Страница 3 из 8
Короткую юбку я иногда надевала, но премий мне за это не давали. С тех пор как развалился Союз, шахтам перестали давать дотации. Оклады у нас были маленькие, да и выплаты задерживали. Жители Чумаков выкручивались, как могли: кто-то спекулировал мелким товаром – сигаретами, жвачками, шоколадками, те, у кого были частные дома, заводили кур, свиней и коров, несколько человек в поселке гнали на продажу самогон. Многие уезжали на заработки в Москву. Мы выживали благодаря тому, что мама работала в аптеке и получала зарплату без задержек.
Глава 5
Тем летом, пятого июня, Марье Семеновне Вдович исполнялось пятьдесят. За окнами установилась чудная погода, в посадке щебетали птицы, цвели дикие груши, бархатным ковром стелилась лиловая хохлатка. Праздновать в комбинате не хотелось, и мы решили, что после сдачи расчетных ведомостей пойдем на природу жарить шашлык.
К тому же после случаев в ламповой и табельной тревожные события произошли в шахтном архиве. Наш архивариус Людмила Николаевна, придя утром на работу, обнаружила, что стеллаж с «Журналами табельного учета» за 1979 год пуст, а все подшивки лежат на полу, разложенные веером, словно кто-то всю ночь их читал. Располагался архив в комнате без окон, железная дверь закрывалась на два замка и опечатывалась полоской бумаги с датой и подписью архивариуса. Злоумышленник проник в архив каким-то таинственным способом.
Начальница называла Людмилу Николаевну Головой из-за того, что ее голова была чуть больше, чем того требовало небольшое аккуратное тело. Но мне казалось, что Людмила Николаевна больше походила на царевну-лягушку в зрелом возрасте. У нее были огромные зеленые глаза, длинные ресницы и круглые, словно надутые щечки. Она была аккуратнейшей женщиной, содержала документы в чрезвычайном порядке, и мысли, что она забыла закрыть дверь и опечатать архив, не возникало ни у кого. Нашлось только одно объяснение – Шубин.
Это событие укрепило нас в решении идти на пикник в лес, оставаться в конторских стенах стало жутковато.
В нужный час я с подарком и букетом цветов подошла к месту встречи.
Парикмахерская в поселке была одна. Мастер первой категории Людмила Головко всем без исключения делала стрижку «шапочка» и химическую завивку. У Марьи Семеновны была кудрявая шапочка баклажанного цвета, у Галины Петровны – темно-русого, у Аллочки – белокурая, а у меня – светло-русая шапочка без завивки.
Все женщины расчетного отдела были одеты в спортивные брюки из эластичного бархата. Цвет и покрой был одинаков, темно-серый с белыми лампасами, отличались они только размером. У меня был сорок шестой, у Аллочки – сорок восьмой, у Галины Петровны – пятьдесят второй и шестидесятый – у Марьи Семеновны.
Поселковая коммерсантка Танька Шумейко, договорившись с шахтным руководством, делала в конторе особый бизнес. Она покупала в Турции дешевый товар, привозила баулы на шахту и раздавала вещи в долг под зарплату. Операция фиксировалась в шахтных ведомостях и отражалась в бухгалтерских проводках по кредиту. Одевался у нее весь поселок. Местные шопоголики в день зарплаты получали дырку от бублика. Зато Танька, дравшая со своих клиентов три цены, чувствовала себя превосходно.
Ассортимент был невелик, поэтому весь поселок ходил в одинаковой одежде. Наш отдел купил на зиму серые кроликовые полушубки, на весну – укороченные плащи в мелкую черно-белую клетку, на лето – яркие сарафаны из вискозы. Ну и серые спортивные брюки для пикников.
Все уже собрались, и я не могла понять, почему мы топчемся на месте. Но вскоре стали понятны и неловкая заминка, и смешливые покашливания Галины Петровны: из-за угла появился Кирюша в черных брюках со стрелками, с букетом роз и объемным пластиковым пакетом. Чтобы устроить мою личную жизнь, женщины решили пригласить на пикник Кирюшу из планового отдела. Прощай, мой кареглазый Тетекин в модном пиджаке, отныне я помолвлена с Кирюшей!
Двинулись к лесу. По пути мы зашли в овощной магазин и купили гигантский импортный арбуз. Нести его, как единственному мужчине, начальница приказала Кирюше. Он вздыхал, потел, менял руку, но все же тащил свою ношу.
