Госпожа Смерть

— Это сложная задача. — Его губы искривились в усмешке. — Однако было бы неправильно позволить мужчине ходить без клинка. Улицы Танимуры полны опасностей.

Бэннон сглотнул.

— Я уже это понял.

Мэндон провел юношу внутрь магазина.

— Давай-ка посмотрим, что мы можем подобрать для тебя.

Кузнец стал разбирать плоские полосы металла, которые еще не были сформированы и выкованы. Он порылся в заготовках длинных мечей, поискал среди сломанных клинков, в богато украшенных кинжалах, между зазубренными охотничьими ножами, даже вытащил короткий плоский нож, который выглядел неспособным ни к чему более опасному, чем резка сыра или размазывание масла.

Мечник остановился, присматриваясь к одному неуклюже выглядящему клинку — под стать руке Бэннона. У него было прямое, неукрашенное перекрестье гарды и небольшое круглое навершие. Рукоять обернута в полоски кожи без вычурного тиснения, проволочных выступов или инкрустированных драгоценных камней. Лезвие выглядело блеклым, будто оно было выковано не так превосходно, как остальные клинки. Также не было дола во всю длину и гравировки. Это был простой, но крепкий меч.

Мэндон поднял его, держа рукоять в правой руке, затем перебросил в левую. Он повращал его запястьем, оценивая вес, наблюдая, как тот рассекает воздух.

— Попробуй этот.

Бэннон поймал меч, опасаясь, что тот упадет с досадным грохотом на пол магазина, но его рука, казалось, сама ухватила рукоять. Пальцы сжались, и кожаная оплетка помогла им удержать клинок.

— По крайней мере, он чувствуется солидным. Прочным.

— Да, это так. Лезвие острое, и будет таким держаться долго.

— Я представлял себе его… — Бэннон нахмурился, ища слова, которые не оскорбят мечника. — немного элегантнее.

— А ты посчитал сколько монет за это должен отдать?

— Да. — Бэннон опустил плечи. — И я понимаю.

Мэндон хлопнул его по спине, и этот удар оказался гораздо тяжелее, чем ожидал юноша.

— Ставь свое преимущество во главе, молодой человек. Когда жертва смотрит на лезвие, торчащее у нее из груди, последнее, о чем она думает, это критика по поводу отсутствия орнамента на рукояти.

— Полагаю, что так и есть.

Мэндон опустил взгляд на плоское лезвие и произнес:

— Этот меч был сделан одним из моих самых талантливых учеников, парнем по имени Гарольд. Я поручил ему изготовить хороший и надежный меч. Ему потребовалось четыре попытки, но я знал его потенциал, и был готов вложить в него четыре заготовки.

Кузнец постучал пальцем по прочному лезвию, вызвав чистый металлический звон.

— Гарольд сделал этот меч, чтобы доказать мне, что подошло ему время стать подмастерьем. — Мечник задумчиво улыбнулся, почесав свою черную бороду. — И он доказал. Спустя три года Гарольд стал таким хорошим мастером, что создал невероятно изысканный, превосходный меч — свой шедевр. Поэтому я и назвал его мастером. — Он расправил плечи и откинулся назад со вздохом. — Теперь он один из моих самых больших конкурентов в Танимуре.

Бэннон смотрел на меч с большим почтением.

Мэндон продолжил:

— Это то, что я хочу сказать — может, меч и неказист, но это очень хорошо сработанный клинок, и может сослужить верную службу. А может, он тебе нужен только чтобы впечатлить какую-нибудь красотку?

Бэннон почувствовал, как вспыхнули его щеки.

— Мне придется сделать это как-нибудь по-другому, сэр. Этот меч послужит мне для собственной защиты.

Он поднял клинок обеими руками и взмахнул медленной, изящной дугой. Как ни странно, но это было приятно — возможно, потому что у него никогда не было меча.

— Да, несомненно, — сказал кузнец.

Бэннон расправил плечи, рассеянно кивая.

— Человек никогда не предугадает, когда ему понадобится защитить себя или своих товарищей.

Темные стороны портили его представление мира. В чудесном городе Танимура, казалось, стало больше теней, чем прежде, более мрачных, темных вещей в углах, а не ярких солнечных цветов. Поколебавшись, юноша протянул монеты, те, что у него не отняли воры.

