Демон с ошибкой

– Ты и так богатый, – ворчание вышло на редкость сварливым.

– А я сейчас далеко не о деньгах, Медок, – пропел он и… самым наглым образом прикусил мочку. Меня аж прострелило. В том смысле, что молния прошила от горла до низа живота.

Так захотелось откинуться назад и застонать, подставляя его жгучим губам шею, а потом то, что ниже. Чтобы сильные руки обвили талию и легли на грудь… мммм.

Пока я рефлексовала, машина вовсю набирала скорость. За окном проносились леса и поля, изредка мелькали небольшие населённые пункты… там разворачивалась, дышала и жила своей жизнью свобода. Недоступная пленнице в дорогой машине. Уныние подкралось незаметно. До этого как-то адреналин ходил в жилах, а вот сейчас осознание ситуации свалилось безжалостным грузом. Почему, почему этот суккуб забирает у меня право на собственную жизнь?! Как смеет кто-то, даже из-за сомнительной любви или страсти, отбирать у другого человека возможность выбора? Никогда не прощу ему этого. Даже если покорит, сломает, сделает зависимой от своего божественного тела, где-то внутри будет зудеть эта обида, царапать острым когтём злость. И хорошо, и пусть! Не желаю успокаиваться и смиряться. Он просто не понимает, насколько сильно его присутствие портило жизнь. У меня могли бы быть подруги, легкомысленные романы с мальчиками, какие-нибудь увлечения, кружки, а потом любимая работа! Гелиан украл всё это. В своём беспросветном эгоизме, где зудело «хочу и всё тут», чёртов суккуб сам лишил себя даже малейшего шанса на мою взаимность. Нет, я решила. Сбегу при первом же, даже призрачном шансе. Поймают – пусть. А нет… никаких ошибок больше не будет. Просто исчезну. Инсценирую собственную смерть. Да, родителей жалко. Но Гелиан скажет им пару слов, и они забудут, что когда-то вообще имели дочь. Даже понимая, насколько непреодолима сила суккуба, я никак не могла им простить добровольной попытки отдать меня ему. А вот Анна Яковлевна боролась. Не имела никаких возможностей, но всё равно попробовала меня вернуть. Хоть и не родная.

Дышать стало трудно, и я со всхлипом втянула воздух, а потом безудержно разревелась. Некрасиво, громко, подвывая и закрыв лицо руками. Оплакивала свою потерянную свободу, загубленную жизнь, которая закончилась в тот момент, когда ко мне подошёл темноглазый мальчик в песочнице. Так горько ещё никогда не было. Поглощённая рыданиями, я не заметила, как остановилась машина. Повинуясь короткому приказу, из неё поспешно выпали шофёр и пассажир с первого сидения.

Гелиан, кажется, растерялся. По крайней мере, он не сразу начал предпринимать какие-то действия, глядя на меня встревоженными глазами. Никогда не видел, как я плачу? Так вот же тебе! Все годы держала лицо, ругалась, но не ревела. А сейчас… безнадёжность оказалась слишком сильной.

– Саша, – о, теперь я уже не Медок?

Он протянул руки и усадил меня к себе на колени. Плевать! Всё равно демон сильнее. От этого я возрыдала с новой силой, окончательно повергнув его в отчаяние. Желая успокоить, Гелиан, наоборот, делал хуже, удерживая моё тело рядом с собой.

– Я причинил тебе боль? Обидел? – Спрашивал он и не получал ответа. – Ну пожалуйста, не плачь… сделаю всё, что хочешь. Только скажи! Прошу, маленькая, успокойся…

Ого, как его задели мои слёзы… удивительно. Знала бы раньше, не стала бы сдерживаться до последнего…

– Хочу быть свободной, – прорыдала я. – Жить своей жизнью… без жучков, камер и над… надсмотрщиков… ууууу…

– Разве это свобода – бежать, прятаться? – Мягко увещевал Гелиан. – И откуда странные мысли про жучки? Ты будешь заниматься, чем захочешь, обещаю. Никто не посмеет встать на твоём пути… любимая моя девочка…

Он говорил что-то ещё успокаивающим тоном, слов я не разбирала, но интонация магическим образом усмиряла внутренний шторм. Неужели сила суккуба может действовать и так? В итоге я настолько наплакалась, что просто лежала на его груди и смотрела в пустоту. Эмоций не осталось, говорить было трудно… но тут сквозь всю эту вату вдруг пробилось нечто беспокоящее. Что-то вторгалось в мой храм апатии и мешало полностью отрешиться от проблем бытия. Я бессознательно поёрзала, пытаясь найти раздражитель. Стало ещё хуже. Из-за туповатого состояния никак не получалось понять, в чём состоит дискомфорт – душевная причина или же физическая.

