Кукла

За каждый поступок приходится платить. Иногда тому, кто его совершает, иногда тому, кто еще не родился.

Лопарев Сергей Александрович

Лопарев Сергей Александрович

Кукла

Ночью Анна проснулась оттого, что в соседней пустой комнате заплакал маленький ребенок. Она проснулась мгновенно, резко, толчком села на край кровати, вслушиваясь в пронзительные звуки. Обычно она долго не могла разлепить глаза со сна, но сейчас каждая клеточка в ее теле дрожала, прислушиваясь к странному звуку. Ноздри ее резко сужались и расширялись, как у потревоженной хищницы, пытающейся определить что за враг подкрадывается к ее лежке.

Некоторое время было тихо, и Анна постаралась убедить себя, что этот звук ей просто приснился, после всего пережитого в последние дни, после всех этих мыслей о нерожденном ребенке.

Но тут он снова заплакал - отчаянно, истошно, захлебываясь от ужаса, как умеют плакать только младенцы, для которых любой страх - абсолютный запредельный смертельный ужас, а любой смех - безграничная радость. Анну словно подбросило ударом электрического тока, она вскочила с кровати и нагая, напрягшись, замерла в полумраке комнаты. На стенах и потолке ползли полосы белого и желтого света от проезжавших по улице поздних автомобилей. Но смотрела она на прикрытую дверь в соседнюю комнату. Где плакал ребенок, которого там могло быть.

- Может быть это у соседей? - шепотом спросила она у самой себя.

Но ребенок заплакал снова, из гостиной, которую она превратила в подобие детской для маленькой девочки. Комнаты с игрушками, которой у нее самой никогда не было. Она смотрела на отблески света на металлической дверной ручке и на темноту в щели за этой дверью. Она боялась.

Плач был теперь беспрерывным - ребенок кричал, надрывно, затяжно, задыхаясь, напрягая все свои маленькие, но такие громкие связки, разрывая мозг этими пронзительными звуками. Почти хрипел, срывая голос, не пронзительно уже, а низко, но ужасно.

Анна в ужасе схватилась за виски, этот голос, как сверло, ввинчивался ей в голову, от него ей самой хотелось побежать куда-то, размахивая руками и истерически крича. При этом она по шажку приближалась к черному проему двери, не в силах стоять на месте. От ужаса ее колотило, сердце билось как колокол в груди, угрожая ее разорвать, руки нервно тряслись. Она протянула дрожащую руку и легонько толкнула дверь уже зная, веря почти наверняка, что этот безрассудный поступок будет последним в ее жизни, что сейчас нечто, притаившееся в этом визжащем мраке налетит на нее и, разорвав на клочки, проглотит. Она зажмурилась от ужаса, но мгновения шли одно за другим и ничто не хватало ее, а голос ребенка все также продолжал надрываться, прося защиты от того же ужаса, что сотрясал и ее - от этого мрака, от того, что могло там скрываться.

Анна с трудом раскрыла глаза и обвела взглядом полутемную комнату. Все было так, как вечером - лежали куклы, кубики, погремушки, другие игрушки, платьица для кукол, домик с блестящими занавесками. Все что она покупала в последние дни для того, чтобы поиграть в детство.

В игрушечной колыбели лежала большая кукла ручной работы, купленная вчера у старика-мастера на рынке, дорогая и очень красивая.

И ужасный пронзительный звук исходил от нее.

Анна застыла, глядя на неподвижно лежащую на спине куклу, чьи распахнутые блестящие стеклянные глаза смотрели в потолок. В них мерцали те же отблески света фар, движущиеся, меняющиеся, но ей казалось, что это слезы стекают с них, и в полумраке казалось, что искусно сделанное улыбающееся лицо кривится в ужасе и муке.

Анна затравленно обернулась на распахнутую дверь в свою спальню, на коридор и выход на лестничную площадку. Ей одновременно хотелось бежать прочь отсюда, безоглядно, как есть, обнаженной, по ночным улицам - куда угодно лишь бы увидеть живых людей, и также внезапно и странно хотелось подойти и что-то сделать, чтобы этот ужасающий плач наконец прекратился.

