Главный приз

Что я имею в виду? Неужели вы не видите, как важно то, что мы сейчас делаем? Разве вы не читаете газет? Не смотрите новости? Мир на пороге чудовищных катаклизмов. Энергозатраты неуклонно растут, а природные ресурсы скоро будут вычерпаны до дна. Нам скоро будет нечего есть, и негде спать, дорогая моя. Если, конечно, вас устраивает перспектива ночевать в промёрзшей клетушке, трясясь от холода и голода. И всё это на фоне угрозы глобального оледенения.

Вы скажете — когда это ещё будет? Это гораздо ближе, чем вам рассказывают. Мы вынуждены хвататься за любую соломинку. Вы знаете, какие возможности сулит нам изучение феномена, который мы имеем в лице неких существ? Нет, вы, конечно, не знаете. То, что я расскажу вам, Мари, не должно выйти за пределы этой кухни. Ведь кто может знать, какие силы они используют, какие энергии идут в ход. Ах, какие возможности, какие перспективы могли бы открыться перед нашей корпорацией… я хочу сказать, перед всем человечеством. В медицине, в технике, буквально во всём. Кто знает, может быть, и угроза оледенения стала бы не так страшна.

И вот всё это просто гибнет перед нежеланием этих субъектов подвергнуться всего лишь простенькому сканированию.

Хотите спросить, почему? Почему нельзя договориться по-доброму? По-человечески? Ах, Мари, он, Фрезер, был бы рад прийти к соглашению. Пошёл бы на любые условия. Дело в том, что они не хотят. Им безразличны наши проблемы. Скажу больше, они становятся опасны. Вы этого не знаете, Мари, но наш общий знакомый Базиль сейчас, в эту минуту подвергается серьёзной опасности.

Да, да, не смотрите на меня так. Это правда. Недавно я узнал, что Базиль заключил с ними договор. С виду невинный договор на бумаге. Господин директор даже не догадывается, в какую ловушку он угодил. Теперь эти субъекты проникли на его территорию, и кто знает, что они могут там натворить?

Я не хочу вас пугать, но в архивах зафиксирован печальный случай. Не буду приводить подробностей, но там чёрным по белому описано, как одна молодая сотрудница… не важно, какого учреждения, проводила научный эксперимент. И рядом был один из этих монстров. Бедняжка поплатилась жизнью за любовь к науке.

Нет, нет, не стоит прямо сейчас бежать к вашему другу, и всё ему рассказывать. Он просто вам не поверит. Да если и поверит, не станет разрывать договор. Люди так устроены. Пока гром не грянет… Поэтому я просто прошу вас — будьте осторожны. То, что вы делаете, очень важно. Я не знаю, за что зацепиться в изучении этих существ, и мы вынуждены хвататься за всё. За любую крошку информации. Будьте осторожны, Мари, не упускайте ничего. И прошу вас, позаботьтесь о Базиле, не оставляйте его одного. Большего я не могу вам сказать.

***

— Так посмотрите ещё! — Филинов ткнул кнопку коммуникатора. Он не хотел сейчас сердиться. Чашка кофе, выпитая в кампании милой дамы, оставила приятный привкус во рту и тёплое ощущение на душе. Душе, которая у Филинова располагалась, в зависимости от обстоятельств, где угодно. Начиная от пяток и заканчивая макушкой. Так что суетиться и махать руками следователю совсем не хотелось.

Он только что перечитал опись найденных при свихнувшемся охраннике Кисине вещей. И обнаружил, что опись составлена из рук вон плохо. Что значит — форменные брюки? Не голым же господин Кисин дефилировал по офисам! Ну, брюки. Ну, куртка. А в куртке что? Вот в чём вопрос.

Кисин до сих пор пребывал в больнице, и Филинов дал указание немедленно сообщить, если состояние охранника улучшится. Сейчас он перечитал ещё раз документ, и мысленно повторил: «брюки форменные, рубашка форменная одна, куртка форменная, одна. Ботинки, размер такой-то, одна пара…»

Брякнула внутренняя связь. Потом Леночка сообщила, что свидетель дошёл до кондиции, и следователь с досадой задвинул мысли о деле фирмы «Бейбибер» в дальний угол.

