Страница 6 из 7
Не от слабости тела, а от отчаяния душевного Дима упал на колени, принялся стучать руками по утоптанному снегу:
– Последний удар, мужики, последний… Не должны же мы проиграть, целый год же «молокозаводских» возили! Дайте я мочкану! У меня же удар!..
Словно и не слыша боли в Димином голосе, Цветной Олигарх спокойно устанавливал мяч на удобный для него снежный бугорок, пристально при этом наблюдая за судорожными ужимками вратаря соперников.
К нему, как миледи к палачу, бросился с последней жизненной просьбой Дима:
– Дай мне! Я забью, гарантия!
Вяло наблюдавшему такую неуместную экспрессию Цветному Олигарху только и осталось, как процедить:
– Не получится, зуб даю…
Дима умолял:
– Забью!
Окинув далёких зрителей пренебрежительным взором, Цветной Олигарх повёл солидными плечами:
– Спорнём?!
Как малую возможность, как искорку доверия воспринял взволнованный Дима неуместное в других обстоятельствах странное предложение своего капитана.
Азарт футболиста не знает разумных границ.
Призрачная надежда окрылила Диму. Он бросился к Цветному Олигарху с рукой, протянутой для немедленного заключения пари.
– Давай! На что?!
Медленно-медленно Цветной Олигарх повернулся к нему.
– Что ставишь?
– Чего хочешь! Всё равно забью!
Завершив построение ловкой, логической, иезуитски совершенной ловушки, Цветной Олигарх хитро сощурился, снял варежку, с аккуратностью вытер толстыми пальцами свои знаменитые красные губы.
– Твой «Гелендваген».
Мир, наполненный до сих пор блестящим солнцем, хрустящим снегом и возможным счастьем предстоящей победы, враз почернел.
Дима очнулся, растерянно уставился на Цветного Олигарха. Рядом с ними уже толпились и внимательно слушали спор мужики из команды. Пришлось слабо возразить:
– Ты чего это? Спятил?!
Погладив приготовленный для судьбоносного удара мяч, Цветной Олигарх ласково, но всё же с некоторым демонстративным пренебрежением приобнял Диму за плечи. Улыбнулся саркастически, имея в виду чуткое внимание спортивных подопечных.
– Слабо? Ставим машины, по-пацански, братан. Забиваешь гол – я своего «мерина» в команду отдаю, не забиваешь – ты «Гелендваген» продаёшь, и деньги между всеми нашими поделим. А, идёт?
В эти секунды Диме было трудно. Дима в шахматы не играл, Дима иногда, раз в два-три года, играл в шашки.
Раскрасневшийся от необходимости трудного выбора, он по-богатырски принялся чесать затылок. За его спиной родной спортивный коллектив дышал и ждал от лидера истинно мужского поступка. Слышны были даже некоторые пораженческие разговоры.
Мысленно перебрав все два варианта ответа, Дима в растерянности обернулся, прощаясь с привычными просторами, посмотрел по сторонам, увидал там милую Аннушку.
Жена, красивая и доверчивая, смеялась, что-то даже успела крикнуть ему доброе издалека.
И рубанул решительно Дима ладонью морозный воздух:
– Ставлю! Давай!
Инженер Сняток ахнул и механически, не осознавая глубин своего проступка, махом вытер рукавом все накопившиеся за матч морозные сопли.
Вратарь соперников напряженно ждал.
Дима тщательно, по-своему, установил мяч, разбежался.
Раздался сочный звук удара.
С карканьем взлетели с окружающих высоких берёз вороны.
В предбаннике на длинном деревянном столе, застеленном домашней скатёрочкой, наблюдался истинно мужской натюрморт. По вышитому красно-белому пространству были изобильно расставлены большие бутылки пива, на отдельных листах мятых газет виднелись предварительно порезанные вяленые лещи, в пластмассовых тарелочках ждала своего часа копчёная колбаска, истекали мелкими сочными каплями солёные огурцы. Был и хлеб.
По периметру стола перед каждым присутствующим стояли крайне необходимые в данных обстоятельствах рюмки.
Открыты были даже не две, а три бутылки водки.
В торце траурного стола, горестно сгорбившись, почти полностью укутанный в просторную простыню, даже не с целью избежать сквозняков или по причине какого-то там нагого смущения, а просто застыв в шоке, на деревянной скамейке сидел Дима.
