Страница 10 из 35
Марджи задумалась. Что-то шло не так с этой стройкой. Слишком много помех и неприятных историй произошло с начала работ на ОРКА. Что это было – тщательно спланированная многоходовая комбинация, как предполагают Линда и Хеллегран, или предостережения свыше? Недавний разговор с Хартли не давал ей покоя. "Да ну, чушь. Гидродинамит безопасен. Это уже проверено и подтверждено. Но землетрясения действительно начались именно после того, как строители увеличили мощность зарядов для подрывных работ! Это факт, от которого не отмахнешься. Может действительно лучше приостановить взрывы?"
– Вот только как работники клиники втянуты в этот заговор? – спросила она вслух. – Откуда организаторы действий против УБРИ знали, где искать компромат на тебя?
– Моя соседка, та самая, которая родила благополучно, – Келлар сверилась с навигатором. – Мы до сих пор о ней не вспоминали, а зря. Кто она? Откуда мы знаем? Надо поинтересоваться ее личностью. Мне кажется, без нее тут не обошлось... А твои друзья уже установили, откуда идут письма?
– Да. Из интернет-клуба в развлекательном центре на набережной, каждый раз с разных компьютеров.
– Так я и думала.
– Если мы ничего не выясним в клинике, у меня еще есть идея насчет клуба. Это тоже ниточка, которая поможет нам размотать клубок.
– Хорошо, считай, что ты уже получила разрешение.
***
Частный родильный дом, где 16 лет назад лежала Келлар, никуда не делся. Он прятался в густой роще, где почти терялась подъездная дорога. Небольшой коттедж, похожий на жилой дом.
Марджи припарковала машину. Девушки поднялись на крыльцо. С легким жужжанием к ним повернулся объектив видеокамеры.
Дверь долго не открывали, назойливо выспрашивая о цели визита и личностях посетительниц, которых не было в списке. И только когда Келлар пригрозила именем своего отца, а Марджи – инспекцией, их впустили. Молчаливый консьерж проводил их в кабинет доктора, которого обе так же хорошо запомнили.
– Ну зачем же такие крутые меры? – спросил он после приветствия. – Вам нужно было просто сделать предварительный звонок, и вас внесли бы в список посетителей. Сами понимаете, нам приходится заботиться о конфиденциальности в интересах пациенток... Видите ли...
– Нам нет никакого дела до ваших элитных пациенток и последствий их легкомыслия! – жестко перебила его Марджи. – У нас к вам свое дело есть! Вы ведь помните нас?
– Много женщин проходит через мою клинику, – замялся доктор, – всех трудно запомнить.
– Это было 16 лет назад, – вступила в разговор Келлар, – я думаю, вы запомнили девушку, которая чуть не проломила вам забор...
Доктор вздрогнул и внимательнее всмотрелся в ее лицо. "Помнит, узнал! Но почему он так переменился в лице? Что-то знает и боится? А может, это он отправлял письма?"
Конечно, доктор быстро узнал роженицу, попавшую в аварию у ворот клиники. Но он и подумать не мог, что она – дочь премьер-министра и второе лицо в знаменитой лаборатории УБРИ. И ее подругу, которая через неделю забрала несостоявшуюся молодую мать из клиники, он теперь тоже вспомнил...
***
_Интерлюдия. 16 лет назад_
Женщина постучала в дверь кабинета и, получив приглашение войти, толкнула дверь.
– Вы? – изумился доктор, подняв голову от клавиатуры. – Но зачем вы встали? Это преждевременно. Что случилось?
– Мне нужно с вами поговорить. Именно сейчас, когда нас наверняка никто не услышит, – скороговоркой произнесла пациентка.
Но на всякий случай она все-таки прикрыла дверь кабинета. Хотя подслушивать их действительно было некому. Пациентка из соседней палаты, девчонка из разбитой машины, еще не пришла в себя после наркоза, а дежурившая в ту ночь медсестра Моана неотлучно находилась возле нее. И как раз об этой девочке, вернее о ее ребенке – и хотела поговорить ночная посетительница.
