Страница 15 из 16
В рамках укрепления государственности развернулась борьба и за укрепление морали, изрядно расшатанной весёлыми революционерами первого послеоктябрьского десятилетия. В 20-е годы в Стране Советов проповедовалось «уничтожение старой морали», предрекалось крушение традиционной семьи, пропагандировались свободные половые отношения (знаменитая «теория стакана воды» А. Коллонтай: вступить в половую связь с первым попавшимся партнёром для «утоления половой жажды» так же естественно, как выпить стакан воды). Но уже в 1936 году эмигрант-философ Г. Федотов в статье «Сталинократия» заявил, что в России завершена контрреволюция, проводимая сверху. Он назвал эту контрреволюцию «бытовой и вместе с тем духовной, идеологической».
Бытовая контрреволюция, по мнению Федотова, нашла выражение в запрещении абортов, утверждении культа семьи и нового морального кодекса, содержанием которого являются порядок и строгое соблюдение предписанных государством обязанностей. Изменилась и природа общности, с которой должен идентифицировать себя советский гражданин. Теперь это не рабочий класс или партия, а «нация, родина, отечество, которые объявлены священными». Свою лепту в пропаганду традиционных ценностей, ниспровергнутых революцией, должна была внести и православная церковь: уж у неё-то в этом отношении был накоплен богатый опыт!
ДРУГОЙ ВАЖНОЙ ПРИЧИНОЙ КОРЕННОГО ИЗМЕНЕНИЯ идеологического курса Советской России стала необходимость подготовки к будущей войне с Германией. Тревоги были связаны с приходом к власти в Германии Гитлера и необходимостью противостоять германскому фашизму.
Сталин понимал, что агрессивные планы фюрера направлены прежде всего на Восток. Германия планировала уничтожить Россию независимо от её политического устройства. Ещё 3 февраля 1933 года фюрер в первом своём выступлении перед германским генералитетом ясно обозначил эту задачу: «Захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация». То есть речь шла не о войне фашизма против большевизма, но о войне Германии против России. Поэтому Сталин и его окружение должны были думать о пробуждении российского патриотизма, национального самосознания, без которых объединить народ и поднять его на борьбу было невозможно. Именно этот процесс и начался с 1934 года. Решив сделать ставку в грядущей войне не на революционный интернационализм, а на национально-патриотические чувства, Сталин постепенно смещал акценты в освещении истории Российской империи.
Но и здесь нельзя было обойтись без Русской православной церкви! «Отец народов» это прекрасно понимал. Об этом свидетельствует хотя бы такой знаменательный факт. На заключительном заседании жюри конкурса на школьный учебник истории (январь 1937 года) нарком просвещения Бубнов сообщил о новых установках Сталина. Теперь, оказывается, присоединение Украины к России следовало рассматривать как результат правильного выбора украинского народа: вхождения в «единоверное московское государство» (неизбежной альтернативой этому процессу объявлялось присоединение Украины к католической Польше или её поглощение мусульманской Турцией). То есть на официальном уровне открыто признавались исторические заслуги православия в деле укрепления российского государства!
Ещё более ясно и отчётливо партийная установка на лояльность к православной церкви проявилась в истории с разгромом оперы «Богатыри» в Камерном театре. Вообще-то эта опера-фарс была создана ещё в 1867 году замечательным композитором Александром Порфирьевичем Бородиным (автором «Князя Игоря») на либретто драматурга В. А. Крылова и являлась пародией на распространённый в то время жанр русской «романтико-исторической» оперы. Бородин использовал мелодии Ж.Оффенбаха, Дж.Мейербера, А.Серова, русских песен и т.п.
Однако в начале 30-х годов либретто оперы взялся «творчески обновить» Демьян Бедный. Безобидный, незлобный юмор Бородина и Крылова обратился в издевательство и надругательство над великим князем Владимиром Святославичем, русскими богатырями и крещением Руси.
Вышедшая на подмостки в 1932 году, «опера» всячески восхвалялась официальной пропагандой. Журнал «Рабочий и театр» в январе 1934 года захлёбывался от восторга:
«Былинные богатыри выступают в роли жандармской охранки. Сам князь Владимир… к концу спектакля принимает образ предпоследнего царя-держиморды».
В 1936 году известный режиссёр Александр Таиров решает возродить эту мерзость в своём театре.
Однако на сей раз неожиданно знаменитый театральный деятель получает звонкую оплеуху: постановлением Комитета по делам искусств «Богатыри» категорически запрещены! Причём причины запрещения, указанные в постановлении, совершенно замечательны:
«Спектакль… а) является попыткой возвеличить разбойников Киевской Руси как положительный революционный элемент, что противоречит истории… б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются… носителями героических черт русского народа; в) даёт антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа».
Фактически крещение Руси и роль православия в истории государства получают положительную оценку! И это не просто оценка на уровне театральной критики. Это указание высшего руководства страны! Не услышать его значило подписать себе смертный приговор. Таким образом, власть стремилась завоевать авторитет у верующей части населения.
Манёвр оказался успешным. Это видно на примере Булгакова. Вот запись Е.С. Булгаковой в её дневнике 14 ноября 1936 года:
«Миша сказал: «Читай» и дал газету. Театральное событие: постановлением Комитета по делам искусств "Богатыри» снимаются, в частности, за глумление над крещением Руси. Я была потрясена».
Не менее потрясён был и сам Михаил Афанасьевич, который уже 23 ноября того же года начинает делать наброски либретто для будущей оперы «О Владимире». Впрочем, он быстро остыл к этой затее – видимо, понимая ограниченность сталинской «контрреволюции». Но факт остаётся фактом: Булгаков, как и его герой, мастер, порывался создать произведение на религиозную тему. Кто знает, возможно, его удержали воспоминания об уже пережитых травлях со стороны «славной когорты» советских критиков и писателей…
Массовое народное сознание действительно зачастую стало обожествлять Сталина, считая его «великим и справедливым» правителем, а все недостатки и жестокости системы списывая на его сатрапов (впрочем, это – традиционная черта русского народа). Любопытной иллюстрацией наивной веры советских людей в справедливость верховной власти можно считать легенду «Христос у Сталина». В ней Иисус, совершив долгое путешествие по Руси, затем встречается с руководителем Советского государства и рассказывает ему обо всех злоупотреблениях и злодеяниях, которые творятся «на местах». Мессия поведал Иосифу Виссарионовичу о том, как народ страдает от злоупотреблений местных комитетов, от произвола при раскулачивании, от бесчеловечности активистов, обрекающих беззащитных людей (особенно инвалидов, вдов и детей) на голод и смерть. «В завершение своего доклада» Христос заметил: «Много можно привести ещё фактов. Не надо, тов. Сталин, огораживать себя кремлёвскими стенами и отделяться от живой массы… Надо знать и видеть, как страдает народ, и придти к нему на помощь».
ТАКИХ ПРИМЕРОВ МОЖНО ПРИВОДИТЬ великое множество. Мы, пожалуй, добавим ещё один – наиболее яркий и экзотический. Он касается уголовного мира Советской республики.
Не секрет, что в уголовном мире царской России не было уважения ни к религии, ни к её служителям. Как раз наоборот. Вот что свидетельствует Пётр Якубович в своих «Записках бывшего каторжника»:
«Особенно ярко проявлялась ненависть арестантов к духовенству. Последнее пользовалось почему-то одинаковой непопулярностью среди всех, поголовно всех обитателей каторги… Это какая-то традиционная, передающаяся от одной генерации арестантов к другой вражда».