Страница 13 из 20
Джереми переместил лупу на человека в велюре. Цвет глаз определенно был таким же, как у Рейчел. Как говорила ее мать? «Ищи себя в его глазах»? Рейчел смотрела на увеличенные глаза мужчины, пока изображение не стало расплываться. Она отвела взгляд, передохнула и снова воззрилась на мужчину.
– Это мои глаза? – спросила она.
– Цвет твой, – ответил Джереми. – Форма другая, но ты ведь унаследовала костную структуру у Элизабет. Хочешь, сделаю пару звонков?
– Кому?
Он положил лупу на стол.
– Давай сделаем следующий шаг и предположим, что это ее приятели-аспиранты из Университета Джонса Хопкинса. Если это так, найти их всех, скорее всего, нетрудно. Если не так, мы всего лишь позвоним нескольким друзьям, которые работают там.
– Хорошо.
Джереми переснял обе фотографии на телефон, проверил, хорошо ли они получились, и сунул телефон в карман. У дверей он обернулся и спросил:
– Ты в норме?
– Да. А что?
– Ты как-то вдруг сникла, по-моему.
Она не сразу нашла что сказать.
– Ты не мой отец.
– Это так.
– Очень жаль. Иначе отец у меня был бы просто молоток. И мы бы покончили со всей этой канителью.
Джереми тщательно поправил очки: как Рейчел заметила еще раньше, он делал так, когда чувствовал себя неуютно.
– Молотком меня еще не называли.
– Вот поэтому ты и есть молоток, – сказала она и поцеловала его в щеку.
Впервые за два года она получила электронное письмо от Брайана Делакруа – короткое, всего три строчки. В нем он хвалил серию статей Рейчел, вышедших две недели назад и посвященных выдвинутым против Массачусетской службы пробации[10] обвинениям в откатах и попустительстве. Возглавлявший службу Дуглас («Дуги») О’Хэллоран управлял ведомством как личной вотчиной, но теперь, благодаря расследованию Рейчел и ее бывших коллег по «Глобу», окружной прокурор готовился предъявить ему обвинение по всей форме. Когда Дуги случайно столкнулся с Рейчел в коридоре, писал Брайан, то выглядел так, будто наложил в штаны.
Она поймала себя на том, что расплывается в улыбке.
«Приятно сознавать, что Вы существуете на свете…» – писал он.
«И я рада получить известие от Вас», – хотела она написать в ответ, но тут увидела постскриптум:
«Собираюсь снова пересечь южную границу. Возвращаюсь в Новую Англию. Не порекомендуете место по соседству, где можно остановиться?»
Она тут же отыскала его в Гугле, чего до сих пор сознательно избегала. Фотография была только одна, слегка зернистая и расплывчатая, переснятая из статьи в «Торонто сан», где описывался благотворительный концерт 2000 года. Он стоял в нелепом смокинге, повернув голову в сторону. Подпись под снимком гласила: «Потомственный лесоторговец Брайан Делакруа Третий». В сопроводительной статье говорилось, что он «замкнут» и, «как всем известно, скрывает свою личную жизнь от посторонних», окончил Университет Брауна и получил степень магистра экономики в Уортонском колледже. Сделавшись магистром, он…
«…Стал частным детективом в Чикопи», – мысленно закончила предложение Рейчел. Она улыбнулась, вспомнив его клетушку. «Золотой мальчик» попытался сойти с колеи, проложенной для него поколениями предков, но оказался недоволен сделанным выбором. Такой серьезный, такой честный… Если бы она обратилась в другое агентство и попала к другому сыщику, с ней неминуемо произошло бы то, о чем предупреждал Брайан – ее обобрали бы до нитки.
А Брайан не захотел так поступить.
Глядя на фотографию, она представила, что случилось бы, если бы он поселился где-нибудь по соседству – скажем, в одном-двух кварталах…
– Я живу с Себастьяном, – произнесла она вслух. – И люблю его.
Рейчел закрыла ноутбук.
Она сказала себе, что ответит Брайану на следующий день, но так и не собралась.
Спустя две недели позвонил Джереми Джеймс и спросил, прочно ли она сидит на своем месте. Рейчел стояла, но при этих словах прислонилась к стене и сказала, что заняла прочную позицию.