Прямо перед ним расхаживал по предбаннику Цветной Олигарх.
– Давай-ка, Димон, по-свойски, без гнилого базара! Как и договаривались, ключи от машины, техталон, доверку пишешь генеральную на меня, на продажу. Тачку твою я пока загоню ко мне на базу. На двадцатку ты всё равно попал, всех наших обгадил! Кто тебя за язык-то тянул? «Бить, бить буду…» Забивала хренов, понты только гнал.
Слушая вполне справедливые слова, Дима всё ниже и ниже опускал голову.
Закончив с психологическим прессингом, Цветной Олигарх поощрительно хмыкнул:
– Ну ладно, давай-ка без соплей! Прорвёмся как-нибудь! Пошли, что ли, ещё чуток попаримся…
Сквозь просторы простыни Дима вяло отмахнулся:
– Я потом.
– Как знаешь.
Сочно чавкнула дверь парной.
В просторном высокотемпературном помещении свободно уместилась вся их футбольная команда.
Большинство мужчин сидели на средних полках, а на самом верхнем уровне Сантехник Моржансон истово и предельно добросовестно хлестал лохматого Педагога дубовым веником.
В сторонке от каменки потный, багровый Цветной Олигарх заканчивал громкий разговор по мобильному телефону:
– Какие проблемы, братан! Бабульки подвезешь сразу же, как только я тебе отзвонюсь на следующей неделе. Пока.
Аналогично выстрелу травмата раздался в замкнутом объёме парной хлопок потных ладоней Цветного Олигарха. Одновременно он ещё и захохотал:
– Всё, мужики, договорился! Скидываем Димкину тачку за двадцать тысяч бакарей! Цыгане берут. Каждому из нашей команды по паре кусков! Никто не в обиде?!
Хмурый и до сих пор молчаливый Таксист смахнул со щеки так не вовремя прилипший берёзовый листик.
– А себе-то сколько наварил?
Враз став суровым, Цветной Олигарх покосился на товарища.
– Чего-то я тебя не догоняю, брателла? Ты чо, в самом деле меня реально обидеть хочешь?!
Инженер Сняток сделал гримасу, вытирая едкий пот, попавший в глаза.
– Да ладно вы, не гавкайтесь… Лучше про Димона подумайте, каково ему-то сейчас.
Как же просто быть отважным и справедливым, если чувствуешь, что на данной стороне баррикад ты не один!
Таксист швырнул веник на пол, ткнул пальцем в направлении Цветного Олигарха.
– Да-да! Ты хоть в курсах, что Димка эту тачку своими руками снизу доверху перебрал?! Он же… он… А ты! Это для тебя бомжи нержавейку с кладбища таскают, в подвалах медные краны с общественного отопления свинчивают, а Димка!.. Он же сам чёрный металл для своего бизнеса из-под земли копает!
– Да!
Для того чтобы видеть всё происходящее правильно, Охранник Разъянбаев окунул свои запотевшие очки в прохладную водичку.
– Наш Дима – честный собиратель металла!
У него трудовая семья, отец – токарь шестого разряда, Дима постоянно расширяет свой бизнес, литейку вот небольшую недавно надумал делать, чугунные люки будет производить для городских нужд, кресты на могилы…
Прессовать за компанию какую-нибудь давно противную всем личность любому прогрессивному человеку – за радость.
В пылу обвинительной процедуры Таксист, совсем как тот самый бёрнсовский рыцарь, начал махать перед носом Цветного Олигарха сразу двумя подвернувшимися ему под руки вениками.
– А ты… Табличками с памятников ветеранам не брезгуешь, надгробия из нержавейки, провода алюминиевые из дальних деревень тебе алкаши за копейки тащат. Не патриот ты, вот! Все же знают, как ты с литовцами разбирал Дважды Краснознамённый Балтийский флот на металлолом в девяностые…
Немного нетрезвый Священник попытался привстать, слегка поскользнулся на влажных досках, снова шлёпнулся задом на нижний полок.
– А мне этих денег не надо! Не могу я Димины слезы пить! Мы ж с ним с детского сада… Для него ж этот «Гелендваген» как родной! Не могу. Простите.