Печать позора

Я быстро скинула одежду, будто она горела. Зашла в душевую кабинку и включила воду. Я долго стояла под струями воды. Мне все казалось, что я недостаточно чистая. Я вымыла волосы дважды, несколько раз намыливала все тело. Мылом, гелем для душа. Но, казалось, что от меня еще воняет Грегом. Я съежилась, вспомнив, как он облизывал и лапал меня.

Сжав руки в кулаки, я вылезла из душа. Тщательно вытерлась полотенцем, надела короткий белый махровый халат. Их было много на полке. Они лежали аккуратной стопкой, возле длинных мужских. Я не собиралась притрагиваться к своей одежде. Я схватила ее и выбросила в мусорное ведро. Волосы я вытерла полотенцем, затем слегка подсушила феном. Они очень густые, поэтому, чтобы полностью их высушить требуется очень много времени, я оставила их влажными.

Я вышла из ванной. В доме было темно. Только небольшое свечение из гостиной комнаты. Я пошла на свет. Николас сидел на диване. Комнату освещал только камин. Угольки потрескивали. Приятный полусвет. Тепло. Стало очень уютно. Я подошла к дивану. Николас, до этого смотревший на огонь, повернул ко мне голову.

-Жаки, - он встал мне навстречу, - ты долго, я уже начал думать, что что-то случилось.

Я помотала головой.

-Все хорошо, - мои губы задрожали. Еще чуть-чуть и этот ниагарский водопад снова прорвет.

Мои ноги будто свинцом налились. Я опустилась на диван. Николас сел на корточки напротив. Он коснулся руками моих коленок. Я немного вздрогнула. Прикосновение его рук к моей голой коже ощущалось так хорошо. Я смотрела на него.

-Тебе надо отдохнуть, - я немного поддалась вперед, и мы оказались лицом к лицу.

Но Николас отодвинулся. Он встал, взял стакан с журнального столика и протянул мне.

-Что это? – спросила я, беря теплый стакан.

Жидкость была цвета вишни. В стакане так же плавала долька апельсина и трубочка корицы. Я вдохнула аромат цитруса и корицы.

-Пахнет божественно, - протянула я, улыбнувшись.

-Это глинтвейн, - Николас сел рядом. – Обычно я против алкоголя, но тебе надо немного расслабиться и согреться.

Я отпила немного. Ммм, вкусно. Теплое вино с пряностью корицы и кислинкой цитруса.

Мы молчали. Я понемногу пила напиток, Николас смотрел на меня. Я перестала дрожать. Страх, гадкое ощущение внутри постепенно отступали на задний план. Здесь и сейчас были только я, Николас и подрагивающий огонь в камине.

Николас забрал стакан из моих рук, когда я допила. Он поставил его обратно на журнальный столик.

-Жаки, я понимаю, что это все моя вина….

-Твоя? – я искренне удивилась.

-Если бы не я, то с тобой вообще ничего не случилось, - Николас во всем винил себя.

И я ведь тоже всегда винила его. Николас запустил этот таймер. Но…

Я резко двинулась вперед, не обращая внимания, что нижняя часть халата при этом разъехалась в стороны. Я вскинула руки и коснулась его лица. Кожу немного покалывало. Николас замер.

-Это не твоя вина, - я говорила ему прямо в лицо. – Я уверена, что Грег делал это не в первый раз. И это я засадила Сару в тюрьму. Он ясно выразился, что ему нужна секс-игрушка, вместо неё.

-Он – больной ублюдак, - оскалился Николас.

-Да, но это не ты сделал его таким. Насильником. Наркоманом. Я думаю, что они уже точно не помнят, для чего делали это. Не помнят, что это ты указал на меня. Это не из-за тебя. Они… получали от этого удовольствие. Им нравилось издеваться. И им было все равно над кем. Если бы у них было все в порядке с головой – ничего бы этого не было. Они, возможно, смеялись бы надо мной, не общались, но не было бы такой травли, избиения, унижения. Люди не должны быть такими жестокими. Да, ты начал, но Сара, Грег продолжили это. Причем, с каждым разом все больше и больше. Ты не…

Я, наконец, поняла, что уже давно не винила его. Я все еще не знаю, почему он так поступил. Но для меня это больше не имеет значения. Возможно, я все еще люблю его.

О, Господи, я такая жалкая. Я все это время любила того, кто меня ненавидел. Я похоронила эти чувства где-то глубоко внутри. Но они выбрались. Николас вытащил их на поверхность. И я больше не собиралась прятаться или сбегать. Вот он. Рядом. Просит прощения. Признает вину.

