Печать позора

-Его зовут ВалЕрик, - Яна села возле меня.

Я попробовала произнести, но у меня ничего не вышло.

-Вообще-то, - засмеялась Яна, - мама назвала его ВАлери, но я называю ВалЕриком.

-Что это значит? – недоумевала я.

-Ну, знаешь, есть такая песня.

Я удивлённо подняла одну бровь.

-Валера, Валера! Я буду нежной и верной. Валера, Валера! Любовь, надежда и вера, - пропела она на русском языке.

Я ничего не поняла, поэтому Яна перевела мне. Тогда уже мы засмеялись вместе.

-Еще есть вот такая, - сквозь смех сказала она, потом запела на русском. – Остановите! Остановите! Вите, Вите надо выйти.

Она так причудливо играла голосом и махала руками, что я засмеялась с новой силой. У меня аж глаза заслезились.

-Перевод, - попросила я.

Перевод показал, что песня бредовая.

-Все русские песни такие бессмысленные? – спросила я, насмеявшись вдоволь.

-Ха, - Яна резко взмахнула рукой, - кто бы говорил! А как же эта, как её. С неба падают мужики!

It's raining men. Hallejulah. It's raining men .Hey hey hey.

Я не удержалась и взорвалась новым истеричным хохотом, глядя и слыша, как она изображает Джери Холлиуэлл. Голос у Яны хороший, вот только в ноты не попадает. Совсем.

-Вообще-то, - выдавила я, - это британская группа, а не американская.

Наш смех было уже не остановить.

Мы сидели на пляже, глядя на океан, и уплетали вкусности, купленные Яной. Странно, но у меня в горле не было кома. Я спокойно жевала и глотала, запивая всё колой.

Пляж действительно был дивный. Ровный белый песок, читая прозрачная вода. От чужих глаз его скрывал высокий забор и зеленые насаждения.

Неужели один человек, за один день, смог так изменить мою жизнь? Я ела, смеялась и разговаривала. Этого уже два года не было. Конечно, мне все еще было больно. В груди что-то посятоянно ныло. Такие раны так просто не заживают. Но у меня появилось ощущение, что я не одна.

-Почему он? – Неожиданно спросила Яна.

-Что? – Я не сразу поняла, о чём она.

-Почему тебе понравился Ник?

-Николас? – Я замешкалась. – Ну, знаешь, я думала, что он прекрасный принц, а я, ну, наверно, Золушка.

Я не знала, что сказать. То, о чём я думала тогда, что видела в его глазах, сейчас казалось мне полным бредом. И было стыдно признаваться в своей глупости.

-Это, типа, тот самый принц, который забыл, как выглядело лицо Золушки, поэтому он примерял туфельки всем бабам королевства?

-Что-что? – она прям попала в яблочко.

-Ну, та сказка о принце с очень плохой памятью. Хотя, знаешь, у нас сейчас таких принцев навалом. Они ночью трахаются с девицами, а утром не помнят, как их зовут, и как они выглядят.

Я помрачнела.

-Прости, - опомнилась Яна, - я не хотела…

-Нет, - остановила я её, - ты права. Все было именно так. Жёсткий секс. И все.

В его комнате было темно. Я ничего не видела, только чувствовала. Ник стоял сзади. Его рука отодвинула мои волосы, и губы коснулись шеи.

Я резко вдохнула и выдохнула.

Зубы ухватились за мочку уха, одна рука легла на бедро, а другая расстёгивает моё платье. Я боялась пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент. Мне казалось, что если я двинусь, то это всё исчезнет, как мираж.

Николас Свен целует мои плечи, снимает с меня платье. Оно падает к ногам.

-Перешагни, - шепчет он своим бархатным голосом.

Я повинуюсь. Я осталась в одних только трусиках.

-Ты прекрасна.

Я краснею и радуюсь, что вокруг темно, и этого не видно.

Ник притягивает меня ближе. Его губы по очереди накрывают мои соски. Электрические импульсы проходят через всё моё тело, устремляясь куда-то между ног. Я сжала мышцы внизу живота, остро почувствовав то, что раньше не испытывала. Какой-то странный голод, жуткую потребность ощутить Ника внутри себя.

-Жаки, - шепчет он, - ложись на кровать.

