Стриптиз

И, старательно оценив взглядом габариты и атрибуты слушателей, продолжил:

— А ведь можно ж и не поганых… Тьфу.

Сплюнул и ушёл. Оставив задумчивых слушателей рассматривать чёрное пятно на земле.

Буду точен: у меня самого такой однозначной уверенности не было. Как раз в это время три моих водомерки гонялись за последним моим ушкуем, изображавшим новгородский караван, ввиду Городца: отрабатывали операцию «Перехват». Сочетание дальнобойных, «с заду тянутых самострелин» и близко, но эффектно и эффективно действующего огнемёта… давало надежду.

Пока в реальном бою не проверим…

«Гладко вписано в бумаги, да забыли про овраги. А по ним — ходить».

Три дня Беня не спал, орал, бегал… Потом Сигурд и Кестут сказали — «хватит». Чуть не силой вкинули супер-карго в лодии и пошли дальше. Бедняга вскакивал, кидался к борту, пытался докричаться до берега сорванным голосом, дать последние советы и ценные указания оставленным в Ярославле приказчикам…

Дело было сделано — Ярославский торг рухнул. Скупили полотно и цены на него ушли… далеко. Сбросили два десятка блюд «деревянного золота», и в городе не осталось звонкой монеты. Традиционный северный товар растерявшиеся новогородцы отдавали задёшево. Ярославльцы и ростовцы, у кого хоть что в кисах осталось — хапнули хорошо, попрятали по лабазам. Ярославль — не Булгар. Такой объём товара… да у них просто столько денег нет!

Забитый купленным полотном мой ушкуй покатился вниз, восемь остальных пошли вверх, к Мологе. На берегу осталось торговое представительство. Пачку «форвардов» привезли Николаю. Князь Андрей прислал окольничего. Градоначальника-мздоимца с его стольником… не стало. «Мзду» — мне вернули. Место под вышку в детинце выделили, но приказчики предпочли, пока, остаться в посаде. Где вокруг их двора, хоть и меньше, но постоянно толокся торговый люд. Там жужжало точило, шелестело, упадая в кису, мелкое серебро, а в уши — разные новости…

В Мологе посадник принимал-угощал, кланялся-лыбился, но ничего конкретного…

Новгород ребята проскочили… аж бегом. Не только к князю Ропаку не сходили — сами чуть ноги унесли. На Софийской и Торговой стороне орали возбуждённые толпы, в тёмное время «свободные люди» резали по закоулкам друг друга и случайных прохожих.

Сигурд, уже знакомый с новогородскими традициями по своим прежним делам, поплямкал и коротко сказал:

— Вперёд. Быстро.

Кестут немедленно взъерепенился:

— А они кто такие?! Всякие плотники?! Да мы им, прям сщас, мозги вправим!

И был сбит с пафоса примитивным вопросом Бени:

— Зачем? Чтобы они поумнели? Оно нам надо?

«Дурака учить — только портить» — русская народная…

Караван, сняв мачты, ночью проскочил под мостом через Волхов и пошёл вниз. Избегая приближаться к берегам аж до самых Пчевских и Гостиннопольских порогов.

Старая Ладога порадовала своим богатством, размером (14–15 га), относительно новой, всего полвека, каменной крепостью, пятью кончанскими (пять концов — как в Господине Великом Новгороде) каменными церквами и ясным утверждением местных мореходов.

— Отсюда до Волина под парусом — две недели. Ежели, конечно, ветер будет. И божье попущение.

Отстояв молебен «на путешествие», караванщики подняли паруса и отправились «в края незнаемые».

«Незнаемое» — так выглядит для моих современников в их представлениях о наших предках. Истине не соответствует. Уже лет полтораста вся нижняя часть долины Волхова на 13 вёрст плотно застроена селениями. В которых отстаиваются иноземные торговые караваны. Толпы разноплемённого народа толкутся, торгуют, дерутся… на этом пространстве.