Я сама коснулась его губ своими. Сама сделала этот шаг. Я держала его лицо в своих руках, затем опустила их на его шею и затылок. Николас не двигался лишь пару секунд. После чего резко прижал мое тело к себе. Одна его рука лежала на талии, другая на моей макушке. Николас резко выдохнул и углубил поцелуй. Я вцепилась в его плечи, толкнула назад. Николас теперь сидел, облокотившись на спинку дивана. Я залезла к нему на колени, оседлав. Нижняя часть халата задралась вверх, полностью оголяя мою попу. В ванной я надела свои трусики, но лифчика на мне не было. Николас зарычал. Опустил руки на мои ягодицы. Я чувствовала, как его пальцы сильнее впиваются в мою кожу, а язык скользит у меня во рту. Так чертовски приятно. Я запустила пальцы в волосы Николаса, прижимая его голову еще ближе к себе. Хотя ближе уже было практически невозможно. Его футболка мешала мне. Я начала поднимать ее, при этом касаясь твердого живота. Николас вздрогнул. Я скинула его руки со своей попы, стягивая с него этот кусок ткани. Нам пришлось разорвать поцелуй.

-Господи, Жаки, - бархатный голос Николаса дрожал, - нам надо остановиться.

-Что? - мой мозг плохо соображал.

-Еще чуть-чуть, и я не смогу контролировать себя.

-И не надо, - я сделала круговое движение бедрами. Николс застонал. Я чувствовала твердую выпуклость в его штанах. Мне нравилось ощущать, что это я так на него действую. Он сказал, что не сможет контролировать себя. Я хотела точно того же. Чтобы он не останавливался.

-Сейчас у тебя просто последствия шока, и ты выпила, поэтому не можешь здраво соображать. Но завтра утром ты… будешь ненавидеть меня и … себя…

Я приложила палец к его губам, заставляя замолчать. Я неровно дышала. Моя грудь слишком часто поднималась и опускалась. С Николасом происходило то же самое. Его руки больше не касались меня, лежали вдоль его туловища, ладонями он упирался в диван.

-Я не ненавижу тебя, - я водила ладонями по его телу. – Я хочу быть с тобой.

-Жаки, - Николас сморщился, - это в тебе говорит алкоголь.

-Нет, - я замотала головой, затем опустила голову вниз и лизнула его сосок, - возьми меня.

Николас сжал руки в кулаки. Он боролся со своим желанием. Я не знаю, откуда у меня было столько смелости. Наверно и правда небольшая доза алкоголя давала о себе знать. Я снова вернула руки на его плечи, сжала их. Уткнулась носом ему в шею, вдохнула аромат его кожи. Запах Николаса опьянял меня гораздо больше, чем глинтвейн. Я коснулась губами его уха, слегка прикусила мочку. Затем начала покрывать поцелуями шею, коснулась языком его кадыка.

-Жаки, - его голос, произносящий мое имя, звучал как симфония. Такой хриплый, с придыханием.

-Да, - шептала я, немного приблизившись бедрами к центру его наслаждения.

Николас сдался. Его руки развязали пояс халата, резко рванул его с моих плеч. Я, как в замедленной съемке, наблюдала, как его голова опускается к моей груди. Его губы смыкаются на моем соске, рука накрывает другую грудь, и я выгибаюсь. Ток проходит по всему моему телу. Он зародился здесь, прямо возле моего сердца, но устремлялся вниз. Туда, где уже так горячо и мокро. Губы Николаса перемещаются на сосок другой груди. Из меня вырывается стон. Я начинаю тереться об него. Николас смеется, сжимая мою попу. Один его палец проскальзывает внутрь, в трусики. Губы прижимаются к моей шее. Я чувствую его дыхание на моей шее и его палец, ласкающий мои складочки между ног. Я издаю такие стоны, что при других обстоятельствах мне было бы жутко стыдно. Я извиваюсь в его руках, желая получить большее.

-Нет, - полушепчет - полустонет Николас.

И я уже готова расплакаться. Он не хочет меня? Он отказывает мне?

– Не здесь, не на диване.

Я снова расслабляюсь. Николас встает, поднимая и меня. Я обхватываю его ногами за талию, и руками за шею. Он поддерживает меня, держа за ягодицы. Губы Николаса не отрываются от моих. Он несет меня на второй этаж, периодически останавливаясь, прижимая меня к стене, углубляет поцелуй, вжимается в меня своим пахом. Затем перешагивает еще через пару ступенек и снова к стене. Когда мы, наконец, достигаем его комнаты, я готова завыть от раздирающего меня желания.