Найти студента Эдика было несложно. Эдик был популярен на курсе, и не скрывал своих отношений с женщинами. Теперь он сидел под дверью кабинета полицейского следователя, и потел от смутного чувства вины, которое испытывает любой, даже самый невинный человек, которого вызвали для дачи показаний.

Студент вошёл в кабинет и упал на стул, сложив тощие, загорелые руки на коленках. Эдик был худ, лохмат, в потёртых джинсах сквозь специально сделанные прорези виднелись жилистые, волосатые ноги.

Студент-химик не любил полицию, и со следователем говорил непочтительно. Да, с гражданкой Кашкиной он знаком. Ну и что? Ну, состоял с ней в интимных отношениях. А что, нельзя? Почему в прошедшем времени? Потому что он гражданке Кашкиной дал отставку. Как, как, а вот так. Теперь у него другая девушка. А Настюхе он послал сообщение, и все дела. Чего тянуть-то?

На коммуникатор Анастасии Кашкиной действительно было послано сообщение, это подтвердили на станции. А вот сам коммуникатор, и сумочку с личными вещами, которую Кашкина всегда носила с собой, так и не нашли. Встроенный в комм маячок, облегчавший поиск пропавших вещей, а заодно и их обладателей, не сработал. Крохотное устройство, намертво впаянное в схему, работающее в любых погодных условиях, и могущее выдержать усиленное топтание ногами в течении нескольких часов, не подавало признаков жизни.

Ну да, с Настюхой они собирались на концерт. Приезжала группа «Бешеные кони», в развлекательном центре билеты рвали из рук. Как Настюха их купила, даже не знаю. И мы бы с ней пошли, да вот только личная жизнь дала крутой поворот. Билетов жалко. Но новенькая подружка того стоит. Такая фигурка… А зачем это вам, господин полицейский, её имя? С каких это пор измена подружке считается преступлением?

Строго глядя на студента, Филинов сообщил ему о кончине госпожи Кашкиной. Потом ещё немного помучил побледневшего студента, вытянув из него даты, адреса, и имя новой пассии. Потом он отпустил окончательно взмокшего Эдика, и молча смотрел, как тот пытается открыть дверь кабинета, дёргая ручку не в ту сторону. И когда дверь за студентом наконец закрылась, он перевёл взгляд на большой плакат на стене, с изображением дорожного постового с полосатой палочкой и доброй улыбкой на мужественном лице, и задумался. Если студент не врёт, и новая пассия подтвердит это, у Эдика будет прочное алиби.

***

Мари Ив дрожащими пальчиками набрала код Базиля. Ей ответила мелодия пропущенного сообщения. Она посмотрела в экранчик коммуникатора. Ей захотелось плакать. Сообщений было много.

Она представила, как Базиль набирает все эти слова, которые наверняка хотел сказать ей наедине. Мари шмыгнула носом, глядя, как перед глазами расплываются строчки сообщений.

Тон их, вначале горячий, почти интимный, становился всё суше. А последнее было кратким, сухим и почти официальным. Ей стало ясно, как день, что если немедленно ничего не предпринять, оно станет последним. Если она не ответит, всё будет кончено. Бедная, бедная Мари, он так хотел увидеть тебя, поговорить с тобой, и не получил ничего. Это всё шеф, шеф и поклонники Живительного Огня, хотелось ей закричать в экран, это они виноваты! Да только она знала, что это ей не поможет.

Глава 26

Лицо шефа решительно не понравилось Ксении Леопольдовне. Базиль Фёдорович появился на пороге кабинета, и застыл, глядя в циферблат антикварных часов на стене.

— Который час, Ксения? — спросил директор, не отрывая от часов взгляда снайпера, заметившего долгожданную мишень.

— Четыре часа пятнадцать минут, — ответила секретарь, следя, как шеф покачивается с носка на пятку.

Директор взмахнул рукой, словно отогнав назойливую муху. Часы с печальным звоном сорвались со стены и обрушились на пол. Деревянное, вытянутое в форме женского силуэта тело часов глухо стукнуло о паркет, перевернулось и застыло. Круг из хрустально чистого стекла слетел с циферблата и шустро покатился в сторону. Завертелся и упал плашмя посреди кабинета, мелодично звякнув латунным ободком.

Ксения оторвала взгляд от поверженных часов и подняла глаза на шефа.

— Вызовите мастера, пусть повесит обратно, — сухо сказал Базиль Фёдорович, развернулся на каблуках и ушёл к себе.