Страница 6 из 95
Джеймс высказался даже в том смысле, что будет совсем неплохо иметь одного из родителей в Лондоне, а другого за городом. Для себя он видел в этом несомненные преимущества. Дилли же беспокоилась только об одном: позволят ли ее любимой подруге гостить у них.
Все должно было пройти на редкость легко, если бы Чарльз не выдвинул условие, по которому до оформления нового брака она должна жить одна. Это требование создало большие трудности для нее и Филиппа.
Фрэнсис находилась в Америке, наслаждаясь давно заслуженным отдыхом. Часы, протекавшие между встречами Крис и Филиппа, казались бесконечными.
Фил понимал, как отчаянно она в нем нуждается, и был всегда к ней внимателен, а накал их страсти в минуты близости ничуть не убавился. У него была очаровательная привычка писать ей коротенькие письма, часть которых он пересылал по почте, а остальные либо совал ей в саквояж, либо во время свиданий оставлял на видном месте на туалетном столике, с тем чтобы она неожиданно обнаруживала их. Одно письмо, которым она особенно дорожила, Кристина хранила в коробочке с драгоценностями. Он написал его в ту ночь, когда она ушла из дома и нашла конверт на квартире у Фила, — оно как бы поджидало ее.
«В моей жизни были другие женщины, но сердце мое было закрыто. Теперь там живешь ты. Чувствуй себя в полной безопасности и знай: это навеки».
Ах, если бы она встретила его до Чарльза! Если бы Джеймс и Дилли были его детьми! Впрочем, тогда все было бы по-иному, и в двадцать один год она, возможно, не сумела бы должным образом оценить любовь Фила. Кто знает… Оглядываться на свое прошлое — совершенно бесполезное и никчемное занятие. Хотя Фил не был по натуре семьянином и не желал иметь собственного ребенка, он был, по крайней мере, честен. Как-то ночью, когда она лежала в его объятиях в сладком изнеможении после страстных ласк, он сказал: «Я очень ревнив и не мог бы делить тебя ни с кем. Думаю, мне будет нелегко делиться даже с твоими детьми. Тебя это огорчает, детка? Ты так необходима мне самому! Боюсь, что буду раздражительным, если при твоих детях придется обуздывать желание прикоснуться к тебе или заключить в объятия. Наверное, когда они будут жить у нас, я не смогу направиться к тебе через комнату и поцеловать вот так… и вот так…»
Его теплые губы целовали ее затылок и голое плечо. Материнская часть ее натуры молча заявляла свой протест, но чисто женское начало ликовало от сознания постоянной потребности Фила быть с нею. Она живо вспомнила один случай в первый период жизни с мужем, когда сын вбежал в спальню посреди ночи как раз в тот момент, когда Чарльз, в столь редкий для него миг желания, начал целовать и ласкать ее.
Джеймсу было, наверное, годика три. Он с плачем принялся жаловаться, что у него болит зуб. Чарльз, полностью владея собой, встал, надел халат и посадил малыша в постель. Потом подогрел для сынишки молоко, а позднее, когда мальчик уснул, оставил его в постели матери, а сам ушел в комнату Джеймса и провел остаток ночи на неудобной узенькой кроватке. Чарльз всегда был хорошим отцом, но Кристину несколько разочаровало, что он не отнес Джеймса назад в детскую и не остался, как обычно, с ней. Незавершенные ласки, по всей видимости, ничуть его не беспокоили. Она почувствовала себя тогда просто кошмарно!
Отдать детей Чарльзу после развода было, конечно, справедливо. С этим она в состоянии смириться. Единственной невыносимой мыслью было то, что детей могут настроить против нее.
3
Кристина вернулась в сегодняшний день и в свою квартиру. Зазвонил телефон. Апатично она сняла трубку. Приятный мужской голос произнес:
— Здравствуй, ангел мой!
Напряжение, владевшее Кристиной, сразу ушло, щеки снова порозовели, а глаза засветились.
— Фил!
— Ну как ты?
— Все в порядке.
— Это правда?
— Да, да, я чувствую себя прекрасно, прекрасно!.. — Жаловаться влюбленному в тебя мужчине на свое здоровье, бессонницу или еще на что-нибудь в этом роде не следует, решила она. Слышать о чужих бедах никто не любит. Каждому хочется рассказать о своих, и это в полной мере относится даже к вашему возлюбленному.
