Чудо любви (сборник)

Бабушка Скеффингтон не считала, что замужество – это мечта каждой женщины или что мужчины благороднее и умнее женщин.

– Возьмем, к примеру, моего мужа, – со снисходительной улыбкой сказала она однажды зимним днем в канун Рождества. Джулиане было тогда пятнадцать лет.

– Ты не знала своего дедушку – Господь упокой его душу, – но если у него и были мозги, чтобы думать, то я никогда этого не замечала. Как и все его предки, он не мог сложить в уме и двух цифр или грамотно составить фразу, а здравого смысла у него было меньше, чем у младенца.

– Неужели это правда? – удивилась Джулиана, несколько обескураженная такой оценкой умершего человека, который был мужем ее бабушки, а ей самой приходился дедушкой.

Бабушка выразительно кивнула.

– Все мужчины рода Скеффингтон были похожи друг на друга: ленивые олухи, лишенные всякого воображения, – все до единого.

– Но ведь ты наверняка не можешь сказать так о моем папе, – резко возразила Джулиана. – Он же твой единственный сын, оставшийся в живых!

– Я никогда не назову твоего отца олухом, – без тени сомнения ответила бабушка, – скорее я назову его болваном!

Джулиана едва сдержалась, чтобы не прыснуть от такой жуткой ереси, но, прежде чем она сумела подготовить соответствующую речь в защиту отца, бабушка продолжила:

– А вот женщины в роду Скеффингтонов часто проявляли смекалку и изобретательность. Присмотрись повнимательнее, и ты обнаружишь, что именно женщины обычно выживают за счет ума и решительности, а не мужчины. Мужчины ни в чем не превосходят женщин, кроме грубой силы.

Поскольку взгляд Джулианы выражал сомнение, бабушка самодовольно добавила:

– Если ты почитаешь книгу, которую я дала тебе на прошлой неделе, то увидишь, что женщины не всегда были в подчинении у мужчин. Ведь в древности мы пользовались и властью, и уважением. Мы почитались как богини, предсказательницы и целительницы. Мы держали в голове секреты вселенной, а в теле – великий дар жизни. Мы выбирали себе супруга, а не наоборот, как сейчас.

Мужчины искали нашего совета, поклонялись нам и завидовали нашему могуществу.

Мы превосходили их во всем. Мы знали об этом так же, как и они.

То, что сказала бабушка, ошеломило Джулиану, и она некоторое время молчала.

– Но если мы действительно были умнее и талантливее, – сказала Джулиана, когда бабушка приподняла брови в ожидании ответа, – то почему мы потеряли всю власть и уважение и позволили мужчинам подчинить нас себе?

– Они убедили нас, что нам необходима их грубая сила для защиты, – ответила та с возмущением и презрением. – И вот так они «защитили» нас – мы лишились всех наших преимуществ и прав. Они нас обманули.

Джулиана нашла в этом рассуждении явное отступление от логики и задумчиво нахмурила брови.

– Если все это так, – сказала она после продолжительного раздумья, – то они не такие уж и тупоголовые, как ты думаешь? Наоборот – они очень даже умные, разве нет?

Какую-то долю секунды бабушка мрачно смотрела на нее, а потом вся затряслась от радостного смеха.

– Хорошо подмечено, моя дорогая, это можно обсудить. Предлагаю тебе записать эту мысль, чтобы дальше обдумывать и развивать ее. Может быть, ты напишешь книгу о том, как мужчинам удается так дьявольски обманывать женщин на протяжении многих веков. И я надеюсь, ты не станешь тратить свой ум и талант на какого-нибудь невежественного парня, которому понравится твое личико и который убедит тебя, что твое единственное призвание – выкармливать и растить его детей и выполнять все его желания.

Ты сможешь сама распорядиться своей судьбой, Джулиана. Я знаю – ты сможешь.

Она замолчала, обдумывая какую-то мысль, и добавила:

– Наш разговор напомнил мне кое о чем – я давно хочу обсудить это с тобой.

И по-моему, сейчас как раз самое время.

Бабушка Скеффингтон встала и направилась в противоположный угол маленькой уютной комнатки, где располагался камин. Движения старой женщины были неторопливы, седые волосы закручены в тугой пучок на затылке. Держась одной рукой за ветку вечнозеленого растения, стоящего на каминной доске, она нагнулась поворошить угли.

