Страница 12 из 16
Особую радость от таких вот новых форм жизни испытывали лишь учёные, сидевшие в своём лагере на Янтаре. Западные светила науки тоже пытались изучать Зону, только вот место, видно, выбрали не слишком удачное. Больше половины их экспедиций пришлось на Припять и окрестности. Ясное дело, что мало кто вернулся обратно, а те счастливчики, что всё-таки дошли до своих, разом лишились либерально-демократических мыслей. Благодаря их докладам проняло даже руководство НАТО, и выросла на северо-западном рубеже Периметра новая линия Маннергейма, с детекторами движения, автоматическими системами артиллерийского огня, установками тактических ракет и целой сетью полноценных армейских баз «Орион». Короче говоря, окопались буржуины по самое не могу. Даже площадки для штурмовых тактических вертолётов «хеттнер» сделали. Только вот ходки в саму Зону их учёные уже прекратили. Зато щедро спонсировали наших идиотов своими грантами на исследования, фактически, вынуждая рисковать других собственной шкурой. Да, западная демократия она, блин, такая.
Я задумчиво жевал кончик сигары, когда уловил отчётливый шорох. Откуда он раздавался, сразу было не понять, но любые звуки посреди полной тишины никогда не предвещали ничего хорошего. Я приподнялся, взял «бенелли» наперевес и пристально оглядел периметр перед домом. Туман постепенно рассеивался, однако не настолько быстро, как хотелось бы. Дальние строения всё ещё тонули в сероватой дымке. Злополучный соседний дом, от которого нас отделял покосившийся плетень и густые заросли давно заросшего чёрте чем сада, выглядел довольно мирно. Правда, здесь всё может быть мирно, пока не тяпнет тебя за горло.
Через несколько минут звук повторился. Мягкий шорох, словно бы кто-то потихоньку проползал среди опавшей листвы. Я вскинул ружьё, сдвинул предохранитель и прицелился в сторону угла нашей избы. Казалось, что шорох слышен именно оттуда. На секунду мелькнула мысль пойти и проверить, но я тут же отбросил эту идею. Мало ли что там? Одному идти опасно, можно и пропасть не за хрен собачий. Подойдёшь, глянешь, а там такая фигня…
Нет, уж лучше топать с прикрытием.
Я вернулся в дом и негромко присвистнул. Первым проснулся Платон, он всегда спит чутко, привычка такая. Я коротко обрисовал ситуацию, и он кивнул. Потом растолкал мирно сопевших француза и Гешу. Последнему он велел разбудить остальных и встать на стражу, пока мы не проверим, как там и что. Затем проверил свой штурмовой карабин М-655 и вышел следом за мной на крыльцо.
Пьер шагал последним, постоянно оглядывался и тыкал во все стороны дуло G-36, сразу видна легионерская выучка. Отслеживает периметр, даже не предупреждая товарищей. Чтобы исключить возможные сомнения, мы завернули за угол, откуда, как мне показалось, и шёл этот шорох. Платон шагнул первым, я прикрывал с фланга, а француз присматривал сзади. Однако ничего там не было. Разве что примятая трава и малозаметные следы, похожие на мелкие борозды. Кто-то протискивался через кустарник. Вполне возможно мелкая дрянь. Её тут много.
Платон повернулся, покачал головой и бросил взгляд на соседний дом. Потом глянул на меня, как бы спрашивая, ну, что пойдём? Конечно, чего уж там. Экскурсия всё равно назначена на утро.
Мы обогнули плетень и пошли. Платон уверено шагал впереди, я за ним, а Пьер замыкал. Увиденный вчера забор украшала какая-то плесень, которую я, вроде, не видел здесь в прошлый раз. О чём и сообщил Платону, жестом указав на новое образование на обветшавшем кирпиче. Он глянул, кивнул, мол, принял к сведению, и пошёл дальше. Когда подходили к углу, я снова ощутил сильный запах. Впрочем, утречко было достаточно свежим, чтобы потерпеть. Платон завернул за дом.
– Вот же мать твою! – тут же вырвалось у него.
От того, что мы видели вчера, мало что осталось. Может, две туши, а, может, и всего одна, поскольку разглядеть в этой хаотичной куче хоть что-нибудь было почти невозможно. Пахло чуть слабее, чем вчера, но всё равно наш француз, пролепетав что-то на родном языке, сморщился и отвернулся. Платон же, наоборот, отнёсся к делу с повышенным вниманием, хотя его самого воротило, будь здоров. Он осторожно обошёл залежи останков, осмотрел и помахал мне рукой.
