Страница 6 из 21
Однажды на день рождения Марго (в их загородном доме на три этажа) Виктор отозвал Ларина в сторонку и сказал:
– Дима, ну что ты мучаешься в этой школе?! Иди к нам аналитиком. Отличная зарплата, бонусы, полный соцпакет, обеспеченная старость, да и «Королевские ворота» станут ближе… не представляю, как вы там живете в своей… – он хотел сказать, «халупе», или что-то типа того, но осекся.
– Халупе? – подсказал Ларин.
Он кивнул нисколько не смутившись.
– Именно, – он помолчал, глядя вниз из панорамного окна роскошного дома на коротко стриженную лужайку с лунками для гольфа. – Ты только не обижайся.
– Да я не обижаюсь, так и есть. Мне лично нравится эта халупа. Люди душевные. А что в муравейнике делать?
– Ну никто не запрещает и дом построить, чтобы без муравейника. – Он обвел рукой владения. – Необязательно именно так, но что-то похожее… к тому же у вас скоро пополнение…
– Спасибо конечно… я подумаю.
Ларин, думал, размышлял об этом ночи напролет и дни, наполненные недовольным брюзжанием жены. Только он знал, что ответит – нет. Не его это. Аналитика, банки, схемы, отмывание денег, хитрые расчеты. Ночи не спать, прислушиваясь, когда за тобой придут, подскакивая на каждый стук, каждый шорох, лай собаки, вздрагивая при виде незнакомых машин перед окнами.
Финансовый мониторинг, – почти что разведка, – сказал Виктор. – Мы знаем все обо всех. Они все у нас под колпаком.
– Кто, все? – спросил Дима.
– Вообще – все, – Виктор посмотрел на него холодным взглядом, хотя выпил до этого добрые три четверти бутылки Джонни Уокера. Он был толст, редкие черные волосы зализаны назад.
– И я, что ли тоже? – Ларин усмехнулся, алкоголь уже подействовал на него, робость, сковывающая днями, неделями, месяцами, – отошла куда-то на второй план, сменившись неожиданной смелостью и даже бахвальством.
– Вчера мы задержали одного полковника, следили за ним год…
– Всего-то? – засмеялся Ларин, – полковника? А вы серьезные ребята!
– Ты послушай сначала! Пока идет следствие, никто ничего не знает, так что я тебе, можно сказать, служебную тайну открываю.
– И что полковник? Открыл счет на Багамах?
– Счет он открыл. И не один. И не два. Сотни счетов. Хотя это ерунда. При обыске мы нашли у него почти миллиард рублей.
– Сколько?
– Да, ты не ослышался.
– Разве такое может быть? Ты не ошибаешься? Откуда у… полковника…
– Сами хотели бы знать, но… он молчит.
– Как будто вы не можете разговорить молчаливых граждан.
– Мы то можем, но почему-то нам кажется, что он не скажет правду.
– И что же он говорит?
– Общак. Дань с коммерсантов.
Ларин посмотрел на роскошную люстру, висевшую в овальном голубом зале особняка Виктора. Они вышли освежиться на балкон, по размеру превышающий площадь всей их квартиры, курили кубинские сигары, на столике рядом сверкала едва начатая новая бутылка виски.
– Хотел бы я увидеть миллиард наличных, – сказал Ларин в ночную пустоту.
Виктор посмотрел на него осоловевшим от выпитого взглядом.
– Валяй, что тебе мешает? – Он пошатнулся. – Приезжай к нам и посмотришь. Заодно глянешь, как мы работаем.
– Может, и приеду… ради такого случая. Никогда не видел, как выглядит миллиард.
– Тебе почаще нужно выбираться, – Виктор положил ему руку на плечо. – Глядишь, и свои миллиарды заведутся.
Ларин не стал говорить, что почти год сутки через трое выбирался на окраину города сторожить склад бытовой химии, но миллиардов так и не встретил. Он подумал о тех ребятах, что бесшумно таскали белые мешки. Деньги любят тишину. А большие деньги – тишину мертвую.
Глава 5
Выбегая из школы, Ларин вдруг вспомнил обещание, данное утром сыну.
– Пап, – Олег не сидел на месте во время завтрака и вопросы сыпались из него с крошками батона. – Пап, у меня на скейте колесо отвалилось, я не могу без него! Сделай что-нибудь!
