Страница 20 из 25
Дивизионный санаторий был расположен в живописном местечке недалеко от станции Полонное. Большое белое здание стояло на полуострове, вдававшемся в прозрачные воды озера.
В санатории я встретился со своим давним другом штурманом эскадрильи 325-го полка нашей дивизии капитаном Петровым Евгением Ивановичем. С ним и проводил свободное время. Мы увлекались рыбалкой, часами просиживали в небольшой лодке, не спуская глаз с зеленых поплавков.
До конца назначенного срока нам не пришлось побыть в санатории: наши полки перебазировались на новые аэродромы, ближе к государственной границе Советского Союза.
Возвратившись в часть, я перелетел вместе с товарищами в район Львова. Старшие начальники объяснили нам, что обстановка требует немедленной переброски самолетами на помощь восставшим словакам 2-й чехословацкой парашютнодесантной бригады, специально обученной для ведения боя в тылу врага. Эта задача возлагалась на авиакорпус, которым командовал генерал-лейтенант Счетчиков Георгий Семенович. В предстоящей операции должна была принять участие и наша 54-я дивизия (полки А. Г. Езерского и Н. Г. Афонина в полном составе, а от Ф. Ф. Степанова - несколько опытных экипажей).
Всем, кто когда-то воевал в полку Счетчикова или слышал от ветеранов об этом замечательном командире, было приятно, что соединение тяжелых бомбардировщиков возглавляет именно он. Мы знали, что, будучи заместителем командира 45-й дивизии АДД, Г. С. Счетчиков летал на самолетах Пе-8. Он водил эти четырехмоторные гиганты в глубокий тыл противника и наносил бомбардировочные удары по военно-промышленным, административным и политическим центрам врага.
В мае 1943 года Счетчикова назначили командиром 62-й дивизии АДД, которая после освобождения Донбасса была переименована в 9-ю гвардейскую. С апреля 1944 года Георгий Семенович стал командовать 4-м Гомельским корпусом АДД.
Партизанский аэродром, куда предстояло возить десант и грузы, находился в глубоком тылу противника, на берегу горной реки Грон, рядом с городом Зволен. Для подготовки площадки к приему самолетов в районе горного плато с первой машиной вылетели четыре авиатора во главе с полковником Чирсковым. За короткое время площадка была подготовлена. Вместо электрического "Т" посадочного знака - на партизанском аэродроме Три Дуба загорелись фонари "летучая мышь". Вскоре в эфире появились первые сигналы приводной радиостанции "Ястреб".
В то время когда полковник Чирсков готовил аэродром, подготовительную работу проводили и мы. С самолетов Ли-2 было снято бомбардировочное вооружение, что способствовало увеличению грузоподъемности. Облегченная машина могла брать не только больше людей, но и полевые орудия, минометы, даже военные автомобили. Район полета изучали по картам, тренировались в посадке на незнакомых аэродромах ночью. Но вот погода, как назло, пришила нас к земле. Карпаты покрылись облаками. Ненастье угнетало всех, а особенно чехословацких десантников. Мы понимали наших друзей - им хотелось быстрее попасть на родную землю, вступить в схватку с врагом.
Только в конце сентября с аэродрома Кросно, где была сосредоточена десантная бригада, поднялась большая группа самолетов. За штурвалом нашего Ли-2 - ветеран войны, один из опытных летчиков, командир первой эскадрильи 340-го полка майор Бобрышев Антон Александрович. На втором сиденье энергичный лейтенант Александр Беляев. Борттехник - Николай Палладий, радист - Гурбат Рзаев. А в фюзеляже расположились 20 чехословацких воинов. Все они хорошо одеты, отлично вооружены и в любую минуту были готовы вступить в бой.
За линией фронта облачность стала сгущаться, и майор Бобрышев, увеличив обороты моторов, вывел машину выше облаков. Высота 4100 метров, сверху чистое, словно омытое, небо. Луна осветила одну из горных вершин, которая осталась не закрытой облаками. В самолете стало прохладно. Десантники молча прижимались друг к другу, поглядывая в окна.
Настраиваю радиополукомпас на "Ястреба", стрелка прибора вяло показывает направление.
- Слабый привод, - говорит Беляев.