– Я нашел почти всех. Темнокожие мужчина и женщина по-прежнему вместе и занимаются частной практикой в Сент-Луисе. Вторая женщина умерла в девяностом году. Толстяк преподавал в колледже и тоже умер несколько лет назад. А парень в велюровом пуловере – это Чарльз Озарис, психолог-клиницист, работает на Оаху.
– Один из Гавайских островов.
– Если окажется, что он твой отец, – сказал Джереми, – у тебя появится шанс побывать в отличном месте. Буду ждать приглашения.
– Непременно.
Ей потребовалось три дня, чтобы дозвониться до Чарльза Озариса. Нет, она не занервничала, не встревожилась. Причиной было ее неверие в успех. Рейчел знала, что он не ее отец, чувствовала это нутром и всеми извилинами своего неугомонного мозга.
И все же какая-то часть ее надеялась на противоположное.
Чарльз Озарис подтвердил, что посещал аспирантский семинар по клинической психологии в Университете Джонса Хопкинса вместе с Элизабет Чайлдс. Несколько раз они заходили в бар «Мило» в Ист-Балтиморе, и там действительно висел на стене вымпел команды «Балтимор колтс». Озарис выразил Рейчел сочувствие и сожаление по поводу смерти Элизабет – «интересной женщины», как он выразился.
– Мне говорили, что вы с ней встречались.
– Кто мог вам такое сказать? – фыркнул Чарльз Озарис. – Мисс Чайлдс, я уже с семидесятых годов не скрываю своей сексуальной ориентации и не питаю никаких иллюзий на этот счет. Коллизии в связи с этим бывают, а иллюзии – нет. Никогда не бывал на свиданиях с женщинами и даже не целовался с ними.
– Значит, меня ввели в заблуждение, – пробормотала Рейчел.
– Значит, ввели. А почему вас интересует, встречался я с вашей матерью или нет?
Рейчел честно рассказала о своих поисках отца.
– А что, она не сказала вам, кто он такой?
– Нет.
– Но почему?!
Рейчел пустилась в обычные объяснения, которые с каждым годом казались ей все более смехотворными.
– Она почему-то считала, что таким образом оберегает меня. Сохранение в тайне личности моего отца по ошибке связалось у нее в голове с моим благополучием.
– Насколько я знал Элизабет, таких ошибок она никогда не делала.
– Зачем тогда так бережно хранить тайну? – спросила Рейчел.
– Я учился вместе с вашей матерью в течение двух лет, – ответил Чарльз Озарис с горечью, которой раньше в его голосе не замечалось. – И был, наверное, единственным человеком в радиусе десяти миль, который ни разу не пытался раздеть ее. Поэтому я вряд ли знал ее лучше других. А ей было спокойно со мной. По сути дела, мисс Чайлдс, я совсем не знал ее. Она не раскрывала людям свою душу. Ей нравилось быть скрытной, потому что она обожала секреты. Секреты давали ей власть над людьми. Это было лучше секса. Уверен, что секреты были ее любимым наркотиком.
После разговора с Чарльзом Озарисом Рейчел испытала три приступа паники в течение одной недели. Один произошел в туалетной комнате для служащих Шестого канала, другой – на берегу реки Чарльз во время утренней пробежки, а третий – ночью, в душе, когда Себастьян уже спал. Ей удалось скрыть это и от коллег по работе, и от Себастьяна. Она держала себя в руках, насколько это возможно во время приступа, и все время убеждала себя, что сердце работает нормально, горло не сжимается и она может дышать.
Ей все меньше и меньше хотелось выходить из дома. Несколько недель она таскалась на работу только благодаря усилиям воли, бросая вызов самой себе. В выходные она отсиживалась дома. Первые три недели Себастьян полагал, что в ней проснулся инстинкт гнездования. На четвертую это начало его раздражать. К этому времени они стали заметной в городе парой, их приглашали на все гала-концерты, благотворительные вечера и прочие мероприятия, где можно было и посмотреть что-нибудь, и себя показать, и, конечно, выпить под это дело. Они стали постоянными героями светской хроники в телепрограммах «Будьте с нами» и «Имена и лица». Рейчел изо всех сил сопротивлялась, но была вынуждена признать, что все это ей очень нравится. Впоследствии она поняла, что здесь сработал механизм компенсации: родителей у нее не было, зато она вошла в большую бостонскую семью.
10
Пробация – постановление суда об откладывании вынесения приговора или о приостановлении его действия на определенный срок.