Страница 4 из 21
Возле доски, скрестив руки на груди, стоял Ларин.
Он смотрел на осыпавшиеся цифры, выведенные мелом, и словно не верил глазам, переводя взгляд то на бумажку, которую держал в руках, то обратно на доску.
Его губы шевелились, иногда он взмахивал кистью, как дирижер, неслышная музыка звучала в его голове, и, музыка, должно быть, крайне интересная. Скоков замер, боясь пошевелиться, он разглядывал учителя сквозь дверной проем.
Внезапно Ларин повернулся с видом пойманного на месте преступления подростка. Как бублик в магазине спер, – проскочило в голове у Скокова.
Посередине фойе, в паре метров от двери, среди гущи суетящейся малышни стоял Скоков с глупой улыбкой, в руках он сжимал мятую банку Кока-Колы, по стенке которой ползла коричневая капля.
Ларин покачал головой. Взяв тряпку, он с остервенением принялся вытирать доску, как будто боялся, что кто-то подсмотрит записанное на ней решение. На цифре 21 он чуть задержался, но мгновение спустя, затер ее с еще большим нажимом.
– Сейчас дырку протрешь, – услышал он голос Скокова и скривился от отвращения.
Идиот, – подумал Ларин. – Боже, какие бараны. Имбецилы. И как с ними работать?
Но ведь кто-то же написал это красивое решение, над которым он раздумывал уже пятый день, причем за пять минут, пока Ларин отлучился в столовую.
Интересно, кто? Может быть, Надя Овчинникова, завоевавшая под его руководством пару лет назад третье место на Московской математической олимпиаде? Только она гипотетически могла решить прогрессию из бумажки. Хотя Ларин и в ней сильно сомневался. Последним из класса выходил Скоков, Ларин чувствовал давящее, неприятное ощущение от взгляда на шее. Но этот, с позволения сказать, Homo Erectus1 способен разве что на поглощение пищи. Говорят, последние эректусы вымерли при извержении гигантского вулкана Тоба около семидесяти пяти тысяч лет назад.
Глава 3
Проводив взглядом усмехающегося ученика, Ларин сел заполнять классный журнал. Уроки закончились, вторая половина дня оставалась свободной, хотя для него это не означало ничего хорошего: он потерял источник дополнительного заработка, являвшийся причиной постоянного недосыпания.
До сегодняшнего дня вместо того, чтобы идти домой и проверять домашние задания, он два раза в неделю ездил на другой конец города сторожить склад бытовой химии, тетрадки брал с собой. Дежурил с шести вечера до шести утра, иногда после школы успевал заскочить домой перекусить, а потом два часа добирался до склада. Торговля прекращалась в девять вечера, к ночи от едкой химической пыли у него начинали слезиться глаза, он чихал, в носу болело, а легкие словно наполнялись наждачным порошком.
Раз в неделю, ближе к ночи на склад подъезжали неприметные серые грузовички, молчаливые люди в черной униформе с надписями «ЧОП Легенд» сгружали мешки, он не заносил их в ведомость поступления – так распорядился директор. Неучтенка? Конфискат? Контрабанда? А может быть, наркотики.
За ночное дежурство он получал в три раза больше, чем ему платили в школе за уроки математики, но в последние недели обстановка накалилась. Вечерами, глядя из будки, пристроенной к основному корпусу склада, ему казалось, что с едва освещенного шоссе за ним неотрывно наблюдает человек, сидящий в темной машине. На ночь стальные ворота склада закрывались, и хотя периметр охранял еще один охранник, вооруженный травматическим оружием, никакого спокойствия Ларин не испытывал. Сидя в будке, он видел сквозь щель в воротах тлеющий кончик сигареты наблюдателя.
По какой-то причине склад не подключали к охранной сигнализации, вероятно, периодические ночные включения-выключения могли навести полицию на неправильные мысли. Кому может потребоваться стиральный порошок после полуночи?
Несколько дней он наблюдал за автомобилем, потом поделился с напарником:
– Дрозд, – у парня была птичья фамилия, – ты не обратил внимания, что за воротами который день паркуется бежевый Опель? Кажется, за нами наблюдают.
– Мало ли кто там стоит, нам что? Кому мы нужны с этим порошком? – Дрозд выглянул на улицу, Опель куда-то исчез. – Нет никого.