Когда мы пришли на поляну, муж Марьи Семеновны был уже там. Он привез на мотоцикле выпивку и закуску, раскочегарил мангал. Женщины разбирали пакеты, расставляли пластиковые судки с салатами, резали хлеб и колбасу, а мы с Кирюшей ходили невдалеке, рвали полевые колоски, грызли соломинки и говорили о пустяках.
Потом начался банкет. Кирюша старательно исполнял свои обязанности, подливал мне вино, подавал дальние блюда, поддерживал шампур, когда я стаскивала в тарелку куски мяса, даже спросил один раз: «Тебе не холодно?», когда от леса повеяло прохладой.
Кирюшина мама, собирая сына, положила в пакет консервированный салат «завтрак домоседа» – овощи, тушенные с рисом. Мы ели угощение и расхваливали кулинарный талант Тамары Михайловны. Начальница меня толкала в бок и, когда Кирюша отвлекался, шептала в ухо: «Забирай, пока не увели!»
На десерт разрезали арбуз. Кирюша не зря мучился, мякоть оказалась первоклассной – алой, сахарной, сочной. Кирюша вырезал кубики, выковыривал косточки и протягивал мне сладость, нанизанную на вилку. Я поедала, обливаясь соком, Кирюша протягивал салфетки.
Замысел моих коллег был осуществлен, операция по подсадке кавалера прошла успешно, но я чувствовала, что им чего-то не хватает, какого-то всплеска, яркого мазка, завершающего аккорда. И тогда я пригласила Кирюшу прогуляться.
Недалеко от поляны начинались густая лесополоса и крутой спуск. Там, внизу, в тенистой прохладе, в гуще деревьев журчал извилистый ручей. Мы с Кирюшей, держась за ветки, спустились по скользкой тропе. Я разулась, взяла в руки босоножки и вступила в ручей. Сквозь прозрачную воду виднелось песчаное дно.
Вскоре послышались хруст ломающейся ветки и шорох листвы. В просветах кустарника мелькнула макушка баклажанной шевелюры. Из центра послали агента. Меня раззадорило вино. Я вышла из воды, подошла к Кирюше, обняла его плечи и поцеловала в висок. Вскоре под могучим задом затрещал сухой хворост. Довольный разведчик возвращался на базу с докладом.
Я развернулась и пошла вниз по руслу. За мной, как мальчик за бегущим по воде корабликом, шел мой кавалер. Вскоре съеденный арбуз дал о себе знать. Я вышла из воды, обулась, попросила Кирюшу меня подождать и стала искать заросли погуще. Я шла и оглядывалась на Кирюшу. Мне казалось, что кустики вокруг чахлые и, если я присяду, Кирюше будет меня видно. Я шла и шла по посадке, все больше удаляясь вглубь. Наконец нашла то, что искала. Передо мной было широкое углубление, заросшая травой воронка, окруженная терновыми зарослями. Я пробралась сквозь колючую поросль и прыгнула на дно ямы.
В мультфильме «Тайна третьей планеты» космические корабли, приземляясь на гладкую поверхность чужой планеты, внезапно проваливались в темноту – под ними разверзалась земля. Я почувствовала, как у меня из-под ног уплыл верхний слой, словно кто-то потянул за травяной ковер. Сначала я увидела зыбкую глубину, потом в глазах потемнело.
Глава 6
Я почувствовала запах угольной пыли. Посмотрев наверх, я не увидала света – дыра, в которую я провалилась, затянулась. Вокруг было черно, и я стала ощупывать дно. В момент падения меня словно разделили пополам. Я, прежняя, была скована страхом и спряталась глубоко внутрь, но другая, новая, раньше незнакомая, оказалась собрана, спокойна и действовала решительно, как солдат на учениях. Я присела, как лягушка, и двинулась вперед, ощупывая перед собой поверхность. Ладони шарили по угловатым кускам породы и царапали руки. Так я проползла, по ощущениям, метра два, пока не уткнулась в стену, потом встала в полный рост и медленно, на ощупь пошла вдоль стены. Если я через шурф попала в штольню, то рано или поздно она выведет меня на поверхность. Если в штрек, то у меня будет шанс добраться до выработки и встретить там забойщиков. Они вывезут меня из шахты, и я спасена. Некоторое время я медленно шла по коридору, держась за стену. Там, на поверхности, было жарко, градусов тридцать, а здесь, под землей, сыро и холодно. К тому же я ощущала давление, как в морской глубине. Иногда я кричала «Эй!» и слушала, как мой крик превращается в эхо и медленно тонет в подземной толще.