Страница 3 из 34
– Очнулся? Не обманул. Живучий. Можешь садиться, рану я залепила хорошим средством. Завтра даже покалывать уже не будет.
Она сидела на прежнем месте и рассматривала его каменный нож. И вновь взведенный самострел лежал там же, где и в прошлый раз. Хопер встряхнул головой, осторожно прикоснулся к животу. Согнувшая его боль не ушла, но утихла. И, кажется, не обещала долгого недуга. Кто из умбра мог сравниться с Аммой в стрельбе или фехтовании? Немногие. А кто из них мог выпустить стрелу в живот собеседнику? Почти каждый. Но только не Амма. Да, время бывает безжалостным по-разному.
– И эту женщину я искал семьсот лет, – процедил сквозь зубы Хопер, садясь на тот же камень.
Она позволила себе улыбнуться.
– Имей в виду, что у меня еще много стрел, а ты уже не тот, что прежде. Кстати, ведь ты единственный, кто застрял в одном теле на сотни лет. Почему?
– Не единственный, – поморщился, поглаживая живот, Хопер. – Что мы знаем о высших? Почти ничего. Да и здесь… Тот же Чирлан прирос к телу коротышки-весельчака на те же сотни лет. К тому же ты забыла себя…
– Я о себе всегда помню, – ответила Амма. – И со мной все просто. Не скажу, что мне очень понравилась именно эта оболочка, но слишком много труда в нее вложено. Я к ней привыкла. Да и с годами я уже стала похожа сама на себя. Приросла к этому телу. А ну как не переживу расставания?
– А я просто не хочу, – осторожно выпрямился и выдохнул Хопер. – Можешь смеяться. Я еще этот грех не отмолил. Мне же это тело не подарено было. Как и каждому из нас. Мы украли их.
– Надо же, – удивилась Амма. – В умбра заговорила совесть? Старый волк пришел пролить слезы в овечий загон?
– Все не так, Амма.
– Мне неинтересно, что творится внутри тебя, Бланс, – она почти оскалила зубы. – Ты остановился на том, что происшедшее в Хмельной пади не было жертвоприношением. Чем же оно было?
– Никому бы не простил, кроме тебя… – покачал головой Хопер.
– Меньше пустой болтовни, – повысила голос Амма.
– Попыткой избежать рабства, думаю, – прошептал Хопер. – Может быть, надеждой призвать забывших нас богов. Я не все слышал, едва успел к началу битвы. Да, оказалось, что гибель моих друзей возымела силу жертвы, умалила даже высших, но кто мог знать об этом? Пойми, если бы двое-трое встали против нас, мы бы сладили с ними. Развоплотили бы уж точно. Но вышли все пятеро. Вышли осиянные едва ли ни божественной силой! И мы не могли двинуться с места. Застряли, как мухи в паутине…
– Почему ты промедлил? – Спросила Амма. – Тень сомнения накрыла тебя? Или страх?
– Страх? – Хмыкнул Хопер и тут же стер улыбку с лица. – Я не знаю, что испытывали те, кто стоял рядом со мной. Но я услышал голос. Голос, который открыл мне то, что я, оказывается, и так знал. Голос, который я мечтаю услышать еще раз. Большего счастья, чем счастье слышать его, я не испытывал. Он пел в моей груди. Горел в ней. Он был моим голосом. Слезы лились из моих глаз от его звучания. Он успокаивал меня, говорил, что смерть – это как вечный сон. Еще что-то… И я промедлил, хотя уже и подносил нож…
– Опять сладкий голос, – как будто помертвела Амма. – Тебе не кажется, что когда-то это все уже происходило? Не здесь, но с нами и так похоже.
– Разве ты не хотела бы это повторить?
– Зная последствия?
Она и в самом деле как будто хотела услышать его ответ.
– Последствия… Не все обладают даром прорицания. К тому же это ведь не было голосом беды. Понимаешь, этот голос словно собирался умереть вместе со мной! Пожертвовать собой ради меня! Точно так же, как пошел на смерть тот, в руинах храма которого ты устроила хижину! Пошел на смерть, чтобы остановить предыдущую беду, что нависала над этой землей задолго до Прихода!