- Еще далеко, - успокаивает его командир. Радист Рзаев передал мне полученную радиограмму: облачность в районе цели 10 баллов, нижняя кромка 600 метров. О возвращении не могло быть и речи. В окна пристально смотрят люди, истосковавшиеся в войну по родной земле. Они то и дело смотрят вниз, ждут посадки. Мыслимо ли в эти напряженные минуты ожидания и надежды сказать: "Возвращаемся?" Мне, штурману, тоже хотелось увидеть хоть какой-либо просвет в этой серой мути облаков.
Как только я сказал, что расчетное время вышло, майор, сбавив обороты моторов, ввел машину в спираль, и мы начали снижаться. Самолет делал круги, стрелка высотомера быстро перемещалась: 4100, 3700, 2900, 1000... А земли все еще не видно.
Бобрышев поправил шлем, сказал:
- Штурман, проверь расчеты!
- Единица, единица, - услышали мы в наушниках, - вы над нами, продолжайте снижение!
Командир снова повел Ли-2 вниз. 900, 800, 600...
- Земли никто не видит? - спросил майор. Наконец на 550 метрах показалась земля. Она была необыкновенно черной. Все облегченно вздохнули. Пассажиры как по команде прильнули к окнам. Под нами город Зволен, а немного левее - линия огней. Фонари "летучая мышь" показывали аэродром.
Майор Бобрышев отлично сажает самолет. Но что это? К машине бегут офицеры в немецких фуражках! Борттехник Палладий, захлопнув дверь, бросился в пилотскую кабину:
- Запускай моторы, немцы!
Командир хохочет.
- Эх, ты, друг, штурману не веришь?
- Да ведь сразу не разберешься, - оправдывается Палладий.
Он бежит к двери, но к ней не подступиться. Десантники столпились у выхода и на родном языке отвечают на вопросы, которые задают земляки, находящиеся за бортом. Борттехник все же открыл дверь, и земляки по-братски обнялись.
Мы попрощались, взлетели и легли на обратный курс.
В последующем на подобные боевые задания я летал с капитаном Селиверстовым Герасимом Ивановичем. Он всегда верил штурманским расчетам. И только стоило сказать: "Под нами аэродром Три Дуба", как Герасим Иванович начинал снижаться. Он не любил возвращаться, не выполнив задания, водил самолет на аэродром повстанцев в любых метеоусловиях.
В нескольких полетах командиром нашего корабля был веселый и мужественный летчик - старший лейтенант Христофоров Михаил Яковлевич. Однажды, возвращаясь домой, мы подлетали к линии фронта. Нас атаковали два истребителя противника. При лунном свете хорошо было видно, как стервятники разворачивались и парой шли в атаку. Христофоров быстро принял решение и бросил машину в облака, над которыми мы шли. Изменив курс на 90 градусов, мы ушли от преследователей.
3
Наши полеты в Словакию приносили много хлопот гитлеровцам, и они решили уничтожить повстанческий аэродром. В направлении Зволена фашисты бросили восемь дивизий, вооруженных танками и артиллерией. Отражая атаки врага, повстанцы проявляли исключительную самоотверженность. Они теряли своих товарищей, но продолжали удерживать свою базу. Наконец, сконцентрировав все силы в единый кулак, десантники контратаковали гитлеровцев и отбросили их за Ялну.
Аэродром Три Дуба походил на крупный аэропорт, где беспрерывно производятся взлет и посадка самолетов. Мы перевозили не только людей, но и грузы. Несколько опережая события, скажу, что, по данным чехословацкой печати, в Словакию из Советского Союза было направлено: 2082 автомата, 630 винтовок, 467 ручных, 90 станковых и 23 зенитных пулемета, 256 противотанковых ружей и 5 минометов. На аэродром Зволен был переброшен и чехословацкий авиационный истребительный полк, который вел упорную борьбу с врагом, поддерживая повстанцев с воздуха.
Гитлеровцы бросили в бой ночную истребительную авиацию, поэтому полеты тяжелых кораблей в глубокий тыл противника без сопровождения стали сложнее. И все-таки мы продолжали выполнять свой интернациональный долг, совершая дерзкие полеты через Карпаты.
В одну из темных октябрьских ночей 1944 года погиб экипаж самолета, где командиром был мой фронтовой друг и однополчанин Рустемов Курал Рустемович.