— Я, можно сказать, в прекрасной форме, — заявила Кристина. — А ты как?
— Немного нервничаю.
— Почему?
— Детка, — произнес он слегка укоряющим тоном. — Ты ведь знаешь, что сегодня днем генеральная репетиция «Предостерегающего урагана», а завтра премьера.
— Конечно, я помню, — сказала она и почувствовала себя виноватой: хотя этот факт и запечатлелся где-то в глубине памяти, личные осложнения и проблемы оттеснили его на задний план и представлялись ей куда более важными.
В самом начале их романа Фил сказал, что ничто на свете не может иметь для него большего значения, нежели она и ее желания. Странно, что нынешним утром премьера пьесы представлялась ему более важной, чем ее настроения. В конечном итоге, когда дело касалось работы, все мужчины оказывались одинаковыми.
— Ах, Филипп, дорогой мой, я желаю тебе всяческого успеха, — с чувством произнесла она.
— Спасибо, ангел мой. Ты ведь пойдешь со мной ужинать сегодня вечером, не правда ли?
— Конечно.
— А завтра вечером?
— Да.
— Спектакль начинается в десять часов. Мы поужинаем у меня на квартире в восемь и отправимся на студию вместе.
— Ты меня простишь, Фил, если я не приду на репетицию?
— Разумеется.
— Между прочим, сегодня утром мне звонил Джордж и сообщил, что дело о разводе будет слушаться в суде тридцать первого июля. Так что, я полагаю, с нашей свадьбой придется подождать еще с полгода.
— Это слишком долго. Послушай, красавица моя, я хочу сейчас же купить тебе обручальное кольцо. Я ненавижу то, которое ты носишь сейчас.
— Да, я тоже… — сказала Кристина.
Дело в том, что она все еще носила кольцо, купленное для нее Чарльзом. На следующий день после того, как она рассталась с мужем, Крис попыталась стащить кольцо с пальца, но не смогла — как видно, мешал слегка опухший сустав. У нее были длинные красивые пальцы, которыми она, в свое время, очень гордилась, но вечная стирка в первые годы замужества и тяжелая работа по дому, вероятно, привели к тому, что сустав раздался. Возможно, ей придется обратиться к ювелиру, чтобы он распилил кольцо и хоть таким образом снял его с пальца. А к концу лета оно будет заменено другим. Миссис Чарльз Аллен перестанет существовать. Она будет миссис Филипп Кранли.
— Кстати, — продолжал Филипп, — я хочу, чтобы ты ничем не занималась в следующую субботу и воскресенье. Представитель американского телевидения ван Хеффл будет в Лондоне, и я хочу, чтобы ты помогла мне принять его и развлечь. Это очень важный для меня человек.
Кристина уже приготовилась было сказать, что разумеется, но осеклась. После ухода от Чарльза она не виделась с детьми: те были в школе. Из письма, полученного от Дилли, она узнала, что дочка и сын приезжали домой на каникулы между семестрами. Их папа попросил тетю Уинифрид пожить в Корнфилде и приглядеть за ними. При сложившейся ситуации Кристина вряд ли была вправе просить его изменить это решение. Она собиралась на следующий уик-энд забрать детей к себе, и Чарльз согласился. Теперь она потребовалась Филиппу. Как же быть?
— Ты тут? — услышала она нетерпеливый голос Филиппа.
— Да…
— Ну ладно, обсудим все сегодня вечером, когда увидимся, ангел мой. Мне надо бежать, но я рассчитываю на тебя — помоги мне принять ван Хеффла…
Сердце Кристины сжалось: неожиданно на горизонте появился новый предостерегающий сигнал. После того как она выйдет замуж за Филиппа, подобная ситуация, возможно, будет повторяться нередко. Его желания — с одной стороны, желания детей — с другой.
Наверное, любая женщина, оставившая мужа и детей, испытывает некоторые угрызения совести и сомнения. Все так сложно… У нее было такое чувство, что ей уже трудно отличить правильную линию поведения от неправильной. Очевидно было одно: независимо от любви к Филиппу необходимо навсегда распрощаться с прежней жизнью.