– Неужели? – растянула губы в улыбке Амма. – Предыдущую беду? А последующую? И что ты собираешься делать с новой бедой? Значит, двенадцать умбра покончили с собой и ценой своей жизни подарили этому миру семь сотен лет благоденствия? И что же дальше? Ах, нас же еще тринадцать… Хотя, что это я… Я, вроде, не собиралась расставаться с жизнью. Да и ты, как всегда, найдешь причину для оправдания. Кто у нас остается? Неужели те, кто не пошел с вами тогда? Ты думаешь, что семи сотен лет достаточно, чтобы они разлюбили жизнь? Тем более теперь, когда их жребий очевиден? К тому же, разве ты можешь обещать им, что они услышат голос бога? Конечно, может быть, они и тоскуют по нему, но ведь прошла уже тысяча лет. Пора бы и отвыкнуть… Да и свобода чего-то стоит. Ты же сам говорил о свободе! Разве не так? Разве не так?!
– Ты не понимаешь, – прошептал Хопер. – Ты все еще не понимаешь… Этот голос, он… не покушался на свободу. Он… не вынуждал. Просто открылся. А что если это был голос кого-то из этого мира? Кого-то, кто однажды уберег эту землю? Этой истории больше тысячи лет, много больше. И если бог этого мира пробудился тогда, семьсот лет назад, то он может пробудиться еще раз. Главное – отыскать что-то, чтобы понять, как до него достучаться. Найти зацепку… Ключ…
– Ты сошел с ума, – фыркнула Амма.
– Может быть, – пожал плечами Хопер.
– И для этого ты рыскаешь по древним развалинам?
– Да.
– И тебе удалось что-то найти?
– Мало… – он тяжело вздохнул. – Прежние верования Храмом Кары Богов объявлены ересью. Их следы разыскивают и уничтожают много столетий.
– Но ты не отступишься? – спросила Амма.
– Не должен, – развел руками Хопер. – Если буду пореже с тобой встречаться. Но я никуда не спешу. У меня много времени в запасе.
– Ладно, – после минутной паузы сказала она. – Кое-что попало ко мне в руки. Случайно, хотя… Конечно, никакой силы в этом нет, если только она не сливается с силой этих руин, но… Подожди меня здесь, я принесу. Псы! А ну-ка, присмотрите за этим… человеком.
Псы поднялись тут же. Оскалили пасти и, перекатывая в глотках рык, сели у камня, на котором только что сидела Амма. Женщина, которую он искал семьсот лет.
Она вернулась через пару минут.
– Вот, – Амма показала Хоперу сверток. – Здесь полный список пророчеств и жизнеописание Трижды пришедшего. Довольно милое сочинение, я тебе скажу. Я нашла его в нише в подвале. Там, где его не было точно. Даже не знаю, или я страдала слепотой, когда обследовала руины, или оно появилось там по волшебству. Но это только ветхие листы пергамента, заполненные старо-берканскими буквицами больше тысячи лет назад и сшитые друг с другом в книгу, и ничего больше. В этом нет… магии.
– Магия может таиться не в листах, а в смысле, – прошептал Хопер. – Святые боги. Это не может быть! Что ты хочешь взамен?
– Твой каменный нож, – сказала Амма.
– Зачем он тебе? – удивился Хопер.
– Отдай, тогда скажу, – пожала плечами Амма.
– Разве он не у тебя в руках?
– Я должна была это услышать, – сказала она и бросила ему ответный дар.
Он стянул с ветхой книги обертку и тут же начал бережно перелистывать страницы, повторяя вполголоса:
– Бог мой, это же древнейший список! Без исправлений! Полный! К тому же рукописный, значит, он куда древнее тысячи лет. Перед Карой Богов в ходу уже была печать на станках. Ты смотри… Вначале завет, затем завет с комментариями, потом бытие, пророчества, гимны…
– Ты надолго расположился? – с напряжением спросила Амма.
– Прости, – он поднялся, завернул книгу, спрятал ее в мешок. – Действительно, никакой магии, просто текст. Но какой текст!
– Ты все еще думаешь, что тогда… семьсот лет назад это был голос бога? – она смотрела на Хопера испытующе.
Он не отвел взгляда.
– Не знаю, – пожал плечами Хопер. – Но я убежден…
– Убежден? – перебила она его. – Сколько тебя помню, ты всегда был в чем-то убежден. Ладно. Это все?
– Все? – он не понял, оглянулся, придерживая рукой рану. – Ну… ты остаешься собой. Все здесь устроила… Колодец, наверное, почистила. Я слышу звук ручья. Забралась повыше. Ты видишь всех, тебя – никто. Да и печь можно топить без особых опасений. Скучновато только одной-то.