В первом классе сыну здорово досталось во время игры в футбол: заехал по ноге старшеклассник, сзади, без предупреждения, в самой жесткой имитации подката, который можно себе представить. Олег молча рухнул, словно срезанный колосок пшеницы, обхватил ногу обеими руками и задергался в мелких конвульсиях.
После того случая Олег довольно сильно хромал, скейт превратился в его идею фикс, кажется, он даже спал с ним в обнимку.
Сколько стоит приличный скейт? Десять тысяч самый простецкий. Это не считая прибамбасов. Никто не хочет говенную доску, лучше вообще ничего, чем дешевый аппарат, который будет объектом насмешек. А когда ты хромаешь, у тебя только один шанс быть крутым – иметь лучший скейт и кататься на нем круче всех. Вы несогласны?
– Купим, купим самый крутой скейт, я обещаю, – сказал Ларин, глядя сыну в глаза.
– Прошлый раз ты тоже так говорил. Обещал «Хелло вуд», а купили китайское говно!
– Олег! – одернула сына Света.
– И надо мной все смеются, потому что постоянно отлетает колесо!
– «Хелло вуд», значит «Хелло вуд», – сказал Дмитрий, ковыряя вилкой яичницу с салом. – Обещаю.
Олег поднял глаза, в них стояли слезы.
– Лучше сразу скажи, не сможешь, – он посмотрел на живот матери, прекрасно понимая, что ни о каком скейте теперь можно даже не заикаться, потом выбежал из-за стола и скрылся в комнате.
Света покачала головой.
– Я вчера поцарапала спину о трещину в ванной. Знаю, сейчас у нас нет на нее денег… но… из унитаза постоянно воняет дерьмом, там пробита труба, ее нужно менять. А то ребенок задохнется, когда мы приедем.
Ларин откусил черствого хлеба, он встал у него поперек горла.
– Да, я знаю. Вызову мастера.
– Нужно весь унитаз менять, что толку от мастера…
– Значит, будем менять весь.
Света вздохнула.
– Ты же отвезешь его до школы? И… не выключай звонок на телефоне. Мало ли…
Ларин попытался смягчить взгляд, сказать ей что-нибудь ободряющее, но не смог. Даже с Олегом он виделся не слишком часто, а разговаривали они и того реже, – чем жил сын, что его волновало, тревожило? Как об этом можно думать, когда из туалета постоянно воняет дерьмом? Они жалеют его, но все равно уверены, что он мог бы постараться еще чуть-чуть. Чуть больше.
Подбегая к машине, Ларин подумал, что в этом месяце придется сидеть по ночам, помимо репетиторства, брать еще студенческие работы. Они сложные, отнимают массу времени, но других вариантов не оставалось.
Завел двигатель, умоляя машину обойтись без фокусов. Пикнула СМС, он оторвался от невеселых мыслей, мельком глянул на экран: «Последний срок оплаты по кредитному договору №5634629970/18 в ОАО „Астробанк“ истекает сегодня. Просим своевременно внести платеж. Спасибо!»
Ларин надавил педаль газа так, что Пежо взвизгнул, как собака от боли. Выруливая на проезжую часть, он твердил про себя ставшую постоянной молитвой психотерапевтическую мантру: «Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль… я спокоен, я абсолютно спокоен…»
Можно одолжить денег у Виктора, но он тут же отмел эту мысль. Не хотелось показывать слабость, он живо припомнил покровительственный взгляд сверху вниз из-под оправы очков «Пьер Карден» во время их последней встречи на дне рождения.
Если что понадобится, ты звони, не стесняйся, – сказал свояк на прощание, когда они уезжали на потрепанной Пежо. Ларин вопросительно уставился на него. – Ну мало ли, финансы, или еще что… – как ни в чем не бывало, продолжил родственник.
Да, спасибо, но мы как-нибудь сами. Лучше у микрофинансистов занять, чем терпеть унижение. Хотя, конечно, унижения могло и не быть, для него эта сумма как для Бойко сходить за хлебом, но сам факт.
В чем проблема? – думал он, лавируя в потоке машин. Что мешает взять и принять его предложение. Что терять? Свободу? Ее и так не слишком много, – невелика потеря. Независимость? От кого? Самоуважение? Вероятно. В конце концов, у него есть принципы, а то, что, так или иначе, придется ими поступиться, абсолютно понятно из многочисленных разговоров в кругу семьи Бойко.