Дары Бога

– Доброе утро, бабушка Яня! – Алена уселась рядом на скамейку. – А где Марина?

– Она в доме, разбирает вещи. Сейчас выйдет.

– Вы не боитесь их? – Алена показала маленьким пальчиком на раздавленную блоху, которая следом за другими отправилась в стеклянную банку.

– А чего их бояться? – ухмыльнулась бабушка.

– Ну, а вдруг они перепрыгнут на вас! И поселяться в ваших волосах, – девочка скривилась, как после съеденного неспелого крыжовника.

– Эти блохи живут только на животных, люди их не интересуют.

Алена, сомневаясь в словах бабушки Яни, рефлекторно отсела подальше. Тут из дома вышла Марина, и девочка сразу же забыла о блохах, заключив подругу в крепкие объятия. Взявшись за руки, они прыгали на месте, поднимая с земли сухой песок.

– Ну все, все! Хватит! Сейчас все ноги будут черные! – сказала бабушка Яня, недовольно причмокивая языком.

– Бабушка, мы пойдем погуляем. Нам есть о чем поговорить, – серьезно сказала Марина. – Вернусь к обеду, – бросила она на ходу.

Алена знала Марину сколько себя помнила, ведь та была ее лучшей подругой. По крайней мере, в Барановичах. Дома в Орше у нее была еще одна близкая подруга Таня, и Алена никак не могла определиться, кто из них для нее важнее. Алена всегда считала Марину невероятно красивой. Ее огромные кукольные карие глаза с веером длинных ресниц, бледно-розовая кожа и губы в форме бантика напоминали ей лицо любимой куклы. Марина была худощавого телосложения и, в отличие от Барби, невысокого роста. Алене всегда казалось, что подругу плохо кормят, настолько худыми были ее руки и ноги. Марина жила на окраине города в двухкомнатной квартире с родителями и старшей сестрой. К бабушке она приезжала только на лето, точнее, родители загружали ее вещи в старенькие «Жигули» и высаживали дочку с сумкой возле калитки. Через минуту их машина скрывалась в известном направлении и возвращалась лишь в конце августа. Мама Марины была в ссоре со своей матерью, поэтому, привозя дочь, даже не открывала калитку, чтобы поздороваться. Что именно стало причиной их раздора, никто из посторонних не знал, а бабушка Яня подробности никому не рассказывала. Отец Марины много пил, порой даже поднимал руку на жену – девочка не раз видела их ссоры. Тогда она закрывала уши, пряталась в своей комнате и не выходила из нее, пока ужасные крики не стихали. Наверное, именно из-за этого в огромных голубых детских глазах поселилась печаль. Даже когда девочка улыбалась и смеялась от души, в них таилась тоска. Марина мало разговаривала, особенно в компании взрослых, прячась за спину подруги и тайком наблюдая за происходящим. Единственным человеком, которому она доверяла, была Алена.

Свою бабушку Яню девочка недолюбливала и побаивалась. Но родители не спрашивали, хочет она ехать к бабушке или нет. Они просто сажали ее в машину и оставляли здесь на долгих три месяца. Бабушка же, наоборот, была рада видеть внучку, но только в качестве еще одних рабочих рук: возраст был беспощаден к ней, забирая физические силы, а вместе с тем и возможность нормально работать. Поэтому Марина была для нее спасением: женщина поднимала внучку в семь утра и, пока солнце не усядется на трон на самой макушке неба, отправляла ее работать в огороде. Девочка привыкла к труду и не ныла от тяжелой работы, хотя звонкие голоса за забором и стук мяча о ворота заставляли ее маленькое сердце сжиматься до размеров изюминки. Но Марина знала: как только стрелки часов покажут двенадцать, она бросит тяпку и ведро, забитое доверху сорняками, и умчится сломя голову навстречу детству. Иногда бабушка заставляла помогать поливать огород, едва ли не силой забирая внучку с улицы, когда игра только набирала обороты. Девочка не плакала и не сопротивлялась, она покорно брала бабушкину руку и тенью исчезала за дряблым забором.

– А почему ты не заставляешь меня работать в огороде? – как-то спросила Алена у своей бабушки, когда Марину снова увели с улицы. – Может, ты стесняешься меня попросить? Так ты скажи, и я буду работать.