— Вы уверены, что этих денег хватит?

Оружейник взял монеты по одной — две серебряные, четыре медных — сомкнув ладонь Бэннона на последней. — Я никогда не возьму последнюю монету у человека. — Он кивнул в сторону своей лысой головой. — Давай, выйдем. У меня есть место для тренировки на заднем дворе.

Мэндон отвел его за кузницу в маленький дворик с бочками грязной воды для охлаждения его мечей, шлифовального круга и брусков для заточки. В центре грунтовой площадки, усыпанной соломой, стояло видавшее виды сосновое бревно высотой с человека. Пахучие груды свежих щепок лежали вокруг него на земле.

Мечник указал на изрубленный ствол.

— Это твой противник, защищайся. Представь, что это солдат Имперского Ордена. Хех, а почему бы не представить, что это император Джегань собственной персоной?

— В моем воображении хватает врагов, — пробормотал Бэннон. — Новых добавлять не стоит.

Он подошел к тренировочному блоку и взмахнул мечом, предвкушая момент, когда клинок вонзится в дерево. От неожиданной вибрации рука юноши сотряслась до локтя.

Мечник не был впечатлен.

— Ты что, пытаешься срубить подсолнух, мой мальчик? Ну-ка, еще раз!

Бэннон снова замахнулся, и в этот раз звук удара был громче. С бревна упал сухой кусок коры.

— Защищайся! — крикнул Мэндон.

Юноша замахнулся сильнее, крякнув от напряжения, и в этот раз отдача дошла до самого плеча. — Я смогу себя защитить, — шептал он. — Я не буду беспомощным.

Но он не всегда был в состоянии защитить себя и свою мать.

Бэннон снова ударил, воображая, что лезвие рубило не дерево, а плоть и твердую кость. Ударил вновь.

Он вспомнил тот день, когда еле тащился домой примерно спустя час после захода солнца на острове. Вспомнил, как работал на капустных полях в Кайрии, как и все другие молодые люди его возраста. Ему приходилось батрачить, а не работать на собственной земле, потому что его отец потерял свои владения задолго до этого. Отец вечером где-то пропадал — наверняка уже был в таверне, полупьяный. В этом он деле он был мастер.

По крайней мере, это означало, что в их хижине настанет тишина, и Бэннон с его матерью немного побудут в спокойствии. На полевых работах за неделю Бэннон заработал еще несколько монет, выплаченных ему в этот день: во время сбора урожая капусты жалованье было больше, чем обычно.

Юноша уже накопил достаточно денег, чтобы уплыть с острова Кайрия. Он мог уехать еще месяц назад, и сейчас вспоминал, как ему хотелось убраться с этого места, глядя на редкие торговые суда, что отплывали с порта. Такие суда останавливались на островах только раз или два в месяц, поскольку островитянам с их не развитой торговлей и не хватало денег на покупку привозных товаров. Хотя пройдет какое-то время, прежде чем у него снова появится шанс, Бэннон решил, что он не уплывет, пока не появится возможность забрать с собой и мать. Они с ней найдут лучший мир, новый дом, где-нибудь в тех местах, о которых он слышал, — в Танимуре, Народном Дворце или Срединных землях. Даже дикие места без цивилизации в Новом мире были лучше его страданий на острове Кайрия.

Бэннон вошел в дом, сжимая серебряную монету, которую он заработал в тот день, уверенный, что этого, наконец, будет достаточно для места на корабле ему и его матери. Они сбегут вместе в следующий раз, когда ближайший корабль пришвартуется в порту. Он собирался сосчитать накопленные монеты, спрятанные им на дне цветочного горшка на подоконнике. В том горшке были лишь сморщенные останки скалистого анемона, который он посадил, растил, и наблюдал за ним — но тот высох.

Однако, войдя в дом, Бэннон сразу почувствовал запах подгоревшей пищи и медный запах крови. Он остановился, насторожившись. Мать стояла у очага, отвернувшись от горшка, в котором помешивала ужин; она пыталась вызвать улыбку, но ее губы и половина лица напоминали кусок сырой печени. Она делала вид, что все хорошо, но это было не так.