Страница 4 из 10
– Хе, смотрите-ка птица! – негромко воскликнул он удивлёно. – А говорили, что здесь нет птиц.
– Здесь не может быть птиц, – подтвердил распространенную истину Бугор.
– Да говорю же… вон, сами взгляните.
– Просто глюк, – в один голос сказали старшие товарищи, не поворачиваясь в ту сторону, на которую рукой указывал парень.
– И что, и посмотреть нельзя, что ли?
– Хм, Профессор, по натуре птах, – рассмеялся нач.группы, толкая отрешённого Профессора в бок.
Тот без интереса посмотрел на сидевшую в метрах десяти от них на нижней ветки осины птицу.
– Ну, и что? – с ленцой зевнул он. – «Правило», «исключения» и – всё такое… Короче, бывает…
– Тьфу на тебя, Профессор, не чуткий ты человек, – всё ещё смеясь, но делая это как можно тише, чтобы не спугнуть пернатого, махнул Бугор на спутника. – Наверное, случайно на зону залетел, – предположил он, – птицы вообще облетают эту территорию. Я знаю, даже на время отклоняют линию маршрута миграции, чтобы обогнуть зону. А этот чокнутый, не иначе. Кажись, снегирь…
– Нет, – отозвался Желторотик, – не снегирь. Я в школе орнитологией увлекался, так что наверняка знаю, что за глупыш.
– Ну и?.. – Бугор как-то не любил длинные вступления; если знаешь – говори, для него это было вроде правила.
– Зимородок, – сказал молодой человек и непонимающе посмотрел на двух пожилых сталкеров. Потому что они, услыхав от него безобидное название птички, оба вздрогнули; меланхоличный Профессор стал даже озираться.
С красной грудкой, с фиолетовыми поблёскивающими пёрышками, слегка нахохленный зимородок и не обращал на людей никакого внимания. С увлечённостью выклёвывал паразитов, приподняв правое крылышко. И делал это так, как человек, внезапно принявшийся расчесывать нестерпимо зудящее место. Отчего ветка под ним вздрагивала, и ему каждый раз приходилось балансировать дробью крыльев, чтобы не потерять равновесие. Впрочем, важно перешагивая на своей жердочке, иной раз бросал изумлённый взгляд, вытянув тонкую шейку, на мужчин. Мол, в чем дело, товарищи, неужели никогда не видели, как приводят в порядок свой туалет.
– Что, что-то не так? – полушёпотом поинтересовался юноша, заметив нешуточный испуг на лицах спутников.
– Да всё так, – успокоившись, выдохнул Профессор и опустился на прежнее место. – Рефлексы, мать их… Почалишься с наше… тоже дёргаться… на зоне-то… будешь, – говорил как будто бредил он, снова закрыв глаза.
– Ты чё, про Зимородка и не слыхал? – отвечал на немой вопрос, который вытянулся на физиономии юнца, обращенной к начальнику в надежде на разъяснение, Бугор. – Совсем ничё?
– Ну, что-то слышал мимоухом в «1000 рентген», мужики что-то рассказывали. Но не придал значению. Байки всякие…
– В тех байках ни на грамм дугана – в них на кило за правильное будет, – пробурчал Профессор.
– В общем, слушай, – рукой поманил нач.группы, чтобы молодой человек сел ближе, и сказал доверительным голосом, как человек собирающийся выдать компрометирующую информацию о себе. – Сталкер есть на зоне, одиночка. Скажешь, сталкеров-одиночек не бывает? Ты прав, мой мальчик, но только отчасти. Не бывает, однако, ан нет, оказывается, что бывает. И кличку носит – Зимородок.
– А кто ему такую кличку дал? – усвоив тот урок о прозвищах, которые необходимо заслуженно получить на проклятой территории, пожал плечами Желторотик.
– Так Писатель и дал…
– Какой ещё Писатель? – перебил Желторотик.
– Ты чё, парень, и Писателя не знаешь? Ну, ты… – поражённый неосведомлённостью молодого человека, развёл руками Бугор. Ему до сих пор казалось, да так оно и должно быть, что нужно сначала о зоне всё узнать, всех расспросить о ней, собрать как можно больше о ней информации, а потом уж соваться на зону. Ладно о Зимородке не знать, а не знать Писателя – остаётся только развести руками. – Писатель есть Писатель. И погоняло у него, как выражается наш друг Профессор, Писатель, и сам он всамделишный писатель. Одним словом, сталкер, но какой-то чокнутый сталкер. На зону ходит ни за хабаром, ни за заработком, как все нормальные бродяги, а за… материалом. Это он так пережитые впечатления называет, – Бугор коротко засмеялся. – Ты серию книг S.T.A.L.K.E.R. читал?
