Страница 46 из 50
– Сказал «нет», и все.
– Может, ты плохо старался?
– Да при чем тут я вообще? – Вспылил Ренджи. – Почему я должен этим заниматься?
– Потому что ты его лейтенант, – непреклонно заявила Рукия.
– А ты его сестра! Вот и займись сама.
– Я буду дома. А здесь должен быть ты.
– Да не получится ничего! – Безнадежно буркнул Ренджи, плюхаясь на скамейку.
Вчера он единственный был против, но его объявили едва ли не предателем, так что пришлось подчиниться. И все же он пребывал в уверенности, что дело это совершенно бесполезное, поскольку был абсолютно убежден, что лучше всех остальных знает своего капитана.
***
Вчерашний разговор начался совершенно спонтанно. Как-то так вышло, что на традиционном сборище в беседке Бьякуя не присутствовал, зато вместо него на огонек заглянула Йоруичи. Вполне естественно, что собравшиеся воспользовались случаем обсудить отсутствующего, тем более что его поведение беспокоило всех присутствующих.
Нет, ни Шихоинь, ни Хаями не проболтались, просто все, кто видел необъяснимую вспышку Кучики во время разборок с Советом, были весьма заинтригованы. И все заинтересованные лица не поленились разобраться, чего ради Кучики бросаться на Терашиму. Но если лейтенанты только лишь заподозрили, но не были уверены до конца, то Сайто провел целое расследование, восстановив такие подробности, о которых до сих пор никто не догадывался.
– Мы сейчас уже не можем сказать, когда и где она до него добралась, – уверенно рассуждал он. – Здесь ее никто не видел, значит, в городе. У нее было множество возможностей встретиться с ним за пределами расположения отрядов, они ведь соседи. Какое-то время она постепенно приручала его, а потом сделала решительный ход: вручила коробку с бенто. Ведь так, Ренджи?
– Было такое, – согласился Абарай. – Он все утро на эту коробку пялился, как загипнотизированный. Только я не понимаю…
– Разумеется, не понимаешь, – рассмеялся Сайто. – И шансов понять у тебя, честно говоря, немного. Это один из местных обычаев. И сейчас он встречается все реже и реже. Вы все, наверное, замечали, что женатые мужчины обычно приносят обед с собой. И это не потому, что им столовская кормежка не нравится. На самом деле это своеобразный показатель статуса. Далеко не все могут себе такое позволить. Во-первых, только те, у кого есть жилье в городе. То есть, как правило, аристократы. Во-вторых, женатые. В-третьих, те, кого жены любят или хотя бы заботятся. Наконец, в-четвертых, эти жены должны сидеть дома, а не служить в отряде. Бенто в коробочке – это признак крепкой, правильной, дружной семьи, знак того, что какая-то женщина любит этого мужчину. Сами посмотрите вокруг: синигами, как правило, не до браков. Семейных очень немного, и то, больше половины из них – руконгайцы, и оба супруга служат в отряде. Им просто негде готовить друг другу обеды! И кстати, для многих благородных, сутками пропадающих в расположении отрядов, это часто бывает единственный способ ощутить заботу любимой женщины. Домой-то когда еще доберешься. Так что это не просто вам пригоршня риса в деревянной коробке. Это очень, очень и очень важно. Ну вот скажи, Хаями, разве ты не хотел бы однажды развернуть перед всеми обед, приготовленный руками любимой женщины?
Хаями смутился и, как ему показалось, незаметно покосился на Рукию. Та покраснела.
– Ну ты даешь, Сайто! – Йоруичи расхохоталась. – Ты вот так запросто разобрался в сути явления, и всего за два дня? Вот теперь я верю в то, что о тебе рассказывают. Вряд ли кто-то даже из тех, кто сам ест эти бенто, смог бы так же внятно объяснить, почему он это делает!
– Это несложно, на самом деле, – скромно ответил тот. – Любовь так же поддается анализу, как и все прочие эмоции. Так вот, я навел справки: Кучики действительно некогда приносил с собой бенто. Это было давно и очень недолго, как я понимаю. Когда не стало его жены он это дело немедленно забросил. Таким образом, мы с уверенностью можем сделать вывод: бенто прочно связан для него с образом жены, любимой женщины, с тем временем, когда он был счастлив. Неудивительно, что, когда он получил вдруг такую же коробочку, у него в голове все перемешалось. Он вспомнил о том, как это было здорово – любить и быть любимым, и у него возникла мысль, что все можно повторить. Это был очень тонкий ход с ее стороны. Поэтому Кучики вряд ли можно осуждать.