Женщина перенесла на последнем месяце беременности тяжелый модифицированный грипп. В ее карте значился курс антибиотиков (доктор схватился за голову: "Какой кретин выписал их беременной женщине?! И какая же она идиотка, если принимала их, не задумываясь о последствиях для плода?!"), которые, должно быть, довершили то, что начал вирус. Женщину спасти удалось. Ее новорожденную дочь – нет. И теперь пациентка боялась, что муж обвинит в случившемся ее, и хотела скрыть от него трагедию. "Он ждал этого ребенка даже больше, чем я, спал и видел. И не простит меня за то, что я лечилась антибиотиками, постоянно будет напоминать, как я убила его дочь, – шептала женщина. – Он бросит меня, вы ведь сказали, что я больше не смогу иметь детей. А у него очень хорошие перспективы на службе, он недавно получил новое назначение, идет вверх, и я бы не хотела потерять его на взлете, не хочу, чтобы все привилегии его жены достались какой-то другой девице!" "И о чем же вы меня просите?" "Та девчонка, моя соседка... Она совсем плоха после аварии, а ее ребенок совершенно здоров. Доктор, судите сами. Девочка в любой момент может остаться сиротой. А если мать и выживет, то, может, навсегда останется инвалидом или "овощем", я слышала ваш разговор с Моаной. Зачем ей тогда ребенок? Ее семья просто сдаст младенца в приют. А если случится чудо, и девушка поправится – то это, скорее всего, сделает она. Какая из нее мать? Она сама еще ребенок! Ясно же, что родила без мужа, нагуляла и испугалась, что узнают родители. В любом случае, ребенок ей совершенно не нужен, а меня может спасти. Я могу заплатить, доктор, у меня есть драгоценности, очень дорогие, фамильные. И чтобы мой муж ни о чем не узнал. У девочки будет хорошая семья, а так что ее ждет? Приют для подкидышей!" "Так вы заботитесь о ребенке, или о самой себе?" – спросил доктор. "Обо всех, – женщина достала из кармана халата несколько бархатных мешочков. – Посмотрите, что я хочу вам предложить за помощь..."
Как ни странно, на другой день после заключения сделки и перемещения новорожденной девочки в соседнюю палату, юная роженица пришла в себя и начала стремительно поправляться. Сотрясение мозга не имело фатальных последствий, и ясно было, что из клиники девушка уйдет на своих ногах. Ни она, ни приехавший в клинику муж ее соседки не усомнились в том, что им сказал врач. А потом приехала подруга девчонки, загорелая, мускулистая, остриженная под мальчика, и забрала подругу. По тому, как исподлобья она зыркнула на доктора, выслушав его рассказ, он предположил, что все-таки сказал что-то лишнее.
Медсестра Моана, посвященная в детали сделки, получила щедрую мзду за молчание; это было уже не впервые, и доктор был уверен, что от нее неприятностей ждать не придется.
И действительно, 16 лет все было спокойно...
***
– Не припомню, – сказал он вслух, – когда, вы говорите, это было?..
Подруги переглянулись. "Нет, письма пишет явно не он. За ним другие грешки водятся, что-то по медицинской части, незаконные манипуляции по заказу пациенток, не желающих, чтобы их вольное поведение выплыло на всеобщее обозрение. На этом он, наверное, хорошо зарабатывает. И если бы он начал писать им анонимки, то обрубил бы сук, на котором сидит. Остаются медсестра и та женщина из соседней палаты".
– Шестнадцать, – терпеливо повторила Келлар.
– И что вы хотите? Разве упомнишь такие давние события? Я могу, конечно, посмотреть архив...
– Посмотрите, – кивнула Марджи.
***
– В этой забегаловке явно не все чисто! – Марджи сердито хлопнула дверцей машины. – И твоя дочь действительно может оказаться жива. Эх, устроить бы им проверку с судебными исполнителями!
Линда молчала, пристегивая ремень безопасности.
– Твоя соседка лечилась антибиотиками на последних неделях беременности и перенесла тяжелый грипп, – продолжала Марджи. – И родила здорового ребенка? Ты в это веришь?