– Что-то мешает, – буркнула еле слышно. Скорее для себя, но суккуб всё прекрасно разобрал.

– Прости, Медок, – без раскаяния отозвался он. – Я всегда остро реагирую на твою близость… начиная с подросткового возраста. Даже раньше.

Тут до меня, наконец, дошло! Апатии как не бывало. Прочь с коленей, прочь! Теперь понятно, что было не в порядке. Его твёрдое и неоднозначное… желание, которое отчётливо ощущалось моими ягодицами. Он меня хотел! Только меня? Или это просто постоянное состояние суккуба?

Последняя мысль была откровенно неприятной. А следующая ещё неприятнее – кроме физического желания есть ли там что-то ещё?

– Не будешь больше плакать? – Уточнил Гелиан.

– Буду, – проворчала я. А что? Раз нашла оружие, которое его пробивает, значит, надо пользоваться. Но только не сейчас. Просто потому, что расхотелось.

– Не надо, – искренне попросил он даже без насмешки.

– Надо, – ещё больше утвердилась в своём решении я.

– Ну ладно, – скорбно вздохнул суккуб. – Придётся утешать. Иди на коленки, Медок…

– Нет! – Мой замах он легко перехватил и потянул на себя, заставив завалиться. А так как я до этого отодвинулась на другой край сиденья, то сейчас голова оказалась в районе его живота… подтянутого, твёрдого, совершенного живота, в который я ткнулась носом. И вдохнула. Он пах… волнующе. Всегда вкусно. Сразу даже и не скажешь, чем. Но если бы на основе этого запаха сделали духи, то мужчин, которые ими бы пользовались, сразу разрывали бы на лоскуты толпы беснующихся женщин. Иногда мне мерещилось, что запах чуть горьковатый, иногда от сладости покалывало во рту. Но всегда хотелось втягивать его в себя и пить, как холодную воду в жаркой пустыне. Казалось, в нём был заключён и жар разгорячённых тел, и аромат эфирных масел и что-то невыносимо грешное, отсылающее к первобытным реакциям. Тело неизменно откликалось острым желанием. Так пахли бы ночи любви, заполненные горячим сексом.

Короче, когда осознание происходящего снова включилось, выяснилось, что Гелиан давно убрал руки и не держал меня, хищно наблюдая, как я, жадно втягивая в себя воздух, находилась в опасной близости от… эммм… ширинки. Внезапно дошло, что обстановка в машине незаметно стала какой-то другой. Очень настораживающей. Бикфордов шнур почти догорел, оставив меньше миллиметра до взрыва целого склада с динамитом. Суккуб словно сжался перед броском, его возбуждение стремительно выходило из-под контроля. Это проявлялось совсем не как у людей. Лицо застыло неподвижной маской, оставив живыми только глаза, которые почти заволок туман настоящего безумия. Чёрт… а как хочется дёрнуть в сторону рубашку и провести языком по напрягшемуся прессу… именно языком. Страшно тянуло попробовать на вкус это воплощение самых гадких и притягательных фантазий… всё попробовать… аж во рту пересохло.

Я отдёрнулась, но не так поспешно, как стоило бы. Тело размякло, и взгляд Гелиана напрягал меня всё сильнее. Ой, что наделала… как теперь обратно пробудить в нём разумность? Так, спокойно. Нужно нечто совершенно неожиданное. Сейчас любое лишнее движение, даже слишком глубокий вздох спустит курок. Либо получится обезвредить бомбу за секунду, либо будет взрыв. Главное только не думать, что за взрыв, а то руки сами потянутся к его источнику.

Я со всей дури (ну может не со всей, но с больше частью точно) размахнулась, ударилась рукой о дверцу машины и взвыла. На глазах снова выступили слёзы. Но это, кажется, помогло. По крайней мере, Гелиан двинулся и это был не рывок, а вполне человеческое движение. Значит, безумие отступало. Ведь страшнее всего – абсолютная неподвижность перед бурей. Потому что потом следует ад (в моём случае рай). Закрепляя успех, я повторно размахнулась, чтобы опять нанести бедной кисти вред… он успел перехватить, стремительно превращаясь обратно в нормального… демона.