Страница 5 из 11
В случае со мной мое нытье увенчалось большим успехом, чем у моего брата. То, о чем он только мечтал практически до тридцати лет, мне удалось успешно реализовать в свои одиннадцать. А именно – притащить щенка. Не слишком-то согласованно с родителями и с риском быть отправленной обратно с белокурым синеглазым чудом. Ныла я безуспешно с пяти лет. Приводила пример того, как мне можно доверять, вспоминая про пуделя наших друзей, которого нам оставили на месяц, пока отдыхали на море. Родители морщились, отнекивались. Но после шантажистских заверений примерно в духе «давайте заведем щеночка, а то котика притащу», папа, который котов «готовить не умеет», кажется, менее категорично стал отказывать. Что дало мне надежду.
Но время шло, а щеночек так и не появлялся, на котеночка же рассчитывать не приходилось. И вот масла в огонь подлил пиар-ход моей ближайшей школьной подружки, которая рассказала, что этажом ниже у чудесной мальтийской болонки появились щенята и их раздают даром. Все! Это был нокаут! После школы мы метнулись сразу к ней. А уже через полчаса я выходила из ее подъезда, осчастливленная черным носом, торчащим из расстегнутой куртки. Была довольно промозглая весна с вечными московскими ледяными лужами, глубина которых скрыта под ненадежной корочкой. И риск если не утонуть в них, то поскользнуться, гарантирован скверной уборкой. Но кто обращает внимание на такую мелочь, когда за пазухой тихонько попискивает пугливое существо, для которого ты становишься Всемогущим Защитником, по сравнению с которым Геракл стал бы букарахой. К тому же, у щени был бонус – с ним УЖЕ можно было гулять на улице… Ну, то есть вы понимаете, что в ближайшие две недели карапузу было уготовано гулять по улице раз так по шесть на дню, чтобы все вокруг точно знали, какая прелесть живет в нашем чудесном городе. Осчастливленная, я пришла наносить радость и причинять счастье в наш дом.
Первым, кто был шокирован новым членом семьи, стал брат (бабушка не в счет, она флегматично посмотрела и сказала, что «этот тут до прихода Олега»). Зато брат чуть не задохнулся от моей наглости: ему-то так и не позволили принести собаку в дом, а тут «малая взяла и просто приперла». Забегая вперед, скажу, что чуть позже и ближе к ночи Володя эмоционировал: «Нет, ну вы что тут, совсем обалдели?! Да это ж с ума сойти просто! Я у вас двадцать лет просил и так и не допросился, а тут мелочь мелкоту на сдачу принесла и что??? Оказывается, можно было так просто???». Следующий эмоциональный всплеск был по приходе мамы, которая тихо осела на табурет в коридоре, пока я радостно вещала: «Мамуль, ну ты посмотри, какой он хорошенький, он даже много места не займет, и гулять с ним долго не надо, а гулять я с ним буду только сама-сама». Синеглазое очарование (пушистое до безобразия, с длинной шелковистой шерсткой цвета белого жемчуга) в этот момент грамотно подластилось к маме – махало роскошными белыми ресницами, тыкалось сопливым, неравномерно окрашенным черным с розовым пятном носом и норовило вылизать маму всю, начиная снизу, а там как повезет, куда сможет дотянуться. Мама гневно воздела палец кверху для морального разноса, я аккуратно зажмурилась и тут… Свершилось чудо: белокурое создание село на попец, воздело передние лапы молитвенно кверху и стало ими просительно махать, слегка поскуливая. Это был «удар под дых». Мама сдалась.
Но настоящий всплеск Везувия был впереди, когда пришел папа Олег. Громы и молнии летали, сбивая побелку с трехметровых потолков нашей квартиры; их частоте и амплитуде в существенной степени посодействовал «описсум», случившийся с болоном на нервной почве. После чего он еще и повернулся пузом кверху, всячески демонстрируя, что он уже понял, кто главный в этом доме и тихонько страдальчески подергивал задранными лапками так, что шоколадные пятки тряслись мелкой дрожью. В итоге произведенного разноса мама, к немалому удивлению папы, успокаивала испуганного болона и меня до кучи. Нас не выкинули на пару на помойку и не отправили обратно туда, «откуда притащили эту гадость». И уже никакие порицания не могли испортить настроения от того, что «наша взяла» и волосатое чудо останется с нами. Я пошла спать с болоном в обнимку в свою комнату, а на кухне мама успокаивала папу валерьянкой и словами, что «он много места не займет, у него чудесные синие глаза, и вообще он очень милый, у него маленькие лапы и, наверное, он не будет много пачкаться…». (Ага! Болонка, белая, с коротенькими лапками и роскошной длинной шерстью, в Москве! С ее снегами, дождями и грязюкой).
