Испытание веры

Шло время и ничего не менялось, Даша терпеливо ждала. Конечно, она не желала зла Наде и никому другому на свадьбе, но тот случай позволил приблизиться к любимому человеку и, пускай путь оказался чересчур тернистым и нескорым, всё же, она получила своё. Дима рядом. Редкие ссоры между ними больше напоминали демонстрацию чувств, рвавшихся наружу, но никак не злость или тем более ненависть друг к другу. Малышкин и Обручева учились быть всегда рядом, привыкали к обоюдности чувств, к тому, что больше не нужно пытаться что-либо скрыть, ведь преград нет. Только любовь и два человека, чью жизнь свели вместе, несмотря ни на что.

Давид стоял рядом с братом. Пока тот раздавал ключи, он продолжал, не отрываясь, глядеть на одного из спортсменов, выглядывая из-за плеча Цезаря. Прошёл не один месяц со смерти Сергея. Всё это время он сохранял дистанцию практически со всеми окружающими, особенно с парнями. Давид чтил память возлюбленного, ему и в голову не приходило, что однажды, встретит человека, рядом с которым сердце снова ёкнет, открывшись для кого-то ещё. Он никогда не забудет Сергея, этот человек не прекратит мелькать перед глазами так, словно всё ещё жив и здоров, но он бы не хотел заставлять Давида страдать всю оставшуюся жизнь, посвятив всего себя сохранению алтаря в собственной голове, не позволяющего построить новые отношения на всё ещё тлеющих останках старых. Несмотря на это, молодому человеку сложно принять: жизнь продолжается, но уже без Сергея и тех грандиозных планов, построенных вместе. В итоге, он решил попробовать найти человека, с которым вернётся комфорт и уверенность в будущем. Но так сложилось, им оказался тот, кто никак не сможет ответить взаимностью.

– Не смотри ты так на него, – заметил Кабано пристальный взгляд брата, повернувшись к нему.

– Хорошо, – заморгал Давид и отвёл взгляд в сторону. – Просто…

– Нет, – резко сказал он. – Даже не пытайся. Он явно не подходит тебе, – корректно попытался объяснить Цезарь.

– А кто тогда? – огорчился Давид тому, что и так знал. – Он первый за долгое время, в сторону которого я смотрю именно так, как должен.

– Не думаю, что, узнав о твоих… чувствах, он обрадуется. К тому же, ты же сам всё понимаешь. Не стоит самого себя мучить и уж тем более предпринимать какие-либо попытки понравиться. Ещё спугнёшь. Саша не обрадуется.

– Саша и запрещать не станет, – заметил Давид. – Он с пониманием отнесётся и, может даже, поможет.

– Не в этом случае, – уверял Кабано, заметив, как брат всё сильнее погружался в себя. – Давид, посмотри на меня! – он подождал, пока тот поднимет голову. – Ты самое лучшее, что у меня есть. Единственная семья и самый дорогой мне человек. Я желаю только счастья, знай это. И видеть, как ты страдаешь… Поверь, твоё счастье ещё придёт и уж точно, этот спортсмен им не является. Просто, нужно немного подождать.

Цезарь приобнял его, стараясь показать свою любовь и поддержку, ведь только он способен на это в ситуации, когда во всём мире есть только они вдвоём. Поглаживая рукой по голове, как это всегда делал в детстве, пытаясь успокоить младшего, часто попадающего в неприятности, он вспомнил, как делал Сергей, дабы расслабить возлюбленного. Недолго думая, Кабано почесал за левым ухом брата. Почувствовав знакомый жест, сердце Давида забилось вдвое быстрее, и он сильнее обнял брата, пытаясь хоть на минуту погрузиться в прежние времена, где всё было непросто, но всё же хорошо.

– Подождать, – поникшим голосом и налившимися слезами протянул Давид.

– Да.

– Я постараюсь, – пообещал он, не зная, выполнит ли обещание.

– Вот и отлично, а теперь пойдём. Нужно удостовериться о готовности к обеду, – сказал Кабано и, положив руку на плечо брата, вместе направился к лифту.

Богатый стол накрыли в ресторане на первом этаже, откуда исходили всевозможные вкусные запахи, так сильно манившие изголодавшегося по изысканным блюдам Торджера. Принявшие душ и переодевшиеся гости спустились вниз. Дима и Даша, держась за руку, вышли со свежими лицами. Улыбаясь, они, приветствуя любого попавшегося на глаза работника отеля, сияли, как новые пени. Их настроение никто не в состоянии испортить, ведь они, как никогда счастливы, и это бросалось в глаза.

