Печать позора

-Ты не должна идти на поводу своих друзей…

-Ты о Яне? Что же в ней плохого?

-Она слишком своевольна, как и её мать. Я слышала, что она не просто так приехала сюда. В России у неё неприятности. И здесь место её ссылки. Даже её собственный отец не справился с ней.

Я догадывалась, что всё не просто так. Постоянные вопросы мистера Палмера, его замечания, напоминания – все это не взялось с пустого места. Но Яна не говорит об этом, значит, это её больное место. Кому, как ни мне знать, что такое болезненные воспоминания. Я уверена, что Яна – хорошая девушка.

-Мне всё равно, мама, - это была правда. Когда Яна будет готова, она сама все расскажет, я в этом уверенна. – Большинство слухов, что ходит в нашем городке – это бред сивой кобылы. Я проверила это на себе. - Яна влияет на моё поведение только положительно. Если вы с папой этого не понимаете – это ваши проблемы, не мои.

Я говорила негромко, но твёрдо. Мой голос уверенно разрезал тишину на нашей кухне.

Меня выводило из себя, что родители начали указывать, что делать и с кем общаться. И это после двух лет абсолютного игнорирования моих проблем. Я бы не злилась, если бы всё это время они были бы рядом, заботились обо мне. Тогда я бы прислушивалась к их мнению, но не сейчас. Нет, у меня не было ненависти к родителям. Я, скорее, просто была разочарована.

Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

-Ты не должна идти против своего отца. Ради Бога, да вы же знакомы с этой девчонкой всего несколько недель…

-Да, мама, - процедила я, - но она за эти пару недель стала мне ближе, чем вы – мои собственные родители.

Я резко встала. Моя мама всегда была непрошибаемая. Она никогда не пыталась понять, прислушаться, так же, как и отец. Всё, что перечило их убеждениям – это плохо. Если они что-то вбивали себе в голову, то их не переубедить, и неважно, насколько вескими будут аргументы «против».

Яна уже ждала меня. Из-за дождя верх машины был закрыт. На улице было прохладно, поэтому я надела джинсы, розовый свитер и ботильоны на невысоком каблуке. Также я взяла свою любимую вместительную сумку через плечо. Очень удобно. Перекинула её, и руки свободны.

Яна тоже была в джинсах, но наверх надела футболку мятного цвета, кроссовки «Nike» также мятного цвета и маленький темный рюкзачок.

-Ну и погодка, - присвистнула Яна.

Как только я села в машину, мелкий дождик превратился в ливень. Ухудшал положение резкий ветер. Мама с утра даже радио включала, чтобы узнать – нет ли штормового предупреждения. Но нет, синоптики успокаивали, что это просто дождь с резкими порывами ветра.

-Часто у вас такое?

-Не очень.

-Может начаться шторм? А что если нас накроет цунами?

Я засмеялась, отряхивая свои волосы. Они немного намокли.

-Не выдумывай. Нас бы предупредили. И вообще, мы же не в кино.

-Опасно жить в такой близости от океана.

-Ты не жаловалась, когда лежала на пляже, попивая кокосовый коктейль.

Мы вместе засмеялись.

-Кстати, - Яна полезла в бардачок, - это тебе. Давно купила, но все никак не отдам.

Это был телефон. Точнее, новенький IPhone. Не знаю, какой именно, я не разбиралась в моделях.

-Ты же знаешь, что я не пользуюсь телефонами…

-А теперь начнёшь! – с энтузиазмом заявила Яна и хлопнула ладонями.

-Но кому мне звонить? И если мой номер узнают в школе…

-Не узнают! Твой номер будет только у меня! Мне надоело звонить тебе на домашний телефон, твоя мама, похоже, не очень рада моим звонкам.

-Прости за это…

-Всё путём, - улыбнулась Яна, - а теперь я могу звонить напрямую тебе.

То, что сегодня что-то должно произойти, моя попа почувствовала еще с раннего утра. Плохая погода, серьезная мама – это точно не к добру. В школе всегда странно смотрели на нас, но сейчас как-то еще хуже.

-Что происходит? – спросила Яна как-то тихо.

Видимо, ей тоже стало не по себе.

Нет!

Я сжала кулаки, поняв, что происходит. Большая кучка учеников столпилась у нашей «Доски почёта». Такая доска есть во всех школах. Там можно увидеть фото со школьных мероприятий, награжденных учеников, учителей. Но у нас в школе – «Доска почёта» превратилась в «Доску позора». Два года назад здесь висели мои фото. Причём, они занимали не только доску, но и всю стену.

