Ледовые странники

Майор только плечами пожал. Тот факт, что полковник назвал его не по фамилии, а использовал прозвище, данное майору бойцами отряда особого назначения, чьим командиром он был так давно, что и история не помнит, говорил о многом. Означать это могло только одно: полковника Скрябина сильно приперло. Настолько сильно, что он забыл о субординации. Это обстоятельство одновременно и радовало, и пугало Брига.

С полковником Скрябиным он вел уже не первое задание, но тот никогда не позволял себе вольностей в общении. Даже после успешного окончания дела он никогда не обращался к Бригу, используя прозвище. Вот генерал Зуев, непосредственный начальник полковника, от которого исходила инициатива привлечения независимых наемных сил для решения задач особой важности, тот обращался к майору, используя исключительно прозвище. Но не полковник Скрябин. Педант и аккуратист, он всегда следовал протоколу. До сего дня.

Майор оценил состояние полковника. Он не стал акцентировать внимание на своих выводах, вместо этого он встал так, чтобы иметь возможность обзора максимальной площади парка, и задал первый вопрос:

– Вы предполагаете, что обсуждать данное задание в здании разведывательного управления небезопасно?

– В противном случае мы не были бы сейчас здесь, – ответил полковник. – Это не паранойя, если вы об этом. Это конкретная угроза утечки информации. Сугубо секретной информации.

– Дело касается Арктики? Кто-то снова покушается на наш шельф?

– Так и есть. Но на этот раз все куда серьезнее. – Полковник Скрябин тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу. Жест выдавал крайнюю утомленность.

– Из показанных вами документов я смог понять немногое. Некие разработки китайцев по добыче газа, особый интерес нашего государства к территории, называемой хребтом Гаккеля, исследовательская миссия на острове Шпицберген – что все это значит лично для меня?

– Я начну с самого начала. Расположиться с удобствами не получится. Мы будем стоять здесь, в центре аллеи, предотвращая возможность утечки информации, и с этим придется мириться. Разговор предстоит долгий, советую запастись терпением, – объявил полковник Скрябин и приступил к рассказу: – Скажите, что вы знаете о природном ресурсе, называемом «горючий лед»?

– Немного. Собственно, только то, что было в СМИ. Природный газ в твердом состоянии, добыча которого требует слишком много финансовых вложений, чтобы окупиться. Если верить прессе, нефтяники из Китая стали первыми, кто смог добыть с океанического дна «горючий лед». Помню цитату заместителя Управления геологических исследований Ли Цзиньфа о том, что это событие станет первым звеном в последующей энергетической революции во всем мире. Еще он заявил, что последствия этого прорыва будут более значимыми, чем сланцевая революция в США. На мой взгляд, высокопарно и самоуверенно.

Бриг замолчал, ожидая реакции полковника.

– Боюсь, не смогу согласиться с вами, – негромко произнес полковник. – Быть может, для Китая это и утопия, по крайней мере в ближайшие годы, но не для нас. Я имею в виду не для нашей страны. Вы довольно близко знакомы с ситуацией вокруг арктического шельфа и проблем, касающихся интересов России. В свете новых событий они лишь обострились. Вы наверняка знаете о том, что в этом году в Комиссию по границам континентального шельфа ООН Министерством природных ресурсов и экологии была подана доработанная заявка, но вряд ли слышали о том, что в эту заявку был внесен вопрос о признании российских прав на владение хребтом Гаккеля. Думаю, вам неизвестна и причина, по которой российское правительство заявило свои права на этот хребет. Впрочем, будет лучше, если перед вами предстанет вся картина целиком.

Полковник Скрябин на секунду задумался, собираясь с мыслями, после чего повел рассказ, четко и планомерно вводя Брига в курс дела.

Начало истории проистекало из исследований, проводимых учеными в районе Северного Ледовитого океана. Исследования касались исключительно континентального шельфа и получения доказательств того, что территориально они являются продолжением российских земель.

Первая заявка в Комиссию ООН была отклонена за недостаточностью доказательств, но правительство страны не собиралось отступать. Исследования продолжились. С каждой новой экспедицией доказательств становилось все больше, а в одну из экспедиций российские ученые обнаружили интересные факты относительно хребта Гаккеля и начали его углубленное изучение. И вот тут-то они и сделали главное открытие, сменившее приоритеты исследований. В глубинах океана хребет Гаккеля скрывал огромные залежи природного газа метангидрата.

Само по себе это открытие не было из ряда вон выходящим. Интерес государств, границами которых являлся Северный Ледовитый океан, тем и продиктован, что, по примерным подсчетам ученых, в недрах океанов содержится восемьдесят три миллиарда кубометров условного топлива. К тому же ученые всех заинтересованных государств сходились в том, что вероятность открытия новых крупных месторождений нефти и газа на практически не изученных зонах шельфа очень высока. Но к тому, насколько крупным окажется новое месторождение, российские ученые готовы не были. Восемьдесят три миллиарда во всем океане? Смешная цифра относительно открытого месторождения. Новое открытие означало одно: государство, которое сумеет освоить данное месторождение, на многие десятки лет станет монополистом на рынке энергоресурсов. Им уже не понадобится искать альтернативную энергию, не потребуется вести сложнейшие переговоры с другими странами. В их руках окажется не просто газ, а власть и могущество.

Вопрос получения прав на хребет Гаккеля обрел новый статус, а работы вокруг него – гриф строжайшей секретности. Российские ученые с новым рвением приступили к разработке технологий, позволяющих сделать добычу метангидрата наименее затратным предприятием. Им было с чего начинать. Опыт работы Месоякского месторождения, расположенного в вечной мерзлоте российской Сибири, где обычный природный газ получали из метангидрата уже много лет, давал такую возможность. Месторождение уникальное в своем роде, единственное место в мире, где обычный природный газ получали из метангидрата. На разработку технологий, применимых в глубинах Северного Ледовитого океана, были брошены лучшие умы, и результаты были достигнуты. Невероятные результаты, после чего для российского правительства положительное решение по вопросу получения прав на хребет Гаккеля означало уже не теоретические, а практические возможности.

И вот, когда заявка в Комиссию ООН была принята к рассмотрению, а разработка технологии добычи гидрата природного газа со дна океана вошла в завершающую стадию, в зарубежной прессе начали мелькать публикации о золотоносной энергетической жиле, которую вот-вот представит на суд широкой общественности некий международный конгломерат. В контексте этого заявления упоминалась арктическая зона, и только. Ни о хребте Гаккеля, ни о новых технологиях добычи метангидрата не говорилось, но людьми посвященными читалось между строк.

Это обстоятельство настолько обеспокоило российское правительство, что было принято решение о заморозке всех исследований, связанных с открытым месторождением, до момента принятия решения Комиссии ООН по хребту Гаккеля.

Оснований для принятия подобного решения было предостаточно. В процессе работы исследования месторождения не афишировались ввиду высокой заинтересованности враждебных стран в получении результатов исследований русских. Строжайшей секретности способствовал и тот факт, что площадь найденного месторождения выходила за 200-мильную отметку экономической зоны России. В случае, если Комиссия ООН признает хребет Гаккеля как принадлежащий России, право разработки всего месторождения будет принадлежать исключительно России. В противном случае такое право получала любая страна, подписавшая Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года.

Российское правительство полагало, и не без основания, что появись хотя бы слух о том, какими ресурсами наделен хребет и какого рода оборудование для его добычи имеет Россия, и их заявка будет отклонена, а это катастрофический убыток для страны. А для соперников по арктическому вопросу – явная победа.