Страница 8 из 11
А как я вопрос задам: «Нравится ли тебе Елька, Лелюшка?», так пожмёт только плечами и уставится на свои руки, перемазанные глиной, и молчит. Понять я такого поведения никак не мог. Следил за ним, да только в дела сердечные лезть не рисковал. Молодые всё же люди. К тому же нечего было сказать прямо, поэтому…
Макитра тяжко вздохнула, горшки тоненько завсхлипывали. А потом дружно принялись реветь. Емельяныч схватился за голову. Я растеряно оглянулась. Да уж, так когда Лель вернется, то дом будет похож на хоромы кикиморы. Нельзя так.
— Так, ну-ка тихо! — строго сказала я и хлопнула в ладоши.
А потом медленно поднялась во весь рост.
Живая утварь в мгновение ока притихла. Показалось даже, что все изумлённо посмотрели на меня практически неразличимыми глазками цвета глины.
— Леля я найду, — сказала я уверенно и спокойно. — Оберег его молчит, значит, беды большой не случилось. Поэтому нечего плакать и страдать. Отыщется ваш хозяйчик, обещаю.
Больше никто не проронил ни звука. Я быстро глянула на домового. Емельяныч сполз с лавки и взял меня за руку. Молча повёл к выходу. Только на пороге поманил к себе так, что пришлось склониться.
— Коль Леля приведёшь целым и невредимым, благословение от всего домовятства Полозовичей получишь, — тихо и серьёзно сказал он.
О как. Такими обещаниями не разбрасываются. Поэтому прониклась я по полной. Только крепко сжала руку домового и сказала:
— Спасибо за оказанное доверие. Не подведу.
Емельяныч тоже кивнул и вслед потом смотрел очень внимательно.
Я же покинула дом Леля в смутном беспокойстве. Зачем к нему приходил человек, похожий по описанию на Дивислава? Откуда такие вообще берутся-то?
Проходя мимо дома Ельки, чистого и не бедного, на мгновение замешкалась. Может, зайти? Поговорить еще разок? Ведь ясно же, что девица наврала мне с три короба. Вон и домовой подтвердил, что неладно всё было. А с другой стороны, если она не дура, то будет осторожной. Беда-беда, да уж. Можно, конечно, пойти по не слишком праведному пути и применить чудесницкие силы. По идее, ничего плохого не сделаю, это ведь не заклятье, а так… только подтолкнуть её сказать правду.
Не успела я дальше ступить и шагу, как меня ухватили за руку, рот зажали ладонью и утянули за угол.
Внутри все похолодело, крик так и не сорвался с губ. Паника захлестнула с ног до головы, но я тут же поборола её. Возле сердца уже зажёгся огонёк, как вдруг на ухо шепнул знакомый голос:
— Не шуми, а то всё веселье пропустишь. Слушай.
Меня резко развернули и прижали к стене. Я попыталась было взбрыкнуть, однако тут же сообразила, что сделано всё не с целью потискать меня, а дать нужное направление. Правда, способы Дивислава общаться девушками всё равно оставляют желать лучшего. Зачем так хватать прямо посреди улицы? Поманить, что ли, нельзя было? Хотя… в таком случае я бы тоже не подошла. Замкнутый круг, в общем, какой-то получается.
— А я ей и говорю, — тут же донёсся звонкий голос Ельки. — Ты меня вообще слушаешь?
Прямо через стену. Ай да молодец. Чудны твои умения. Надо бы побольше узнать, что можешь, кроме как к девицам в дома проникать и мысли блудливые навевать. Ой, немного не то, кажется, саму не туда понесло.
Ельке что-то ответили, однако говорившего признать не удалось.
— Может, и догадается, — пробубнила Елька. — Только ворожка говорила, что её дело верное. Никто не догадается. А Калина еще молодая больно, дура-девка.
«Это я-то дура?» — искренне возмутилась я про себя.
Правда, скорее уж возмущение шло наполовину с удивлением. Ибо в своих умственных способностях я временами сомневалась, но на фоне Ельки уж точно дурочкой не была. А девчонка что-то и впрямь много о себе понимает.
— К тому же заплатила я сполна, — тем временем стрекотала Елька, — продала ожерелье то, что из жемчугов и серебра отец матери привез. Она всё равно не носит, а мне в пользу.
Кто-то расхохотался. Противненько так, хрипло. Хм, перед кем эта пустоголовая так заливается-то?