Сейчас у меня дежавю. По всей стене также висели мои фотографии. Больше сотни. Какие-то больше, какие-то меньше. По ним можно было отследить все происходящее со мной тем роковым утром. Вот, я сплю, укрывшись одеялом. Хвала господу, что у меня привычки раздеваться во сне. Вот, я начинаю просыпаться. Шок. Осознание. Слёзы. Взгляды на Николаса. Его свободная поза, мрачный взгляд, ухмылка. Я кутаюсь в простынь, встаю, иду к нему. Плачу. Он не смотрит на меня. Я убегаю.

Был ли у меня шок?

Нет.

Я замерла. Я была шокирована два года назад. Сейчас же, я просто стояла, затаив дыхание.

-Что за нахрен такой?! – воскликнула Яна.

Она видела то же, что и я. Все это видели.

-Кто это сделал?! – Яна метала молнии.

Она агрессивно двинулась на толпу.

-Яна, нет, - я быстро взяла её за руку. – Мне всё равно.

Я не кричала. Мой голос даже не дрожал, хотя внутри всё содрогалось.

-Так была поставлена печать? – спросила она у меня очень тихо.

-Да, - я запрокинула голову, пытаясь сделать вдох. – Я надеялась, что эти фото пропали, но нет. Такие вещи не исчезают по желанию жертвы.

Яна зарычала. Она всматривалась в толпу, пытаясь найти знакомых персонажей. Но никого не было видно.

Через мгновенье я увидела Николаса и Маркуса.

-Сука! – услышала я Николаса. Он бросил рюкзак на пол, затем быстро оказался у стены. Николас начал срывать фотографии. Он мял их, рвал, кидал на пол, затем топтал. При этом выдавая нечленораздельные ругательства.

Я как будто одеревенела. Стояла и наблюдала за его действиями. Так же делала и я тогда. Только это было бесполезно.

-Николас, - я вышла из ступора и подошла к нему, - оставь это!

Я коснулась его плеча. Он обернулся. Его зрачки были расширены. Я видела в них … ужас?

-Ты уже здесь?! Уже видела?!

Это что, страх?

-Бесполезно их срывать. Они появятся снова.

-Я не… это не моих рук дело…

-Это не важно…

-Для меня это важно! В этот раз я не имею к этому отношению. Я…

Он сделал шаг ко мне, но я отошла. Его резкие движения, гнев, ярость и боль…. И еще какое-то отчаянье. Я чувствовала, что он не причем. Но эти фото – напоминание того, что я не должна забывать. Предательство. Разрушенные иллюзии. Начало боли. Рядом с Николасом эти воспоминания притупляются.

-Надо же, - противно-писклявый голос Сары, - какая сцена! Волк и овца! Вместе навсегда!

Она засмеялась, будто выдала невероятно смешную шутку. Лейла и Кэрол тоже смеялись. Виктория же выглядела неважно. Она была какая-то зелёная. Казалось, ее вот-вот стошнит.

-Это твоих рук дело?! – Яна не медлила ни секунды. Она ринулась в сторону Сары. – Ах, ты, тварь мерзопакостная! Щас я тебе покажу, где раки зимуют!

Как обычно половина слов Яны в гневе были не по-английски. Она всегда переходила на родной русский язык, когда не контролировала себя. Яна вцепилась ей в волосы. Сара заорала. Она не успела среагировать, как и все мы.

-Яна, не надо! – заорала я, но уже было поздно.

Яна уже трясла голову Сары из стороны в сторону. Та верещала, пытаясь в ответ схватить волосы Яны. Но не смогла дотянуться. Сегодня ее волосы были собраны в высокий хвост.

Маркус схватил Яну, что-то зарычал ей на ухо. Она разжала пальцы, Сара отскочила.

-Чёткнутая сука! – Сара яростно поправляла свои волосы. – Агрессивная русская шалава! Такая же шлюха, как и подружка!

Яна зарычала ещё яростнее, вырываясь из кольца рук Маркуса.

-Нарываешься, сучка выебистая?! Силикон уже начал поглощать твой мозг?!

-Это ты нарываешься! – Сара так же, как и мы, поняла только одно слово. – И я могу тебе устроить промыв мозгов! Чтобы поняла, наконец, с кем собралась воевать!