Сувенир с Мирассы

Маугли застыл перед дверями, изучая своих недавних сотоварищей. Я встревожилась: неизвестно, какие именно воспоминания могли пробудиться теперь в его памяти. Скорее всего, он справился бы, но шанс получить непредвиденную реакцию всё равно оставался. Я отметила, что лицо Вайятху закаменело, а глаза сузились, словно он увидел что-то неприятное или болезненное для себя.

- Тебе необязательно идти к ним, – тихо предупредила я. – Если не хочешь – не надо. Можно перенести знакомство на завтра или послезавтра, когда ты будешь готов.

Вообще-то, я уже отпустила служителя, который должен был работать сегодня, но это было не страшно: мне и самой доставляло удовольствие возиться с Вайятху, так сильно напоминавшими моего собственного лягушонка.

Маугли покачал головой:

- Нет. Какая разница, когда снова погружаться во всё это?

- Во что – в это?

- В ощущения раба.

- Они уже свободны, – возразила я. – Вернее, у них снята зависимость от хозяев, и нет нужды в постоянных занятиях сексом. Но сделать их полностью самостоятельными, конечно, пока невозможно…

- У них нет хозяев, но и их самих почти нет, – проговорил Маугли, продолжая вглядываться в собратьев по несчастью. – Они не умеют жить отдельно. Боятся всего… И показать свои переживания тоже боятся. Ты заметила, насколько они бледные?

- Бледные?.. – удивилась я.

- Да, цвета на коже слишком приглушённые, блёклые. Они не решаются даже так открыться.

- И… что же нам сделать, чтобы они перестали бояться?

- Для начала поговорить с ними. – Маугли вдруг начал расстёгивать одежду.

- Зачем ты раздеваешься? – с недоумением спросила я, наблюдая, как он отбрасывает в сторону куртку, а потом и рубашку.

- Затем, что они должны видеть меня целиком, понимаешь? Они должны видеть, что есть кто-то, подобный им, но не боящийся демонстрировать это открыто.

Оставшись в одних трусах, Вайятху шагнул к дверям. А я почувствовала, как глухо стукнуло сердце. Сейчас он опять очень походил на того, каким был в самом начале, несмотря на немалый рост и изменившуюся внешность: обнажённость, цветовые всполохи, расширенные глаза с каким-то лихорадочным блеском…

- Маугли, ты уверен, что сможешь? – спросила я, тронув его за локоть.

- Да. Да, Тэш. И, знаешь, наверное, будет лучше, если я пойду туда один. Не обидишься?

- Нет, что ты! Иди, конечно. Кому же и говорить с ними, если не тебе…

Мой лесной принц улыбнулся, повернул ручку двери и шагнул в комнату, чтобы встретиться с собственным прошлым лицом к лицу.

Возможно, никто, кроме меня, ну и ещё Эдора, не догадался бы, что он боится. Боится осознать полностью весь ужас того, что именно сделал с ним и другими Вайятху Грасс со своими вивисекторами, и что продолжали делать потом хозяева. Я тоже боялась за него, но понимала, что он прав: рано или поздно ему пришлось бы войти, фигурально выражаясь, в клетку со своими тиграми и укротить их. Почему не сейчас?

Перешагнув порог, лягушонок остановился. Все вольноотпущенники, как один, уставились на него круглыми глазами, превратившись в соляные столпы. Похоже, они даже дышать перестали, созерцая столь нереальное зрелище: взрослого собрата.

- Камиаре, Вайядхау! – негромко сказал Маугли, и его кожа окрасилась в золотисто-песочные и изумрудно-травяные тона.

Какое-то время в комнате царило молчание, потом самый смелый или самый доверчивый ответил:

- Камиаре, сагат…

И остальные нестройно подхватили:

- Камиаре… камиаре…

Я ушла, когда стало окончательно понятно, что контакт налажен: мой лягушонок уселся прямо на столик, а бывшие рабы окружили его плотным кольцом, буквально пожирая недоверчивыми, потрясёнными взглядами. Понадеявшись на благоразумие Маугли, который лучше всех должен был понимать, что чувствуют сейчас его соплеменники, я поднялась в свой кабинет, который находился тут же, только этажом выше.

