Страница 1 из 2

О хлебе и воде в жизни Церкви

(Морозов) игумен Нектарий

Трудно, пожалуй, найти нечто такое, что было бы настолько необходимо людям в их земной жизни, составляло такую насущную потребность, как хлеб и вода. Хлеб – простейшая и естественнейшая пища человека, поддерживающая его, укрепляющая его силы, и так – на протяжении многих и многих столетий, в разных странах и у различных народов. Воду человек употребляет для утоления жажды и для приготовления пищи. Ею омывает тело и используемые им вещи. Водой поддерживается жизнь растений. Сам человек, его тело, преимущественно состоит из воды. Иными словами, вода – основа материальных тел всех живых существ. И потому, конечно же, не случайно хлеб и вода занимают такое важное место в освящающей жизни Церкви. Хлеб служит величайшему Таинству – святой Евхаристии. Вода освящается по молитвам Церкви благодатью Святого Духа и затем принимающих ее верующих освящает. И таким образом два этих необходимейших человеку в его телесной жизни вещества оказываются для него неотъемлемыми элементами и жизни духовной. Однако нередко бывает, что для людей, лишь пришедших к вере, многое остается неясным: в чем святость хлеба и воды, в чем заключена их освятительная сила и каков ее источник, как правильно вкушать их, да и какова вообще история хлеба и воды в жизни Православной Церкви? Ответам на эти вопросы и посвящено настоящее издание.

История просфоры

«Бог знает человеческую немощь, ибо в большинстве случаев она с досадой отвращается от того, что сделано несогласно с обычаем. Поэтому, проявляя Свое обычное снисхождение, Он чрез то, что – близко естеству, совершает то, что – выше естества. У людей существует обычай есть хлеб и пить (воду и) вино, Он сочетал с ними Свое Божество и сделал их Своими – телом и кровью»[1].

Таким образом, хлеб – именно то вещество, естество которого таинственным образом пресуществляется в естество Плоти Господней, священнодействуемой на Божественной литургии. И потому от первых дней существования христианской Церкви и на протяжении уже почти двух тысячелетий неизменно приготовительным этапом к самому священнодействию является принесение и отделение необходимого для совершения Таинства хлеба. Так, во времена апостольские и последующие хлеб этот приносили в храм верующие. Поэтому и само название – «просфора» (греч. προσφορά) имеет значение – «приношение». Выпекался этот хлеб чаще всего дома и служил как для самого Таинства, так и для следовавшей по тогдашнему обычаю после литургии «агапы» (от греч. αγάπη – «любовь») – вечери любви. Питался им также и церковный клир. Первоначально «приношения» отнюдь не имели определенного вида или формы. Это были просто круглые хлебцы с крестообразным разрезом на верхней части. (Для монастырской службы хлебы покупались на торгу и, по-видимому, их форме особого значения также не придавали.) Только одно требование должно было соблюдаться неукоснительно: из множества хлебов выбирались выпеченные из вскисшего теста, замешанного из чистой пшеничной муки на чистой воде.

И тем более непостижимо было тогда Таинство Тела и Крови Христовых: на глазах у верующих испеченный ими в домашней печи хлеб претворялся во время Евхаристии в Плоть Господню! Яркий и характерный пример находим мы в житии святителя Григория Двоеслова, папы Римского. «Некая женщина, очень известная в Риме, принесла просфоры к Божественному алтарю; в это время Божественную литургию совершал сам святейший папа Григорий. И вот, когда он преподавал людям Божественное Причащение, приступила и женщина та причаститься Святых Таин. Но когда она услышала слова Григория: “преподается животворящее Тело Господа Нашего Иисуса Христа”,– то засмеялась. Тогда папа Григорий, задержав руку, спросил ее:

– Чему же ты смеешься?

– Мне странно, владыко, – ответила она на это, – что хлеб, который я испекла своими руками, ты называешь Телом Христовым.

