Страница 9 из 10
Полковник, Адам Иванович Рак не сводил глаз с женщины, уткнувшейся лицом в стекло. Что– то всё-таки питал он к ней, рассуждал полковник, что-то влекло его к ней. И это странное совпадение: он оказался тёской отца Евы. И то, что она одинока, как и он. И… что же ещё? – задумался Адам Иванович. Да, она некрасива, а он почти вдвое старше неё. Но о браке и он не помышлял, правда, могут ведь люди просто сойтись и жить вместе. Он как-то делал намёки, и даже предложил в открытую быть любовниками. Но Ева тогда зло рассмеялась и ещё злее пошутила: «Свои сексуальные проблемы я решаю самостоятельно и собственноручно». И дала понять, что ей никто не нужен. Ева была закрытая, необщительная, для полковника она оставалась тайной за семью печатями, хотя пятый год пошёл, как он трудился под её началом. Ему не удалось навести справки на начальника, никакой информации – полнейшая секретность. Кто она? Откуда? Как стала генералом-полковником в сравнительно юном возрасте, для карьеры конечно?.. Как бы то ни было, он решил оберегать эту женщину. Быть её «внештатным» телохранителем.
Он и не скрывал никогда той отеческой нежности, с какой смотрел всегда на начальника. И сейчас взор его наполнился теплотой и желанием. Не желанием обладать, на это он уже не смел рассчитывать, а быть постоянно рядом. Полковника даже не заботило, что бойцы спецназа поймут по его поведению, чем заняты мозги пожилого воина, и сделают из этого очередной анекдот.
И ещё. Он никак не мог понять маниакального рвения, с каким она отдаёт всю себя работе. Буквально бредет объектом, будто бы главная цель в жизни Евы найти этот треклятый камень. Полковнику припомнился разговор двухдневной давности. Он беседовал с Захаровым, доцентом физико-математических наук, работающим в их команде.
– Как вы думаете, Степан Натанович, – спросил полковник, – объект действительно обладает всеми теми поразительными способностями, о которых так много говорят в ваших научных кругах? И существует ли он вообще?
– Несомненно нечто существует, – ответил доцент, – а вот что это за «нечто», предстоит выяснить. По данным наблюдений объект обладает колоссальной энергией, более того энергия эта как-то связана с ментальным психофизическим фоном населения земли. Мы сканировали предполагаемый участок нахождения объекта и обнаружили одну… как бы это сказать, странность: одночастотный шум, который в дальнейшем, кстати, сумели дешифровать. Оказалось, это информационный поток… как, к примеру, кодированный текст, передаваемый лучом лазера. Но это не всё. Ещё невероятнее, что поток это содержит мысли людей. То есть их хаоса кода объекта экспериментальным путем мы обнаружили сведения о наших, то есть участников эксперимента, мыслях, желаниях, даже скрытых от посторонних. Что это за преобразователь психических процессов человека в систему некого банка знаний? Кто его знает?
– Выходит по вашим словам, эта штукенция «знает» всё обо всём в человеческом сознании миллиарда людей, всё, что каждый думает или желает.
– «Знает» или только проецирует мысли любого из нас посредством трансформации в электромагнитное излучение, – пожал плечами Степан Натанович.
– А как насчёт…
– Моделирования и воплощения, – перехватил мысль доцент. – Здесь я ничего сказать не могу. Возможно объект обладает способностью психоизлучения и может изменять сознания источников. Эта способность и интересует вас военных, не так ли, Адам Иванович? Создание психотропного оружия цель проекта, насколько я понимаю. А коль так, то вероятно, что изменив в одночасье сознание всех за исключением одного кого-нибудь, кто, скажем грубо, пожелает внести такое изменение, то, я думаю, желание его и смоделируется объектом. «Если каждый будет…
– …думать об одно и том же…» – продолжил полковник. – В общем, я понял, что ничего мы, верно как и вы, о нём не знаем. (доцент кивнул). Знаем только то, что он есть. Тогда. Вот, что я тоже никак не пойму. Если знаем, что он есть, почему до сих пор не можем к нему подобраться?
