Сувенир с Мирассы

Занимаясь делами приюта, я постоянно ловила себя на мысли, что жду окончания дня – мы договорились созваниваться вечерами, чтобы не отвлекать друг друга от дел. Но почти сразу я пожалела о нашем договоре: легче было бы знать, что можешь услышать любимый голос в любой момент, узнать, где они и чем заняты. Тем более, что изыскания не ограничивались только нашим континентом. Император, извещённый о состоянии дел с эмоциональными провалами, попросил обследовать все области с дырами, нанести их границы на карту и найти то самое место (или несколько тех самых мест), куда следовало бы поселить потом наших Вайятху.

Как бы то ни было, мой лягушонок снова отсутствовал, и мне было очень неуютно без него. Спасали, как всегда, дела, которых было по горло: мы, наконец, закончили полностью перепрограммирование и перевозку остававшихся в Цитадели Вайятху, так что теперь у нас собралась вся сотня. Точнее, все сто четыре лягушонка. Последняя группа пережила переезд тяжелее других, то ли из-за того, что они дольше всех оставались под действием привязок, то ли потому, что слишком долго нервничали из-за своего неопределённого положения. В-общем, мне пришлось прожить целые сутки вместе с ними, не отходя ни на шаг, снова и снова убеждая, что они в безопасности, их тут любят, и всё будет хорошо.

На следующий день решила дать им посмотреть на игры уже адаптировавшихся к новой жизни соотечественников и приютских детей, надеясь, что малыши, как всегда, очаруют пугливых лягушат. И действительно, все зеленокожие постепенно перекочевали к высоким дверям-окнам, следя за беготнёй во дворе, только переливами красок на коже выдавая обуревавшие их чувства. В конце концов, решившись, один из них попросил у меня разрешения выйти наружу, что само по себе было неслыханно: ведь перестройка произошла только-только, и они не успели даже осознать, как сильно изменились их возможности.

Я с радостью поддержала нарушение навязанных им правил и выйти позволила. А через два часа уже все новички стояли во дворе, сбившись в кучку, но явно пребывая в восхищении от того, что видели. Приютские сироты, до того державшиеся поодаль, получив от меня незаметный сигнал, ринулись к прибывшим и забросали их вопросами:

- Ты кто? Как тебя зовут?..

- А почему ты такой бледный?

- Любишь играть в догонялки?

- Вы к нам насовсем приехали?

- А когда вас привезли?

Обалдевшие от такого обилия внимания, лягушата сначала только испуганно таращили глаза на новоявленных «следователей», но потихоньку расслабились и принялись отвечать детям. Следом за человеческими сиротами подошли и остальные мои подопечные-Вайятху, чтобы тоже ободрить и поддержать соплеменников.

Вообще, надо сказать, что объединение детей и бывших рабов сказалось на всех самым лучшим образом: и те, и другие стали смелее, живее, непосредственнее и внимательнее. Я ждала времени, когда прекратится приём любых лекарств, и лягушата раскроются, наконец, во всей своей красе. Мне казалось, что после этого развитие двинется семимильными шагами.

День завершился всеобщим братанием и совместным ужином на полу, поскольку уговорить новичков сразу усесться за столы было невозможно. Памятуя собственные мытарства, я и не настаивала: в деле перевоспитания Вайятху выигрывал тот, кто никуда не торопился.

Через пару дней я получила радостное известие: Вигор, наконец, согласился начать подготовку к изменению физического облика лягушат. Их нужно было обследовать по одному, чтобы потом составить модели для будущих изменений, и это тоже требовало внимания: зеленокожие, в точности, как Маугли когда-то, с подозрением относились к любым медицинским процедурам, и впадали в панику от самого невинного осмотра. Не помогала и возможность свободного общения с ними (каждый лягушонок был мною лично перенастроен на пользование лингвой). Они слушали объяснения и уверения в собственной безопасности, и… пугались до обморока. Поскольку таскать их в лабораторию викинга в Цитадели было совершенно нереально, пришлось ему привезти свой аппарат к нам, а заодно и второго генетика, чтобы показать ему, как надо снимать «мерки» с лягушат. Я впервые увидела «живьём» ещё одного генетика, и была сражена наповал тем, насколько он отличался от Вигора. Просто настоящий антипод!