А на следующий день мы все дружно, кроме оппозиционно настроенного папы, придумывали имя, которое с гордостью, честью и даже доблестью пронесет через весь свой жизненный путь внебрачный сын мальтийской болонки и чего-то чуть менее именитого, но похожего по экстерьеру. Из тысяч миллионов имен нам взбрело в голову назвать маленькую собачку именем знаменитого врача-костоправа – Касьяном. Теперь уже никто не вспомнит причин, но результат один: как вы яхту назовете, так она и поплывет.
Субтильные размеры не смогли затмить самоощущение гордого мальтийца. В душе он был Голиаф, Аттила, Ахиллес. С десяток величайших героев ютились в малом тельце, а полет души ежедневно направлял его на стезю бойца ВДВ, каким отдельные представители этого, на самом деле героического братства, сияют второго августа. При виде представителя семейства собачьих, именно того, что крупнее паровоза, ибо на мелочь мы не разменивались, Касьян начинал «рвать на себе тельняшку» и истошно орать на собачьем диалекте: «Эй ты, чувырло! Да-да, я тебе… И твоему дружку! Вы поняли меня, чу-выр-лы?!». Возможно, я привожу перевод не вполне точно. Но, можете мне поверить, буквально трех «гав» хватало для того, чтобы на меня летели взбешенные: ризеншнауцер, ротвейлер, бульдог, боксер, овчарка и т. д. Это сейчас владельцы больших собак не бравируют своим положением и толерантно держат их на поводках и в намордниках, а в начале 90-х – я вас умоляю. Если вас загрызла моя «собачка», это ваши проблемы, не лезьте ей в зубы и вашу шмакодявку заткните, пока она не появилась в нашем полдничном меню. Итогом такого поведенчества стали несколько моментов:
1) Касьян обзавелся шлейкой, а не ошейником, чтобы можно было его быстро поддернуть и засунуть под мышку без удушения, хотя порой и хотелось;
2) уже на выходе из подъезда он был под мышкой и с зажатым намертво носом и максимально закрытыми глазами, чтобы первой успела обозреть окрестности я, а не он;
3) я научилась крутить головой, как сова, на 360 градусов и оценивать обстановку, как лучшие радиолокационные станции и средства противовоздушной обороны в одном флаконе (это умение оказалось вообще-то очень ценным по жизни, особенно при вождении машины);
4) при обнаружении противника я научилась бегать со скоростью олимпийского спортсмена, а это с выворачивающейся болонкой, можете мне поверить, весьма непросто;
ну и
5) после несколько раз разорванной большими челюстями куртки я научилась бить сапогами-казаками в эти челюсти с лету так, что подбежавшие хозяева поскуливающих чудовищ уже не говорили мне «держи свою шавку, чтобы она не гавкала», а с легкой неприязнью и опаской бормотали, уводя своих «абсолютно дрессированных и воспитанных» питомцев: «Ненормальная, таких надо держать подальше от приличных людей…». (И не имело значения, что эти «приличные люди» чуть раньше отправляли ребенка по материнской линии ненормативной дорогой при попытке пристыдить их или хотя бы упросить надеть намордник на ряху своего крокодила).
Впрочем, помимо крупных кусачих, в нашем дворе был еще один кадавр. Звали это создание Пушком. Но, несмотря на чудесное имя, подлость в нем была культивирована неимоверная. Обладая довольно скромными габаритами, этот гибрид дворянина с белым скотчтерьером в целом был похож на знаменитого скотча, но был чуть крупнее. По сравнению с Каськой же он был заметно мощнее, крепче и челюстью обладал существенно большей.