– И здесь ничего не могу сказать…
«Ерунда всё это, – мысленно подытожил полковник, всё ещё разглядывая Еву, – бред и только. Выдумать можно что угодно. Ищут… даже ни иголку, обломок иглы в стогу сена. Видишь ли, Исполнитель. А покажите мне того, кто этим Исполнителем воспользовался. Что? Таких нет? И – не будет…». Он взглянул на шлем, лежащий на коленях женщины, и подумал, как всё же не идёт ей громоздкий комбинезон ликвидатора. Он извращает все женственные линии, превратив их в складки мешка из под картофеля. А, надев вот эту колбу, что держит на коленках, и вовсе будет похожа на лунатика. Ей бы сарафан или, лучше, чёрное платье Коко Шанель, ведь у неё такая сексапильная фигура. И макияж – чтобы скрыть изъяны пропорций её лица, странно похожего на мужское. А может, оно только кажется таким из-за вечного напряжения и озадаченности. Полковник никогда не видел Еву улыбающуюся, всегда раздраженная, хотя и искусно скрывающаяся под маской отрешенности.
5. Ловушки. Эпизод второй.
…верстовой столбик клонился, настолько сильно его, распластавшегося на асфальте, тянуло клейкое зелённое марево к середине дороги. Зимородок едва успел ухватится за железобетонный указатель, упав ничком. Он уже обходил «тянучку», незримую до активации, как шнурок от завязки внизу гермобрюк на левой ноге коснулся её поля. И – потащило. Руки сталкер сцепил в «борцовский замок» за столбиком, но чувствовал, что долго не сможет сжимать в правой ладони левое запястье, скоро разорвёт обруч напряженных мускулов и прогибающихся на излом костей. С «тянучкой» можно было справится, выбраться из неё, он ни раз это делал. Необходимо просто зашвырнуть в неё гранату; и ничего, что она на расстоянии вытянутой руки – взрывная волна не вырвется из этой аномалии. Она проглотит, ухнет чревом, даже ветерка не ощутишь, и выплюнет твои ноги или за что держала.
Гранаты же в сумке, и гранаты без запалов. Для опытного сталкера непозволительная ошибка. Так ошибаются только молокососы. Зимородок кряхтел и материл себя последними словами за оплошность, и сам же дивился тому, что ничего не идёт на ум, чтобы выпутаться из ловушки.
…слегка встряхнуло. Натяжение ослабло, затем и совсем исчезло. До динамиков шлемофонов дошел слабый хлопок.
Зимородок поднялся. Он не мог понять, что произошло, почему «тянучка» его отпустила, словно побрезговала. Поднял с земли автомат и, на всякий случай, передёрнул затвор – мало ли что, нужно быть настороже. Оглянулся.
На другой стороне дороги на поваленной опоре ЛЭП сидел мужчина с обнаженной головой, сферический шлем лежал рядом.
– Здоровеньки булы, приятель! – помахав винтовкой М-16, крикнул он. – Как это тебя угораздило втюхаться в эту бяку? У тебя чё, болты кончились?
Зимородок не отвечал, он внимательно следил за незнакомцем.
– Тя чё, взрывом контузило? – предположил тот. – Оглох малость? Бывает брат. Звиняй, у меня лёгких фенюшек нету, пришлось в эту каку эрпэгэшку запустить. Долбануло, небось, будь здоров? Ты это… самое… не подходи, через неё. Мож, она не дохлая, оживёт ещё, зараза. Я лучше сам к тебе. Обойду, да и поздоровкаемся, погутарим за жизнь…
–…меня Шнурком кличут, – скалясь счастливой улыбкой старого знакомого и протягивая открытую ладонь, произнёс незнакомец. – А тебя?
Зимородок пожал парню руку и с неохотой выдавил:
– По-разному.
– Хе, – усмехнулся Шнурок, – прикольно. А сюда каким?
Шнурок ждал благодарности, хотя бы элементарного «спасибо», да и банка тушёнки не помешала бы. Так принято. Но спасённый стоял и молчал, на последний вопрос и не соизволил ответить. Только рассматривал своего спасителя сквозь бронестекло, точно изучал. Видимо, хорошенько его оглушило.
– Ладно, не пухни, парень, – видя, что разговора не удастся склеить, сказал Шнурок. – Звиняй, только я не смогу проводить. Я видел, ты в ту сторону шагал. А мне вон в ту надобно. Так что разойдемся кормами.
Пожав плечами, он повернулся, надел шлем, сверился с датчиком аномалий, закреплённым браслетом на левом предплечье, и пошёл прочь.