– Только что стояла. Чуть позже приедет, вот увидишь.
В два часа ночи наблюдатель вновь появился, как и предсказал Ларин. Он доложил об этом директору, в результате ночью груз не пришел, зато позже случилась небольшая перестрелка: машину окружили несколько парней, раздались глухие выстрелы, через секунду все стихло. Хлопнули дверцы и Опель, испустив протяжный рык коробки передач, уехал.
– Это тебе премия, – сказал директор на следующий день и положил перед ним пачку денег. – За бдительность.
– А что случилось с тем парнем? – Ларин подумал, взял деньги. Оставаться на такой работе он больше не мог. Кто будет содержать семью, если друзья неосмотрительной жертвы из Опеля вдруг захотят вернуться? А они наверняка захотят, ведь в мешках, которые таскают плотные парни по ночам – явно не мука и не сахар. Что-то, имеющее гораздо большую цену, раз кому-то не спалось в обнимку с подругой. Никто не будет следить за передвижениями мешков с мукой, даже если это мука высшего сорта.
– Ты хороший парень, – сказал директор, ухоженный мужчина в очках, рассматривая отполированные ногти. – Не пьешь, не куришь… вот и продолжай в том же духе. – Он пропустил вопрос мимо ушей.
– Извините, – Ларин нащупал рукой пачку денег в кармане куртки. – На следующее дежурство я не выйду.
Директор приподнял очки.
– Как это, не выйдешь? Почему? – Кажется, он удивился, более того, у Ларина проскочила мысль, что он сейчас потребует деньги назад и это могло нанести катастрофический урон.
– Дело такое… жена вот-вот родит, поэтому никак. Извините, но некоторое время не смогу…
Ларин думал, что больше никогда сюда не вернется. Директор, услышав ответ, как будто даже расслабился.
– А-а, жена… ну это дело важное, конечно. Нет вопросов, сразу бы сказал, а то я уж подумал…
Что он подумал? – Дмитрий отвел глаза.
– Мало ли, сам понимаешь. Ночью довозят товар, конкуренты не дремлют. Этот парень… что ты заметил, он больше не будет мешать работать.
– Но с ним все нормально? – спросил Дмитрий. Он испытывал отвращение к директору конторы по фамилии Голиков, лживая улыбка которого не сползала с толстых влажных губ. «Чем же он торгует на самом деле?» – думал Ларин, глядя в его черные бегающие глазки-бусинки.
– Ну конечно! – сказал директор, широко улыбаясь. Так широко, что Дмитрий на шаг отошел, опасаясь, как бы брызги слюны директора не попали ему в лицо.
Слева на стене кабинета висел календарь с обнаженной красоткой, справа на этажерке из необработанного дерева стояли образцы продукции, – порошки в пакетах, банках, тюбиках и даже круглых капсулах.
– Это просто бизнес, его нужно защищать от всяких прохиндеев. Они, наверное, хотели узнать наш складской оборот. Нехорошо…
Дмитрий кивнул. Конечно, складской оборот. Как он сразу не догадался. Теперь парень подсчитывает оборот ангелов на небесах, или, если не слишком усердно молился, то, возможно, и чертей в противоположной комнате вечного отдыха.
– Ни о чем не беспокойся, – сказал директор, вытирая ладонью вспотевший лоб. – Если вдруг… кто-то тебя спросит… мало ли кто, ты просто сидел и принимал товар, как обычно. Никого и ничего не видел.
– Но товар никто не привозил вчера.
– Да… Конечно, – спохватился директор. – Значит, просто сидел и охранял.
– Сидел и охранял, – повторил Ларин.
– Молодец. Все верно. Запомнил?
Ларин кивнул.
– Все, свободен. Позвони как жена родит. Я скажу, когда выходить.
– Конечно, Михаил Сергеевич. Я позвоню. – Он толкнул черную с круглой мишенью для дротиков в самом центре и вышел.
Сидя в кабинете истории, он смотрел в прозрачное окно, – по подоконнику бренчала весенняя капель, птицы наперебой захлебывались трелями. У дальнего торца школы, со стороны столовой разгружалась машина, грузчик с сигаретой в зубах таскал белые тюки с черными буквами «Мука».
1
Эректус (лат. Homo Erectus), или человек выпрямленный, человек прямоходящий