— А ты вся и поверила?
— Поверила! — упрямо сказала Елька. — Ворожка Ириане помогла, Олесе помогла, Таисе помогла. А чем хуже?
— Что… всех к Лелю твоему приворожила?
На мгновение повисла тишина. То ли Елька такого вопроса не ожидала, то ли не могла ответить.
— А не так глупа, как кажется, — шепнул на ухо Дивислав. — Давно тут уже соловьём заливается, что скоро у неё всё будет, и сам староста Полозовичей в ножки поклонится.
Я чуть нахмурилась, вслушиваясь в беседу Ельки и неведомого мне человека. Даже не разобрать, кто там: мужчина или женщина! И это раздражало неимоверно. Хм, а может не это, а близость Дивислава, который как ни в чем не бывало стоял позади, почти касаясь моей спины, чуть шевелил дыханием волосы и не собирался отходить?
— Дура-девка не Калина, а ты! — прогремел незнакомец.
Кажется, всё же мужчина. Только вот по голосу — явно немолодой. Да и говорит как-то странно, с придыханием и присвистыванием, словно тяжко ему даётся человеческая речь.
— Ты хоть понимаешь, что сотворила?! Он же теперь тебе покою не даст, со свету сживёт, горсткой пепла сделает да по ветру развеет! Ты же для него так, комашка! Переступит и не заметит!
Хм, кто у нас там такой умный выискался? Елька, конечно, дурында, только обижать моих полозовчан не дам. Ишь смелый какой.
— Так я же по совету ворожкиному… — пролепетала она.
— Вот теперь и сиди в хате. Ибо скоро и за тобой прилетят, — прошипел незнакомец. Да так, что по спине от ужаса мурашки пробежали.
Я невольно отшатнулась назад, но Дивислав тут же подхватил меня под руки.
— Тш-ш-ш, Калинка-малинка, куда собралась? — обжёг он дыханием мою шею, и щеки запылали незваным румянцем. — Мы еще не поговорили с тобой.
Собралась было грубость сказать, но дверь Елькиного дома резко распахнулась.
— Забираю тебе, глупая девка! — громогласно прозвучал приговор. — Не ходить тебе по земле, пока не исправишь содеянного!
На пороге на мгновение показался смутный силуэт, растворился сизым дымом с черными прожилками и взмыл в небо. Позабыв, как дышать, я проводила его взглядом.
Это еще что за чудо-юдо такое? Меня окатило жаром, словно чьим злым взглядом, а потом всё вмиг исчезло.
Дивислав положил руку мне на плечо, однако я рванула вперёд. Только быстро, алой искрой пустила вокруг себя обережную силу, чтобы защитила, если что.
— Куда ты?! — крикнул Дивислав.
Я отмахнулась и осмотрелась и влетела в дом.
— Елька, Елька! — позвала охрипшим голосом.
Но ни в просторных сенях, ни в добротно обставленной светелке девушки не было. Только брошена на столе вышивка да корзинка с нитками.
Алая искра вдруг потухла и осыпалась на пол блеклым пеплом.
— Совсем с головою не дружишь, чудесница, али про осторожность всякую позабыла? — неожиданно леденящим кровь голосом спросил Дивислав.
Я быстро обернулась, собираясь высказать всё, что думаю. Однако, только глянув в жуткие светло-серые, почти мертвые, но полные неистового гнева глаза, прикусила язык. Тут перечить не стоит, а то придётся убегать через окно с криком: «Васенька, спаси меня!».
— Сила моя меня хранит, — ровно сказала я, сама удивляясь тому, как спокойно это получилось. — А коль защитить хотел, то мог и первый пойти.
Воздух вокруг словно стал тяжёлым и вязким, а глаза Дивислава страшно потемнели. Он медленно склонился ко мне, и показалось, что прошла вечность. Бледные губы дрогнули:
— Значит, первым?
ГЛАВА 4. Ворожка
— Конечно! — не смутилась я, хоть сама знатно струхнула.
Правда, задуматься об этом так и не удалось, потому что со двора вдруг донёсся женский вскрик. Не успели мы с Дивиславом и переглянуться, как в светелку вбежала пожилая светловолосая женщина в льняном платье с ухватом наперевес.
Хотела было кинуться на нас, но, увидев меня, замерла у входа.
— Калина… как же? Что тут происходит?