– Как ты знаешь, я уже пережила мужа и одного из сыновей. Я прожила долгую жизнь и совершенно готова к тому, чтобы закончить свои дни на этой земле, когда придет мой срок. Я уйду от тебя, моя девочка, я не смогу быть с тобой вечно, но надеюсь как-то возместить свое отсутствие, оставив тебе… наследство, которым ты сможешь распоряжаться. Правда, оно не слишком большое.

Разговор о бабушкиной смерти никогда прежде не возникал, и теперь сама мысль о том, что она может ее потерять, наполнила ужасом сердце Джулианы.

– Да, оно невелико, – продолжала та, – но, если ты не будешь расточительной, оно позволит тебе скромно жить в Лондоне в течение нескольких лет, пока ты не накопишь достаточный жизненный опыт и не отточишь свое писательское мастерство.

Из глубины души Джулианы рвался страстный протест: жизнь без бабушки казалась ей невозможной, у нее не было ни малейшего желания жить в Лондоне, а их общая мечта о том, что она непременно должна стать известной писательницей, была совершенно немыслимой фантазией. Боясь, что такой всплеск чувств обидит старого человека, Джулиана молча сидела на скамеечке, которая всегда стояла перед бабушкиным любимым мягким креслом; в душе ее бушевали страсти, но на лице не дрогнул ни один мускул. Опустив глаза, она сделала вид, что увлечена книгой.

– Ты ничего не хочешь сказать мне на это, детка? А я-то думала – ты будешь прыгать от радости. Должно же быть хоть какое-нибудь проявление чувств с твоей стороны – в ответ на все мои многолетние старания сэкономить, чтобы оставить тебе это маленькое наследство.

Джулиана знала – бабушка специально пыталась поддеть ее, чтобы вызвать либо на шутку, либо на серьезный разговор. Она привыкла к этому и никогда не оставалась в долгу, но Джулиана совершенно не была способна ни шутить на тему бабушкиной смерти, ни говорить об этом с беспристрастным спокойствием. Более того, она была даже несколько уязвлена тем, что бабушка говорила о своем уходе без всяких признаков сожаления.

– Должна заметить – не похоже, чтобы ты чувствовала благодарность.

Джулиана резко вскинула голову, ее темно-синие глаза заблестели от слез.

– А я и не чувствую благодарности, бабушка, и вообще не хочу сейчас говорить об этом. Скоро Рождество, все веселятся, а ты…

– Смерть – неизменная спутница жизни, – категорически возразила бабушка. И бессмысленно бояться ее.

– Но моя жизнь – в тебе! – горячо воскликнула Джулиана, не в состоянии успокоиться. – И… и мне… не нравится, в конце концов, что ты… ты говоришь со мной о деньгах – будто они могут возместить мне твою смерть!

– Ты считаешь меня холодной и бесчувственной?

– Да, считаю!

Такой резкий спор случился у них впервые, и Джулиана приняла это близко к сердцу.

Бабушка посмотрела на внучку долгим безмятежным взглядом и спросила:

– Ты знаешь, чего мне будет не хватать, когда я покину эту землю?

– Наверное, ничего.

– Мне будет не хватать одного, и только одного.

Джулиана молчала, не требуя никаких объяснений, и бабушка промолвила:

– Мне будет не хватать тебя.

Джулиана в изумлении уставилась на бабушку.

– Мне будет не хватать твоего чувства юмора, твоих секретов и твоего удивительного умения взглянуть на любую проблему с другой стороны. И особенно я буду скучать без чтения твоих ежедневных записок и сочинений. Все лучшее в моей жизни связано с тобой.

Закончив свою речь, бабушка подошла к Джулиане и, коснувшись холодной рукой ее щеки, смахнула слезы, которые та тщетно пыталась сдержать.

– Мы родственные души – ты и я. Если бы ты родилась раньше, мы были бы близкими друзьями.

– Но мы действительно друзья, – горячо прошептала Джулиана и, поймав бабушкину руку, потерлась о нее щекой. – И мы всегда, вечно будем друзьями! Когда ты… уйдешь, я все равно буду обо всем тебе рассказывать, писать тебе… Буду писать письма, как будто ты просто куда-то далеко уехала!