Начать с того, что брата морского разбойника превратили в брюнета, с чёрными же бровями и ресницами. Плюс та самая косметическая операция (а может, и не одна), о которой говорил Эдор – и, в результате, из сногсшибательного золотоволосого северного бога получился достаточно заурядный, хотя и симпатичный парень.

Всё время, пока он пробыл у нас, я почти невольно продолжала искать сходство с Вигором. Постепенно, приглядываясь, обнаружила, что глаза у новоприбывшего такие же синие, и профиль своей чеканностью очень напоминает брата, но разрез глаз, подбородок и даже фигура – всё разительно отличалось! Как генно-изменённым это удалось – знал один Всевидящий.

Его имя, естественно, тоже начиналось на «В» – Вайнор, но, словно чтобы сделать генетиков ещё более непохожими, этот эскулап был невероятно милым и вежливым. С первых секунд встречи он вогнал меня в краску, поцеловав руку и засыпав комплиментами и благодарностями за мои мифические отвагу, стойкость и способность служить всем путеводной звездой.

Я даже растерялась, потому что давно уже не чувствовала себя ни вдохновительницей, ни примером для того же Вигора или Эдора. Скорее уж, я ощущала себя неким багажом, который тащили за собой ГИО-изменённые, особенно в последнее время… К счастью, хвалебные оды прервал блондинистый бог варваров, который слишком сильно ценил своё время, чтобы терять его на всякие пустяки. Он решительно призвал нас не отвлекаться, и мы занялись делом, так что сгореть от смущения я не успела.

Не будучи ещё испорченным частым общением с людьми, Вайнор выказывал столько доброжелательности и готовности помогать, что не поладить с ним было просто невозможно. Он и с Вайятху довольно легко нашёл общий язык, так что они зеленели, теряли дар речи, но послушно выполняли всё, что он им говорил. Предводитель морских разбойников, убедившись, что брат вполне справляется, через день улетел обратно в столицу, но предупредил на прощанье, что времени у нас не так много, и вообще, кроме моих лягушат, на этой планете есть ещё куча проблем, для решения которых тоже нужно это оборудование и внимание обоих генетиков.

Дальше мы справлялись вдвоём с Вайнором, и надо сказать, справлялись неплохо. Опять-таки, в отличие от нетерпеливого Вигора, второй генетик с удовольствием долго и подробно рассказывал мне о процедурах, которым подвергались Вайятху, описывал, чего следовало ждать, а чего стоило опасаться, какие лекарства можно было отменять, а какие – продолжать давать, причём, расписывал всё это для каждого лягушонка.

И именно он, в первый же день нашего совместного труда, уже без надзора блондинистого варвара, усадив очередного дрожащего пациента в кресло и включив медицинский диагностический модуль, как бы невзначай спросил:

- Тэш, ты так беспокоишься, что иногда запах твоей тревоги перекрывает даже панику этих бедолаг. У тебя что-то случилось?

- Ничего. – Я попыталась взять себя в руки. Получилось не очень хорошо. – Видишь ли… Я жду звонка от Маугли, он должен вот-вот связаться со мной.

- Маугли? Это тот самый Вайятху? – заинтересовался Вайнор.

- Да, тот самый, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор. Он тут исследованиями занимается…

Слово за слово, и я незаметно рассказала о миссии, которую выполнял лягушонок, внимательно слушающему меня брюнету.

- Вот так так… – пробормотал он задумчиво, набирая команды на кибере. – Какая удивительная раса эти Вайятху.

- Да, они уникальны… были, – ответила я. – И мне до сих пор стыдно за то, что Грасс, уничтоживший их, был человеком.

- Ну, уже не совсем, если я правильно понял Вигора, – возразил второй эскулап. – Кажется, он тоже не брезговал генными изменениями?

- Да.

- Неудивительно. Рядом с такими красавцами легко можно получить комплекс неполноценности. Даже мы так не умеем, хотя нас специально совершенствовали.