– Да никто его и не осуждает, – сердито напомнил Хаями. – Мы только хотим помочь ему об этом забыть.
– А что было дальше? – Ренджи, заинтригованный разворачиваемой перед ним реконструкцией, подался вперед. – Как он ее раскусил?
– А об этом нам нужно спросить Рукию, – Сайто хитро прищурился в ее сторону. – Очевидно, он вспомнил имя Нишигаки, а затем и Ханады, ведь эти имена, несомненно, он слышал не раз. И захотел проверить.
– Да, так и было, – кивнула Рукия. – Он как будто знал, что найдет в этой книге. И когда я дошла до фамилии Терашима, он сразу сказал, что продолжать не нужно.
– Ему нужно было убедиться, – подхватил Сайто. – А дальше было просто. Нишигаки – подчиненный Ханады и, несомненно, действовал по его приказу. А Терашима – союзник Ханады. И наверняка его дочка вдруг начала вертеться возле Кучики не случайно. Потому он и сбежал из госпиталя так рано: ему не терпелось с ней поговорить. И она, очевидно, не стала запираться.
– А потом он проспал на службу, – мрачно закончил Ренджи.
– Но почему он нам-то ничего не рассказал? – Обиженно спросил Хаями. Видно было, что его этот вопрос давно уже занимает.
– А ты и сам не больно-то рассказываешь, – ехидно заметил Сайто.
– Мне нечего рассказывать! – Вспыхнул Хаями.
– Ну вот и ему нечего было.
– Ладно, ладно, я понял, тема закрыта, – замахал рукой Хаями, красный, как рак.
– Ему было стыдно, – вставила Йоруичи.
– А чего тут стыдиться? – Удивилась Рукия.
– Главным образом того, что повелся, – ответил за Шихоинь Сайто. – Враг обвел его вокруг пальца, а он пропустил атаку. Вроде как, проявил слабость. А Кучики очень не любит признаваться в собственной слабости.
– Это точно, – со знанием дела подтвердил Ренджи. Эта черта капитана была ему отлично известна.
– Я думаю, сюда можно подтянуть и еще одну причину, – продолжал Сайто. – И мне кажется, она имела место. Предательство.
– В смысле, он расстроился из-за того, что его предали? – Не поняла Рукия.
– Нет. Его не предали, а обманули, это другое. А вот он считает, что он предал. Предал память жены, позволил какой-то другой женщине занять ее место в его сердце.
– Ну уж это перебор, – проворчал Хаями.
– Я не помню свою сестру, – подхватила Рукия, – но я уверена, она не захотела бы, чтобы он хоронил себя заживо.
– Вот именно, – важно подтвердил Сайто. – У него в голове одни глупости. Но он к ним слишком серьезно относится.
– Наверняка он чувствует себя очень одиноким сейчас, – задумался Хаями. – Надо, чтобы он почувствовал, что не один. Надо показать ему, что мы рядом, и что мы поддержим.
– Я его подкараулю, заманю и разговорю, – решил Сайто. – Ему просто нужно выговориться. Главное – поймать правильный момент.
– Ерунда, – безапелляционно заявила Йоруичи. – Его надо разозлить. Пусть взбесится. Потом сам поймет, насколько все это смешно, и успокоится. Это я беру на себя.
– Ну да, а если банкаем шарахнет? – Усомнился Ренджи.
– Не шарахнет, – Йоруичи рассмеялась.
– Нет, надо просто показать, что о нем и так заботятся, без всяких там, – объявила Рукия. – Немного домашнего уюта – вот и все, что нужно. Попробую что-нибудь такое дома организовать.
– А по-моему, не надо ничего делать, – сказал Ренджи. – Лучше будет оставить его в покое. Это у него само пройдет.
Рукия даже зашипела.
– Ты что, не с нами?
– Ладно, ладно! – Ренджи испуганно отпрянул, закрываясь рукой. – С вами я.
***
И вот теперь Ренджи с утра пораньше первым попытался «проявить заботу и поддержку», как вчера договаривались. Как и следовало ожидать, ничего из этой затеи не вышло. Может быть, можно было придумать что-нибудь поумнее, чем пытаться отобрать у Кучики работу, но Ренджи больше ничего в голову не пришло.