– Да! Всю! – не без бахвальства сказал Желторотик. – Почти.
– Эти книжки он и написал…
– Все? Он? Один? – недоверчиво переспросил Желторотик. – Но там же все произведения… как это? Разные авторы, короче, у всех произведений…
– Ну, и что? – пожал плечами Бугор, не видя в своих словах ни капли противоречия. – Это у него писательская фишка такая: публиковать каждое свое творение всегда под новым именем. Серия-то одна, и читатели именно серию покупают. Им в общем-то без разницы какой писатель для этой серии очередную историю про нашего брата написал.
– А как его настоящие имя-фамилия?
– А пёс его знает? Мы все его Писателем кличем. Он знаешь, того… – Бугор выразительно постучал себе по лбу.
– Далбаёб, – резко отозвался Профессор, внося в разговор конкретику.
– Ну, не скажите, друг мой, я не стал бы так безапелляционно отзываться о Писателе. Скажем лучше так, человек со странностями. По началу к нему все и относились как… вышеозначенному нашим милым Профессором. Но сейчас этот сталкер желанный боец в любой группе. Опытный трудяга, работать готов за троих. Любого из любой передряги вытащит. За раненным тобой будет, как мамка, ходить, никогда не бросит. И главное, никогда плату за свою работу не берёт. Подрядится в артель, отпашет, как бык, по полной, после работы пожмёт руки дружкам по сталкерскому счастью, и – уходит. Запечатлевать увиденное, не иначе. Чё, паря, усмехаешься? Думаешь, сколько на свете белом с пробитым скворечником людей? Вот ты усмехаешься, а вдруг и ты – всего лишь плод его писательского труда…
– То есть, как? – отпрянул Желторотик, не ожидав услышать от взрослого уважаемого им человека такую чушь.
– Ну, живёшь только на страницах его нетленных произведений, – уточнил, улыбаясь, Бугор. – Захотел, ты жив до пятнадцатой страницы, а на шестнадцатой тебя псевдопёс сожрёт. А захочет, и вовсе напишет, что ты немощный, старый, и на носу у тебя лишай.
Желторотик машинально почесал нос.
– Пурга галимая! – буркнул Профессор.
– Профессор наш что-то сегодня очень красноречив, – подмигнув, мотнул головой в сторону застывшего в медитации товарища, нач.группы. Желторотик не понял мимического намёка, но посчитал необходимым ответно улыбнуться. – Да. Мне вообще давно кажется, – продолжил он развивать занятную мысль, пришедшею в диалог как-то случайно, – давно кажется, что всё это (он указал на окружающий их ржавый лес) – кто-то придумал. Да и сам за собой замечаю, что иногда делаю не то, что мне в данный момент хочется, а то, что необходимо сделать. Как будто уже кто-то за меня решил: вот то-то и то-то будешь сегодня делать. И никакой самостоятельности в телодвижениях. А тебе, парень, иногда так не кажется?..
– А что всё-таки про… – Желторотик понизил голос, предугадывая реакцию опытных сталкеров, – про… Зимородка?
Хоть это прозвище и было сказано почти шёпотом, всё же Бугор нервно поёрзал.
– Ах да, – проговорил он, – я отвлёкся малость. Так вот. Писатель и дал ему эту кличку. Писатель тогда в баре «1000 рентген», на одной из дружеской попойке и выдвинул возражение. Что, мол, говорит, за прозвище такое Отморозок? Не годится. Пусть даже человек во сто раз хуже Чекатило, а обзывать его в нарицательном имени с точки зрения этимологии, стилистики и… бог его знает чего… он тогда много красивых слов наговорил… не гоже. Пропадет идиоматика, изюминка игры слов, которая должна обязательно присутствовать в придумывании прозвищ. Прозвище, говорит, должно наталкивать человека на целую цепочку ассоциативных послевкусий. Только намекать на тот смысл, который был вложен в сочинительство второго имени. Тогда мы всё ночь думали, как переиначить кличку сталкера-одиночки. Делать мужикам нечего, скажи, да, – сам над собой усмехнулся Бугор. – Вот Писатель и предложил остановиться на эвфоническом варианте. Ну, то есть по созвучию. Подобрать некое слово-эвфемизм к слову «отморозок»… Ну, или что-то в этом роде. Я в общем-то в этом не ахти как волоку. Эй, Профессор, что молчишь? Ты ведь у нас до Взрыва кафедрой филологии заведовал…