Святой, видя ее неверие, помолился Богу, и тотчас же хлеб, по виду своему, преложился в действительное человеческое тело. […] Все, видевшие это чудо, прославляли Христа Бога и еще более утверждались в вере, нисколько не сомневаясь, что в Пречистых Таинах под видом хлеба преподается истинное Тело Христово, а под видом вина – истинная Кровь Его. После того святой папа снова помолился, и вид тела человеческого претворился опять в хлеб. Тогда женщина та причастилась с великим страхом и твердою верою, приняв хлеб как Тело Христово, а вино – как Кровь Христову»[2].

Однако постепенно практика выпекания хлебов на дому для Евхаристии стала себя изживать: далеко не всегда из принесенных просфор можно было выбрать пригодные для совершения Таинства. Окончательно, впрочем, она не прекратилась: в ряде стран православного Востока и ныне при совершении литургии используются хлебы домашнего приготовления. Просфоры же начали изготовлять уже непосредственно в монастырях, где выпечка их составляет особое послушание, и при церквях – соборных и приходских. У нас, на Руси, в древности просфоры пекли по преимуществу частные лица, продававшие их затем на рынках, но впоследствии было определено назначать для столь богоугодного дела достойных людей: стариц, вдовиц или девиц доброй жизни и почтенного возраста – не моложе 50 лет, которым усвоилось наименование «просфорниц». Сколь высоко поставлялось дело это – печение хлебов для Евхаристии, можно судить и по житиям некоторых угодников Божиих – тех именно, которые поистине с радостью и трепетом исполняли его. Так, приготовление просфор было любимым занятием великого русского святого – преподобного Феодосия Киево-Печерского. А преподобный Сергий, игумен Радонежский и великий чудотворец, настолько желал послужить сим Богу, что в своей обители не позволял печь просфоры никому, но пек их сам.

О внешнем виде просфор, используемых в современной богослужебной практике

Просфора всегда имеет округлую форму и состоит из двух частей – верхней и нижней, наложенных одна на другую. Как и вообще все в жизни Церкви, это имеет свое образное, духовное значение. Две части символизируют два естества – Божеское и человеческое в Лице Господа Иисуса Христа. Сам порядок выпечки просфор предполагает отдельное их приготовление с последующим соединением.

Верхняя часть, как правило, имеет на себе печать с изображением четырехконечного креста со словами «Иисус Христос Ника», что означает «Иисус Христос Победитель». Печать бывает либо прямоугольной, либо круглой. В последнем случае она символизирует ту дидрахму, о которой упоминается в Евангелии от Матфея (см.: Мф. 17, 24–27) в связи с уплатой подати на храм: тогда святой апостол Петр по слову Господа выудил из воды рыбу, имевшую в себе статир (монета, достоинство коей двукратно превышало требуемую сумму), который есть как бы «цена» нашего искупления. Иногда вокруг такой печати помещаются еще и слова: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое».

Подобные просфоры принято называть «агничными», так как именно из них при священнодействии изымается особая четырехугольная частица, именуемая «Агнцем», таинственно изображающая Божество и человечество Христа, Сына Божия, Который соделался совершенным Человеком, принял душу и тело человеческое и освятил все концы мира, все небесное и земное.

На Богослужение приносятся также просфоры в честь и память Божией Матери с Ее изображением либо с начертанием букв, составляющих имя Богородицы – «МАРИЯ».

Могут быть на просфорах и изображения Пресвятой Троицы или святых, но и тогда поверх их всегда виден малого размера крест. Эти просфоры приносятся в жертву за живых и усопших.

О свойствах просфоры

Еще в Ветхом Завете израильтянам было предписано Богом приносить Ему в жертву однолетнего ягненка без всякого порока, мужеского пола – в память об избавлении народа из плена египетского (см.: Исх. 12, 5). Христиане же видят истинного Агнца Божия, закланного за грехи всего мира, во Христе. И если древний Закон требовал, как сказано выше, принесения беспорочной прообразовательной жертвы, то тем более совершенными качествами обязана обладать символизирующая Агнца просфора. Так, хлеб для нее «должен быть пшеничный, какой иудеи употребляли во дни земной жизни Иисуса Христа и какой, без сомнения,

Прп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М.; Ростов н/Д, 1992. С. 293–294.

Свт. Димитрий Ростовский. Жития святых. Март. Оптина пустынь, 1993. С. 282.