Страница 2 из 15
Дональд Маклин
Высокий, худощавый красавец Дональд Маклин оказался первым удачником во всей этой компании, несмотря на то что больше других был засвечен своими левыми взглядами и чуть не вступил в компартию. Именно ему уже в 1934 году удалось поступить без всяких проблем в вожделенный Форин Оффис и в 1938 году получить назначение в английское посольство в Париже. (Маклин был сыном известного либерала и бывшего члена кабинета, что не могло не сыграть свою роль.) Без памяти влюбившись в Париж, Маклин бурно циркулировал в богемных кругах, там он женился на богатой американке Мелинде, которой раскрыл свою тайную связь с советской разведкой, она восприняла это с энтузиазмом и старалась ему помогать. С началом войны оба на последнем катере перебрались в Англию, там он продолжал работать на важных участках при Форин Оффисе. В 1944 году Дональд уже первый секретарь в английском посольстве в Вашингтоне, а в феврале 1947 года он уже и директор по координации англо-американо-канадской ядерной политики. Затем важное назначение советником британского посольства в Каире… Однако постоянное напряжение и двойная жизнь в связке с зеленым змием частенько приводили Маклина к пьяным срывам, так, напившись до положения риз, он открыто признавался в «работе на русских» (это не принимали всерьез, объясняя спецификой английского юмора), однажды устроил жуткий дебош, расколошматив мебель и разбив вдрызг зеркало. Его отозвали из Каира на должность… заведующего американским отделом, порекомендовав подлечиться у психиатра. Бежать в Москву в 1955 году он жутко не хотел, но в результате вместе с Берджессом оказался в закрытом для иностранцев городе Куйбышеве (ныне Самара).
Гай Берджесс
Третий мушкетер – Гай Берджесс, пожалуй, был самым колоритным и неуправляемым, однако высокоэффективным агентом. Помимо приверженности Коминтерну, он не мог обходиться без «гоминтерна», это открывало ему доступ в самые неожиданные и важные места, многие источники информации рождались прямо в постели. Советский разведчик Юрий Модин, тогда кудрявый и симпатичный молодой человек, недавно окончивший высшее военно-морское училище, вспоминает, что чувствовал себя не в своей тарелке перед ярко одетым, светским джентльменом. Модин старался организовывать конспиративные встречи с Берджессом в пригородах Лондона, где можно безопасно и обстоятельно общаться, а агент тянул его в кабачки центрального Сохо, где вереницы проституток, криминала и, конечно же, полиции. Однажды при разработке легенды встреч (на случай случайной проверки полиции) Гай, похохатывая, предложил: «Вы красивый молодой человек, а все в Лондоне знают, что я – большой охотник до хорошеньких мальчиков. Просто скажем им, что мы – любовники и ищем кроватку». «Но я же дипломат, у меня жена…» – смутился разведчик и покраснел. «Чего только не сделаешь ради мировой революции!» – расхохотался Берджесс. Он действительно считал мировую революцию неизбежной и Россию рассматривал в качестве форпоста этой революции. Таких же взглядов придерживались и остальные агенты. Ох и непросто было работать с Гаем! Иногда он являлся на встречи сильно подшофе, да еще по старой аристократической привычке одевался дорого, но небрежно (измятый, в пятнах пиджак, такие же брюки, правда, ботинки обычно начищены до блеска), да еще громко пел в пабе шлягер «Сегодня мальчики дешевле, не то что пару дней назад». Однажды при выходе из паба у него раскрылся атташе-кейс, откуда вывалилась кипа секретных документов. Такое случалось и у других агентов, однажды полиция задержала Маклина и его куратора с мешками (!) секретных документов, думая, что это воры тянут товары из магазина (обошлось), а Филби пришлось проглотить бумажку с кодами, когда его случайно арестовала испанская полиция. Берджесс работал журналистом, подвизался и в Форин Оффисе, и в разведке – ценная информация шла от него валом, не говоря о потоке идей и смелых инициатив. Кроме того, он был прекрасным вербовщиком.