Новгород очень плотно держит здешние пути. Уже у Котлина встречают караваны лоцманы, проводят через Маркизову лужу в устье Невы. Верховья Невы пройти без бурлаков почти невозможно — течение сильное. Запрячь своих гребцов пешком по берегу — нельзя, новгородцы запрещают. А местных нанять… — плати. Ещё жёстче на Волхове — проводка лодеек через пороги обходиться весьма не дёшево. Потому-то купцы заморские стараются оставить в Ладоге экипажи да дорожные припасы, перегрузить весь товар в одно судёнышко и идти с ним. А матросики — гуляют, поджидая нанимателя.

В мае они уже разбежались по маршрутам, но на берегу постоянно болтается масса около-корабельного люда. Иные под кружечку пива таких подробностей о путях по-рассказывают…!

Караван шёл неспешно. Чинили два побитых на порогах, подтекающих ушкуя. Отстаивались у берегов, в устьях рек, пережидая непогоду. Побили каких-то… сунувшихся с не-добром сааремцев. Куршей не только побили, но, уж больно привязчивы были — слазили на косу и разнесли селение.

Оборзели совсем! Видят же — Князь Московской Литвы с Нурманским Ярлом, с супругами!

Кастусь был вне себя от такого оскорбления, делал плотики с ушиками и, пользуясь ветром, пускал в сторону залива. К устью Немана сами добегут. Без ветра не пройдёт — уровень воды в заливе на 12–15 см выше, чем в море.

Ушкуи, имея малую осадку, шли вдоль косы довольно близко к берегу, а нанятый в Старой Ладоге «знаток путей» рассказывал о местных достопримечательностях. Кастусь возбуждался и кидался на берег жечь очередное селение. Я же говорил — нормальный… э… образчик. По счастью, курши живут севернее, на материке. На косе, несмотря на название — их мало.

Самборина и Елица много общались на стоянках. Естественно — обсудили меня, своих мужей, прочих… хомнутых сапиенсов. Елице — гонориться не свойственно, а Самборина достаточно умна, чтобы понять — у её мужа людей втрое меньше. Некоторое соперничество между ними ограничивалось приятной, дружеской формой.

Это взаимная приязнь, возникшая в ходе морской прогулки между двумя столь различными женщинами, имела очень серьёзные последствия для всего региона.

Готы из Причерноморья, составившие основу народа пруссов, были людьми степными. Может быть поэтому пруссы не замечены в морских грабежах и войнах. Это особенно удивительно на фоне непрерывного пиратства почти всех остальных балтийских народов. Родственные гёты из Средней Швеции или Готланда — безобразничают постоянно.

А вот с поляками на суше — пруссы воюют всегда. Ещё с тех времён, когда и самих поляков не было, одни их предки.

К середине 12 века пруссы ведут активную торговлю с Готландом. Типа: братский народ. Товары идут из Самбии на Готланд, оттуда — в разные места. Например — в Гданьск. Такой… треугольник.

Естественно, те три тысячи бондов, которые живут на Готланде, которые, вместо того, чтобы, как все нормальные крестьяне, только пахать и пасти, ещё и торговлишкой с пиратством промышляют, получают с этого… дивиденды. И очень раздражаются появившимися в их «бю» (деревне) немцами.

В 1161 г. (пять лет назад) в Артленбурге жители «главной деревни острова» — Висбю — заключили договор с саксонским герцогом Генрихом Львом, который отказался от торговой монополии в своём Любеке, за что немцы были допущены торговать в Висбю. Здесь появляется всё больше пришлого немецкого купечества.

Висбю — главный центр торговли на Балтике до Ганзы. В течение 100 лет немцы ходили в Новгород под Готландским флагом. Купцы из Висбю основали контору в Новгороде, использовали Готландский Gutagard. До основания Ганзейского союза в 1358 году слово «Ганза» не употреблялось на Балтике — готландцы говорили «варяг».

Другая составляющая здешнего трафика — датчане. Готландцы с пруссами не воюют, датчане — несколько раз прошлись «огнём и мечом». И ещё лет двести будут. Дотягиваясь до Эстонии, построят там Таллин (Та Линна — «датская крепость»), создадут нормальное местное датское дворянство. Которое так и не сможет переварить Ливонский орден, выкупивший у датского короля эти земли с городами Таллин и Нарва.

Датские караваны ходят вдоль побережья от Зундов до Старой Ладоги и обратно. Не столь часто, как готландские — не любят их здесь.