Работы хватало: надо было срочно составить графики изменения настроек у остальных подкидышей и переселения их сюда же; ещё требовалось выбить из Комитета Попечительства и Здоровья лекарства, которыми пичкали всех Вайятху, причём в количестве, достаточном для потребления в течение нескольких месяцев, как минимум. При одной мысли, что даже случайно могла повториться та сумасшедшая ночка, когда организм моего лягушонка стремительно избавлялся от медикаментов после того, как я неосмотрительно перенастроила его, меня перекашивало. Тем более, что «болящих» было теперь много, много больше…

По здравому размышлению, мы решили процедуры очищения проводить более щадящими методами, постепенно отказываясь от лекарств. К счастью, теперь Вигор имел полную возможность проанализировать всё, что мирассцы скармливали своим секс-игрушкам, и дать мне действенный совет, как и в какой последовательности лучше избавляться от отравы.

Я не успевала справляться с работой, потому что в штате Реабилитационного центра (так помпезно назвали мой приют для Вайятху), по-прежнему числились всего лишь четверо сотрудников: я и трое моих помощников. Больше желающих заботиться о брошенных рабах не нашлось. Лавиния, с которой я как-то перекинулась парой слов об этой проблеме, предложила подождать прибытия на Мирассу её братьев и сестёр. Златовласка не сомневалась, что многие из них с удовольствием взяли бы под опеку бывших рабов. Но, поскольку точную дату прилёта никто не мог назвать, надо было как-то продержаться до того счастливого момента, когда сюда явится толпа ГИО-людей.

Я даже подумывала о том, чтобы вернуть часть Вайятху их бывшим хозяевам, потому что бедные лягушата не на шутку мучились, будучи разлучены со своими господами. Но меня останавливали соображения о том, что жизнь, которую они вели там, была явно хуже, чем у тех же престарелых лошадок принцессы. Оставалось только молиться Всевидящему, чтобы никто из подкидышей не слёг или не умер от горя.

Старательно вчитываясь в документы о проведённых согласованиях и отчёты о поставках, я продолжала думать о Маугли, оставшемся там, внизу, и беспокоиться о том, как на него повлияет сегодняшняя встреча. Не переоценил ли он свои возможности? Может, мне стоило бы подменить его? И не получится ли так, что в нём пробудится ненависть или презрение к людям? Честно слово, я бы поняла его… Но время шло, он не приходил, и я постепенно погрузилась с головой в недра мирасской бюрократии.

Встретились снова мы только вечером – заработавшись, я традиционно забыла про обед, а Маугли, как выяснилось потом, поел вместе с подкидышами. Очнувшись и обнаружив, что уже девять часов вечера, я отключила кибер и пошла домой. Спустившись, убедилась, что всё спокойно, дежурный ночной работник сидит в уголке, читая что-то, а Вайятху спят, даже во сне стараясь держаться поближе друг к другу.

Маугли обнаружился в моей спальне, задумчивый и непривычно-сосредоточенный.

- Как ты? – спросила я, усаживаясь рядом.

Он покачал головой.

- Не ожидал, что это так тяжело. Никогда не задумывался, как выгляжу со стороны, а вот сегодня посмотрел и ужаснулся. Они такие… беспомощные!

Я сочувственно кивнула.

- Я был таким же? – Зелёные глаза требовательно заглянули в моё лицо.

- Да. – Зачем лгать? Тем более, если собеседник легко может почувствовать это. – Даже ещё более беспомощным, если вспомнить, что этих-то я успела перенастроить.

- Всевидящий… – тихо проговорил Маугли. – Вот теперь я, кажется, понял тебя до конца… Мне бы тоже не хотелось, чтобы тот, кого я люблю, вёл себя, как запуганное животное.

Невесело усмехнувшись, я взяла его за руку, переплела наши пальцы в замок, и сказала:

- Да, ты прав. Именно поэтому я с самого начала хотела освободить тебя. Любимых нельзя приковывать к себе цепями, даже если им кажется, что этих цепей нет…

Помолчав, Вайятху проговорил:

- Странно, что я забыл об этом. Не помню, чтобы не умел слышать окружающий мир… Неужели со мной было так же?! Они не знают, кто они. Не помнят, кем были их предки, не понимают, как жить дальше… Они даже разговаривать с растениями и животными не умеют! Тэш, они же… они просто инвалиды! Слепые, глухие и немые!..