Анна Владимировна переворачивала на сковороде котлеты, одновременно другой рукой помешивая кипящий суп.

– Потому что ты ребенок и твое дело играть, а не работать.

– А почему тогда бабушка Яня заставляет Марину работать?

Анна Владимировна замолчала, пытаясь подобрать нужные слова.

– Яне некому помочь, вот она и просит Марину, – ее лицо стало серьезным. – Хотя я против этого.

– Почему?

– Я же тебе говорю, дети должны играть. Помогать, конечно, нужно. Ты же мне помогаешь. Вчера ты помогла мне помыть посуду, а сегодня собирала колорадских жуков с картошки. Это ведь помощь, правда?

– Да, – с гордостью сказала Алена. – Ты меня зови, я тебе еще помогу. Бабушка, может, мне стоит помочь Марине? Я ведь ее друг…

– Не стоит. Лучше не вмешивайся, это их дело, и пусть они сами решают свои вопросы.

Анна Владимировна знала, что если Алена хоть раз поможет подруге, то Яня будет просить ее помогать все время. «Бедная Марина», – подумала она, вспомнив печальные глаза девочки.

– Бабушка, мне нужно кое-что тебе рассказать. Это очень важно, – Алена ковыряла обшивку углового дивана на кухне, потупив глаза в пол, – иначе я не смогу спокойно спать.

– Что случилось? – Анна Владимировна отложила деревянную лопатку и села рядом с внучкой за круглый кухонный стол. Она подняла свои усталые глаза и ласково посмотрела на Алену. Та продолжала молчать. Поток воздуха подхватывал ароматы укропа и петрушки, растущих возле окна, и силой загонял в дом, наполняя кухню чудесными запахами земли и зелени.

– В общем, дело обстоит так, – девочка, сделав глубокий вдох, рассказала бабушке, как подсматривала за Женей, а та даже не улыбнулась ей; как потом рассыпала соседские поленья и осталась незамеченной…

Анна Владимировна слушала внучку с серьезным лицом, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться.

– Зачем ты подсматривала за ней?

– Я хотела познакомиться и помочь! – выпалила внучка. – Я хочу научить ее разговаривать. Я способная, папа так всегда говорит, у меня обязательно получится! – она захлебывалась эмоциями.

– А почему ты решила рассказать это мне? Ведь в целом ты не сделала ничего плохого и убрала за собой.

– Инка видела меня и пообещала, что расскажет всем! Я решила, что должна тебя предупредить – на случай, если к тебе придут соседи. Папа всегда говорит: предупрежден, значит вооружен!

Анна Владимировна, не выдержав, расхохоталась.

– Молодец, ты все правильно сделала!

Алена громко выдохнула и улыбнулась.

– Тогда я пойду гулять! У нас сегодня вечером намечается игра с мальчишками! Я буду на соседней улице.

– Хорошо, только далеко не отходи.

– Договорились, – девочка вприпрыжку помчалась по коридору и через секунду исчезла в переулке.

– Так нечестно! – возмутилась Валя.

– У вас на одного человека больше! – кричала Алена, которая только что рассказала всем, как играть в лапту.

– Вы вообще слушали правила? – сложив руки на груди, спросила Таня.

– Вы и так проиграете нам, с лишним человеком или без! Это дело времени! – Ленька тоже стоял со сложенными на груди руками.

– А вот и нет! – Алена подошла к нему так близко, что почувствовала, как он дышит. Ее глаза светились злостью и азартом, создавая целый коктейль эмоций.

Так получилось, что все мальчишки жили на соседних улицах. Чтобы встретиться, им приходилось выбирать нейтральную территорию, заранее договариваясь о встрече. Алена была заводилой у девчонок, ежедневно организуя их досуг, а Ленька возглавлял компанию ребят. Когда два лидера встречались, то пытались доказать друг другу свою правоту. Каждая их встреча заканчивалась либо ссорой, либо дракой.

Леньке исполнилось двенадцать. Мальчишка был высокого роста и худощавого телосложения; густые светло-русые волосы слегка вились на макушке, создавая иллюзию парика, который, казалось, когда-нибудь упадет на землю. Он как старший в компании ребят считал, что имеет полное право командовать ими, раздавая указания направо и налево. Удивительно, но все безоговорочно слушали его и ловили каждое слово своего лидера.