рукоять, его непременно вырвут. Или сама потеряешь при первом же ударе.

Быстро дернув палку на себя, продемонстрировал, как легко скользят по ней пальцы девушки, и импровизированное оружие тут же сменило хозяина.

– Видишь? Чтобы такого не случилось, все пальцы должны быть в замке, большой – почти внахлест. А вот кинжал можно держать так, как тебе хочется: он легкий и хват значения не имеет. Лишь бы тебе самой было удобно.

– А ты разбираешься. – Дайон благоговейно посмотрела на мужчину.

– Вид деятельности обязывал. – Пожалел, что сказал так: на глаза Дайон набежала тень.

– Научи меня, – вдруг сказала девушка.

– Зачем тебе?

– Вдруг ко мне когда-нибудь придет такой, как ты. И мне придется стать его хлебом. – При этих словах глаза Рафа сузились до щелок. Но потом лицо приобрело насмешливое выражение.

– Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли это случится. Ты как минимум должна быть кем-то очень полезным, но перешедшим кому-то дорогу. Или, напротив, кем-то бесполезным, но очень наглым и алчным. Кому нужна смерть обычной девчонки?

– Тоже не хотелось бы тебя расстраивать, но я дочь сиртингина юго-восточного округа.

Раф потемнел лицом. Помолчав немного, спросил:

– Раньше не могла сказать?

– Что-то изменилось бы?

– Нет, наверное. Просто теперь понять тебя мне еще сложнее.

– Что тут сложного? Все, что меня окружает богато и роскошно, но вместе с тем обременительно настолько, что хочется выть. Мне ни в чем нет отказа, кроме как в свободе, в собственном мнении, в выборе. У меня ничего нет, кроме завистливых лживых подружек, таких же скучных, как и моя жизнь, уроков, приемов, с которых хочется сбежать сразу после начала, нравоучений и традиций.

Возможно, – Дайон угнетенно посмотрела себе под ноги. – Я не из того теста. Возможно, просто не хочу быть такой, какой нужно – истинной ванни, наследницей правящей пары, которой все хотят видеть меня, которой обязана быть по рождению. Все, что есть ценного – это родители, но порой и они не понимают меня.

А ты… Ты – настоящий. С тобой легко. И не страшно. Даже не смотря на то, что я знаю о тебе. Ты – мой первый, по-настоящему самостоятельный выбор за всю мою жизнь. И мне не хотелось бы говорить этого, но теперь, когда ты знаешь, кто я – должен понимать, что рядом со мной ты в не меньшей опасности, чем находился до этого.

Раф молча смотрел на девушку, не зная что сказать. Он ни на секунду не допускал мысли о чем-то подобном. Даже предположить не мог, кем на самом деле окажется девчонка, спасшая его и сохранившая его секрет. И тем страннее и удивительнее казалось происходящее: наемный убийца и дочь сиртингина. Вот так вот запросто, рядом, открывают друг другу свои секреты.

– Ну, что же, – кашлянув, прочистил горло. – Признаться, я удивлен. Немного. Самую малость, конечно же. На чем мы остановились?

Взглянул на палку в своих руках, будто впервые увидел ее.