Она в панике укусила себя за запястье, пытаясь прийти в себя, отвлечься, понять что делать, но не могла не сосредотачиваться только на плаче и кукле, уставившейся в потолок.

"Что со мной?" - в панике подумала она, "Что со мной происходит? Кто так плачет? Почему ему так страшно?"

Плач внезапно сменился страшным хрипом, как будто у кого-то закончилось дыхание, как будто напрягшиеся в неимоверном напряжении слабые мышцы больше не могли сжаться, подавая воздух в маленькие легкие и они, эти легкие, пытались сквозь судорогу подать хоть глоток кислорода, и не могли.

Анна не заметила сама, как внезапно оказалась возле кроватки и поспешно схватила куклу на руки, уложив головку с аккуратно расчесанными прядками на сгиб левой руки, а правой придерживала довольно тяжелое тельце за спинку. Она обняла, прижала куклу к себе, к груди и закачала на руках, неумело, напрягая с силой мышцы рук. В ушах ее еще звенел крик, но, заметила она, хрип, так напугавший ее, сменился тяжелым быстрым дыханием.

Стоя в ночной тишине с куклой в руках, она внезапно для себя разрыдалась, горько и больно. Ноги стали подкашиваться, голова закружилась и Анна почувствовала, что сейчас упадет. С трудом она доковыляла до кровати и почти упала в смятое одеяло, продолжая обнимать и удерживать куклу. Инстинктивно она свернулась калачиком, приткнув куклу к своей груди и тут же провалилась в черный, беспробудный сон без видений.

Проснулась она поздно утром, когда солнечные лучи падали уже почти отвесно, а с улицы доносился привычный городской шум множества машин, медленно ползущих в пробке.

Сонная Анна некоторое время бездумно повалялась в кровати, нежась тем, что никуда не надо вставать и нечего делать. Потом все-таки встала, пошла на кухню, медленно, с удовольствием сварила кофе, вернулась в постель проверять электронную почту и свои игры и новости в социальных сетях. Все было безмятежно и прекрасно, пока, уже совершенно проснувшаяся девушка не наткнулась локтем на куклу.

Она лежала под одеялом и, проснувшись, Анна не заметила ее. Она сразу вспомнила ужасную ночь полную криков и безумия.

Она осторожно сняла одеяло и посмотрела на куклу. Та лежала неподвижно, и только солнечные лучи переливались в синих глазах, как будто внутри, под поверхностью стекла текла и двигалась жидкость, преломлявшая этот свет.

Анна нерешительно взяла куклу на руки. Та была теплой, согретой ее собственным телом за ночь.

Сейчас при свете дня вся эта история казалась Анне дикой и странной. Собственный страх, паника, все действия казались глупыми, нелогичными. Анна почти спокойно отнесла куклу в гостиную с игрушками и положила назад в детскую игрушечную кроватку.

Сидеть дома и работать за компьютером в такой хороший солнечный день совершенно не хотелось и она пошла прогуляться.

Вчера, в такой же славный летний день она тоже гуляла по городу и забрела на маленький рыночек за старой церковью, где продавали свои изделия разные мастера - глиняная посуда, свистульки, резные поделки, псевдосредневековые шляпы, обувь, пояса и рубашки. Там же торговали антиквариатом - позеленевшие от времени медные и бронзовые кувшины и ступки, хрупкие стеклянные колбы, серебряные ложки и вилки, тарелки двухсотлетней давности, монеты и куча прочей всячины. Анна любила время от времени посещать такие места, бродить среди деревянных лотков, присматриваясь к диковинным старинным вещицам, под неторопливые разговоры пожилых мужчин-продавцов, обсуждавших политику, футбол, пиво и урожай в этом году. Покупала она там что-то редко, чаще всякие безделушки, которые потом становились пылесборниками на книжной полке. Тогда то Анна и наткнулась на кукольника.