И я следую его указанию, подхожу к большой кровати, ложусь и смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Он быстро снимает с себя водолазку и джинсы, остается в трусах. Очень сексуально. У него тело, как у Аполлона. Идеально рельефное и гладкое.

-Нравится? – спрашивает он как-то злобно.

Я едва заметно киваю.

Он подходит к кровати, медленно опускается на неё, затем накрывает моё тело своим.

Его губы находят мои. Поцелуй больше не нежный и трепетный, а голодный и страстный. Местами даже жёсткий. Я думаю, что на утро точно останутся следы. Он посасывает мою губу, прикусывает, затем язык врывается в мой рот, исследуя все его глубины. Я отрываюсь от его губ, чтобы застонать. Мои руки зарываются в его волосы. Такие мягкие и шелковистые. Они приятно пахнут, как и весь он. Соблазнительным мускусом. Его губы покрывают моё тело поцелуями, а руки сдергивают с меня трусики. Я слышу шорох, затем он раздвигает мои ноги. Следующее, что я чувствую – это боль.

Адская боль пронзает всё мое тело. Я инстинктивно дергаюсь, но Ник не отпускает меня. Он продолжает входить в меня, не останавливаясь ни на минуту.

Больно. Чёрт, как же больно.

Это все, что я чувствую. Ник двигается во мне, вызывая всё новые и новые спазмы боли. Из глаз брызнули слёзы.

-Ник, - процедила я сквозь зубы.

Но он не ответил. Его толчки стали усиливаться, он застонал и резко вышел из меня.

-Наутро пелена рассеялась, - продолжала я. - И мой принц превратился в тыкву.

-Скорее в одну из крыс, из которых создавались лошади.

Мы опять засмеялись, прогоняя печаль. Яна вскочила и побежала к воде.

-Давай искупаемся! – прокричала она. – Всегда мечтала искупаться при луне!

Она – ненормальная.

Я заявляю это официально.

Но я все же последовала её примеру.

Глава 5.

Глава 5.

Проснувшись утром, я почувствовала странный прилив сил. Я вспомнила наше вчерашнее дурачество на берегу. Мы брызгались, бегали, и смеялись. Много и много смеялись. Это было похоже на сумасшествие. Две абсолютно неадекватные девушки танцуют, причём музыки не было, бегают по берегу друг за другом по кругу. Я вдоволь нахлебалась солёной воды, впрочем, как и Яна.

Яна взяла с меня слово, что сегодня в школу я надену что-то более открытое. Я приняла душ, расчесала и высушила волосы. Впервые за долгое время открыла свой шкаф с мыслью, что все вещи там наверно покрылись плесенью. Но нет, мои опасения не оправдались. Мама регулярно отдавала вещи в химчистку. И ей было не важно, надеваю я их или нет.

Я выбрала легкую темно-зеленую юбку-миди ниже колен, короткий топ в бело-черную полоску, и аккуратные белые кроссовки на невысокой платформе. Не помню, чтобы я это все покупала. Мама. В другой раз я бы разозлилась, но сейчас все же мысленно поблагодарила её за это.

Я решила сделать аккуратный макияж. Нарисовала черные стрелки, немного туши, слегка поправила брови, и в конце немного матовой помады на мои пухлые губы. Я взглянула на себя в зеркало. Очень даже неплохо.

Папа все еще не уехал, что очень удивило меня, когда я спустилась вниз. Он так и замер с чашкой в руке.

Я видела, что родители шокированы. Улыбнулась им.

-Мам, - обратилась я к матери, - мой кофе готов?

-Конечно, милая, - она засуетилась по кухне, затем поставила передо мной небольшую чашку с моим любимым Мокко.

Я вдохнула его аромат, от чего закружилась голова.

-Что-то случилось? – Папа заговорил со мной?

Теперь уже я уставилась на него. Он выглядел как-то сконфужено. А мама? Ну, она как всегда улыбалась. Это ужасно раздражало. Я раньше задавалась вопросом: если бы я вдруг умерла, она бы тоже улыбалась и говорила, что всё прекрасно?

-Нет, - коротко ответила я.

Ммм, шоколадно-ореховое послевкусие. Я даже глаза зажмурила от удовольствия.