– Ягуар, глянь.
Мне не шибко хотелось идти следом, обходя этот жуткий могильник, но раз мой бывший напарник что-то обнаружил, значит, надо посмотреть самому. Зря он дурью маяться не будет. Я прошёл вокруг, стараясь поменьше дышать, и встал возле Платона. Он указал направо, где на примятой траве виднелся основательный след, похожий на борозду. Такой же, как мы видели за углом нашей избы, только этот был раза в четыре больше. Да и от тушей псевдоплотей тут практически ничего не осталось, что наводило на определённые мысли. Кто-то тут покушал. Причём, плотно и часть того, что не доел, видимо, унёс с собой.
– Видал? – ствол М-655 указал на разодранные кусты.
Я посмотрел, заметив, что трава облита какой-то желтоватой слизью. И при контакте с ней сами травинки обмякли, словно растворялись. Но на кислоту это не было похоже. Скорее на что-то органическое. Как желудочный сок.
– Может, это «студень»? – изрёк я, озадаченно оглядываясь вокруг.
Платон хмыкнул.
– Таких размеров? Он, само собой, вполне способен слопать псевдоплоть, но ведь не столько сразу. Да и говорю же, сами «студни» таких размеров ещё никто не видел. Не, не факт, конечно, но…
– Ничего другого в башку не приходит.
– Оно и понятно. Короче, Саня, валим-ка мы отсюда. Будем считать, что везучие мы.
– Везучие? – переспросил я.
– Кто бы это ни был, он под утро приходил. След почти свежий. А к нам не заглянул, хотя мы тут вон, рядом.
– А за углом у избы такие же борозды, помнишь? Только меньше.
– Помню. Потому и говорю – сваливаем. Всё, потопали обратно.
Мы вернулись, когда Геша, стоявший в карауле, уже проверил, что за углом нашего дома. И теперь был несколько взволнован.
– Не, пацаны, – возмутился он, – это чё, блин, за дела?
– Чем недоволен? – буркнул Платон.
– Тут какая-то херня ночью ползала, а мы сидим как…
– Заткнулся. И быстро в дом.
– Не, погоди, а чё за…
Платон вскочил на крыльцо, попутно подхватил Гешу за локоть и втолкнул в дверь. Я последовал за ним, а француз тут же развернулся, присел на колено и взял на прицел периметр за нами. Всё– таки работать в связке с профессионалом одно удовольствие.
– Уходим, – объявил Платон остальным.
Они сидели на полу и завтракали, поэтому столь категоричное высказывание вызвало небольшой протест. От Костыля, который ещё не прикончил свою порцию тушёнки.
– Ты чего? – он поднялся. – Случилось что?
– Случилось. Давай, не задерживай всех. Собирай манатки и в путь.
Костыль посмотрел на майора, тоже не доевшего, но тот сразу подскочил к Платону и завалил его целой кипой вопросов. Пока они там обсуждали, что да как, я собрал свой рюкзак и прикрепил к нему чехол. Таскать их раздельно мне надоело. Пока я возился с вещами, ко мне подошла Светка, протягивая банку «Яловичной».
– Держи, – её маленький, чуть вздёрнутый носик шмыгнул.
– У меня есть.
– Это про запас. Тут все ели, кроме тебя.
Я усмехнулся. Что ж, если ко мне по-человечески, можно и поблагодарить.
– Спасибо.
– Не за что.
Деревеньку покидали тем же порядком, только анкер теперь тащили Костыль с Гешей. Один поплатился за возражения, другой – потому что не хотел бросать завтрак. В принципе, Платон мог бы и в зубы дать, такое уже бывало. Так что ребята ещё легко отделались.
Платон повёл было нашу маленькую колонну на восток, поближе к Свалке, однако, возле холма, оказавшегося на пути, все ПДА дружно подали сигнал. Радиационный фон стал выше. Пришлось, не солоно хлебавши, свернуть северо-западнее. Костылю это обстоятельство не особо понравилось.
– Слишком близко, твою мать, – процедил он не громко, но достаточно, чтобы я расслышал.
– Чего? – пыхтя, спросил Геша.
– Чего…чего…слишком близко к Янтарю окажемся. Вот чего.