– Что с вами произошло? – тут же спросил Антон, сидевший рядом.

– Ничего, – как ни в чём не бывало, ответила Даша, разглядывая стоявшие блюда.

– Просто, выглядите по – другому, – обратил внимание он.

– По – другому – это как? – заинтересовался Дима.

– Счастливо, – пришло в голову Мипулина.

– Такое чувство, будто это редкое явление, – продолжала Даша, держа руку на колене Малышкина, чего не мог не заметить настырный друг.

– Всё ясно, – догадался он, подозрительно поглядев на пару. – Примирительный секс?

Дима чуть не подавился глотком красного вина. Даша тут же убрала руку, икнув, поглазев по сторонам в надежде, что никто не услышал.

– Кажется, я тебя сейчас убью, – прошипел Малышкин.

– Ладно тебе, – почувствовав крепкую хватку руки Димы у себя на плече, сказал Антон. – С кем не бывает.

– Ты договоришься, – прошептала Даша.

– Я просто хотел сказать, как рад за вас, – оправдался он с глупой ухмылкой.

– Спасибо за заботу, – переглянулись возлюбленные. – Мы тоже рады.

Как только все гости присели за стол, увидев золотистую карточку со своими именами, на горизонте появился Саша, идя рядом со стройным мужчиной, лет тридцати с короткими чёрными волосами. Встав во главе стола, юноша оглядел присутствовавших.

– Надеюсь, номера отеля вам пришли по вкусу, – начал он.

– Они невероятны, – без преувеличения оценила по достоинству Тира, сидевшая между братьями Вилар.

– Рад слышать, – обрадовался он. – Моя главная задача доставить комфорт гостям. Если нравится вам, значит, та же реакция может быть и у других. Но в мои обязанности входит ещё и обеспечение защиты вашего здоровья. Оно важнее всех остальных благ. Поэтому, хочу представить вам Илью Анатольевича Соколова, – показал на мужчину Саша, смиренно стоявшего рядом, – он приехал сюда из Москвы по моей просьбе, чтобы возглавить медицинскую составляющую комплекса, безусловно имеющую важность в спорте, где, к сожалению, бывают обидные травмы. Он очень талантливый хирург, в своё время, согласился обучить меня некоторым азам, за что я очень благодарен, получив немаловажный опыт, уже не раз, сыгравший мне на руку.

– Не надо уже так возвышать меня, – вмешался Илья, едва не покраснев, – я просто немного с тобой позанимался. Способный ученик, – не мог не добавить он.

– Знаю, – улыбнулся Дима, поддержав. – Здесь вы правы.

– А можно сразу договориться называть меня на «ты»? – попросил он. – Так проще.

– Хорошо, – согласился спортсмен, встав с места и подойдя к нему. – Я Дима.

– Знаю, – пожал руку Илья. – Саша о тебе много рассказывал.

– Верю, – посмотрел на юношу он. – Не знаю человека, не слышавшего обо мне из его уст.

– Моей бабушке, – вставил Саша.

– Это почему?

– Потому что она умерла.

Ничего не сказав, Дима сел на место. Илья познакомился со всеми спортсменами, а также с Давидом и Кабано, сидевшими с остальными за столом и позже присел рядом с Сашей, где пустовало место.

– А в комплексе есть ещё врачи? – принявшись обедать, спросила Эмма.

– Конечно, – ответил Саша, наблюдая за тем, как Торджер ухватил крупную утиную ножку и, поглядев на неё, словно лев на зебру, активно приступил к поеданию, издавая смешные звуки и лишь напрочь лишённый чувства юмора, мог не отреагировать на процесс, придававший обеду более дружественную и непосредственную атмосферу. – У Ильи в подчинении целая команда. Они хороши, но каждого нужно направить в нужное русло для высокой продуктивности, что он и сделает, имея много полезного опыта.

– Да, это так. Опыта у меня достаточно, но человек всегда учится. Всего я знать просто не могу.

– Я до сих пор вспоминаю, как ты смог собрать человека, буквально по кускам, – вспомнил Саша события многолетней давности, оставившие неизгладимый след в его жизни, – тогда почти все отказались оперировать, опасаясь смерти и ухудшения статистики отделения, а Илья не испугался.