Энтони Блант
Четвертый агент, Энтони Блант, тоже любил мальчиков и был завербован самим Берджессом, а потом передан на связь нашему оперработнику. Интеллектуал и эстет, с детства живший в Париже и впитавший французскую культуру, Блант происходил из семьи, связанной дальними родственными узами с правящей королевской династией, довольно долго он преподавал в Тринити-колледже, активничал в антифашистских кружках, а в 1938 году добровольцем пошел на военную службу и вскоре попал на работу в английскую контрразведку МИ-5, что было с энтузиазмом встречено советскими кураторами. Блант добросовестно и в больших количествах фотографировал и передавал нам документы (после фотографирования их в микропленке отправляли в Москву), хотя двойная жизнь его изнуряла. Будучи по натуре ученым академического склада, Блант после войны уволился из контрразведки, предался изящным искусствам и отошел от работы с нами. Он стал директором королевской картинной галереи, получил титул «сэра», написал несколько трудов по истории искусства эпохи Возрождения. Отметим, что королевский двор не обладал секретами, необходимыми советской разведке, посему ни к королеве, ни даже к принцессе Диане мы интереса не проявляли, иначе давно бы увязли в склоках, интригах, хитроумных подсидках и прочих тайнах королевской жизни, в которые так рвутся проникнуть читатели всего мира. Скорее всего, Блант сознался в своей работе на нас, однако шпионом себя не признал, улик против него не было, МИ-6 в своей манере замолчало дело. В конце жизни в конце семидесятых непредсказуемая мадам Тэтчер неожиданно нарушила «молчание ягнят» и вокруг Бланта была поднята шумиха в прессе, до суда дело не дошло, но королева лишила его рыцарского звания.
Джон Кернкросс
Немного особняком в кембриджском букете таится фигура Джона Кернкросса, тоже выпускника Тринити-колледжа, но шотландца из семьи рабочего – он, наверное, единственный, кто прошел бы по анкетным данным в кадры КГБ. Кернкросс посещал лекции Бланта, быстро уловившего левизну своего студента и подключившего к нему своих боевых кураторов. Джон поступил в Форин Оффис на год позже Маклина, переходил в разные отделы. Секретарь Уинстона Черчилля считал его «очень умным, хотя иногда и невнятным занудой», труженик и аналитик, он по характеру был неуживчив, потому долго нигде не задерживался. С 1938 по 1940 год «великолепная пятерка», включая Джона Кернкросса, бездействовала, ибо резидентура испарилась – все сотрудники попали под чистки, были отозваны и частично расстреляны. В 1940 году Кернкросс стал личным секретарем члена правительства лорда Хэнки, куда шла информация из военного кабинета Черчилля (тогда впервые прошли сведения о работе в США над атомной бомбой), а в 1942 году проник в самое сердце английской государственной машины – дешифровальную службу в Блечли-парк, мечта любого разведчика. Собственно, самым большим успехом английской разведки по праву считается операция по дешифровке телеграмм абвера с помощью шифровальных машин «Энигма». Кернкросс проработал там недолго (ни в резидентуре, ни в Москве не хватало кадров для обработки монбланов документов), затем перешел в разведку. После бегства Маклина и Берджесса в Москву Кернкросс решил «завязать», признался в контактах с русскими, отрицая шпионство (это устраивало СИС, не желавшую скандалов), уволился и уехал в США, затем работал во Франции, где и скончался в 1995 году в живописном Провансе.
Хождения по советским мукам
Как же жили-поживали прославленные агенты в Москве? Это было трудное время во всех отношениях. Потерявший все возможности агент вполне естественно попадал под жесткий контроль, каждого тщательно допрашивали, выкачивая информацию, запрещали общаться с иностранцами, обязывали соблюдать общие правила игры и согласовывать все свои действия с КГБ. В то же время мы выбивались из сил, чтобы угодить своим подопечным, возили по курортам, подбирали приличное жилье, доставали дефицитные товары, обеспечивали полное хозяйственное обслуживание. Берджесс оказался самым проблемным: он пил и гулял, а самое страшное – непрерывно заводил знакомства среди иностранцев (в то время каждый иностранец считался потенциальным шпионом). Берджесс не скрывал, что он агент КГБ, открыто жил с каким-то смазливым слесарем-гитаристом (на это закрывали глаза – чем бы дитя ни тешилось…), ухитрялся заказывать себе костюмы в Лондоне через заезжих англичан (до сих пор его размеры хранят лучшие портные с Сэвилл-роу, я сам видел в фешенебельной обувной лавке в центре Лондона очертания его ступни в альбоме знаменитых конечностей лавки). В Москву приехал на гастроли английский театр Олд Вик, пьяный Гай проник за кулисы, ошеломил всех актрис (его по прессе знала вся Англия), имел ланч со звездой театра актером Майклом Редгрейвом, повествовал о своих шпионских подвигах на благо России. Но разгульный образ жизни уже в 1963 году свел этого героического агента в могилу, измученный КГБ облегченно вздохнул.