Страница 1 из 20
========== Вечерние беседы ==========
Однажды осенью произошло удивительное событие. К подножию холма, на котором расположилось селение семьи Ан, подъехали два всадника. День был на исходе, и семья собиралась в поселении, заканчивая свои дневные работы, складывая по местам инвентарь и готовясь к общему ужину в большом доме. Так что, пусть не все, но очень многие оказались в тот момент на этом краю поселка, поскольку именно здесь располагались загоны для ящеров и сараи для хранения инструмента. Люди засуетились, кто-то велел кому-то оповестить тех, кто был главным в семье: стражей, а также старую ведьму, поскольку без нее ни одна встреча гостей не обходится. Оставшиеся столпились и с любопытством наблюдали, как по склону холма карабкаются наверх ящеры, двое под всадниками, третий с грузом. Гости вообще редко захаживали к семье Ан, а уж гости с севера – это что-то совершенно невероятное. Ведь на севере больше ни одна семья не живет, и совсем недалеко отсюда проходит граница леса.
Всадники приблизились. Со спин ящеров спрыгнули две женщины; обе радостно улыбались. Одной из них оказалась старая знакомая семьи, разведчица из-за гор Ретофа. А вот вторую сперва даже и не узнали. И хотя все отлично помнили эту сетку белых шрамов, искажающую черты лица, но не могло такого быть, чтобы… Люди раскрыли рты в изумлении. Неузнаваемая Кава рассмеялась.
– Ну, и что вы встали? Тут человек домой приехал, а они стоят столбом.
Тогда уж все отмерли и зашевелились, последовали возгласы, объятия, приветствия. Ретофу встречали с не меньшей радостью. Мальчишки принялись снимать груз и гладить ящеров, тех самых, на которых некогда и уехали эти двое в дальний поход.
Вдруг Кава заприметила в толпе подошедших стражей. Лицо ее при взгляде на Ан-Таара словно осветилось изнутри, а в глазах промелькнуло что-то похожее на удивление. Потом она тепло улыбнулась, легким шагом приблизилась и поцеловала старшего стража в щеку.
– Здравствуй, Таар. Рада тебя снова увидеть.
После чего обернулась к его ученику, которому достался такой же сестринский поцелуй.
– Здравствуй, Кайтен. Ты повзрослел.
Кайтен только глазами хлопал. Все было не так. Женщину, которая уезжала от них, хотелось пожалеть. Она была несчастной до самой глубины своего существа, она только научилась выглядеть иногда веселой, а в остальное время – не слишком грустной. Та женщина казалась вечно напуганной, ей требовалось все ее невеликое мужество, чтобы просто улыбнуться. Прошло два года, ну, пусть чуть больше. Женщина, которая к ним вернулась, светилась спокойствием и внутренней силой. В ее глазах была мудрость, в улыбке – теплота. Движения стали плавными, несуетливыми, осанка горделивой. Во всем ее облике появилось даже что-то покровительственное. Это была совершенно иная женщина. Становилось ясно, что прежней маленькой Кавы здесь больше нет.
Но что порадовало Кайтена еще больше, так это что Ретофа совершенно не изменилась. Она была все так же очаровательна, хотя даже не пыталась кого-то очаровывать. Она своим пружинистым шагом приблизилась к стражам и чмокнула каждого в другую щеку. А через миг обе женщины повисли на шее старой Мару, которая, надо сказать, с трудом выдерживала их энтузиазм.
– Полно, полно, – урезонивала она. – Совсем меня задушите. Вот пойдемте-ка лучше ужинать. Только накрыли, все горячее. Путешественниц надо кормить, остальное потом.
Предложение переместиться в большую гостиную встретило горячее одобрение со стороны всех присутствующих. Все были голодны и устали не меньше, чем гостьи. Мальчишки только отвели ящеров в сарай, а поклажу бросили тут же, не разбирая, и все отправились ужинать.
Только когда в комнате расселась вокруг большой скатерти вся семья, – очень маленькая семья по здешним меркам, – тогда женщины разглядели незнакомое лицо. Лицо было круглое, улыбающееся, ушастое, с большими наивными глазищами. Оно принадлежало молодому человеку невысокого роста и крепкого телосложения. Его короткие и густые волосы были странного оттенка: иначе, как серыми, не назовешь. Светло-серые и темно-серые. Пятнами. Его широкая улыбка открывала довольно крупные клыки.
– А это новый член семьи? – ласково спросила его Кава.
Парень отчего-то смутился и не ответил.
– Это Кайги, – сказал за него Ан-Таар. – Я о нем потом расскажу. Это длинная и интересная история. Но сначала рассказывайте вы.
Путешественницы наперебой принялись рассказывать. Дорога к горам была долгой, но достаточно спокойной. Им повезло, и твари не встретились по пути, но ждали их появления в любую минуту. Все прошло, как и планировала разведчица. Женщины добрались до гор, после чего свернули к северу, выбрались к цивилизации и теперь со смехом рассказывали о множестве казусов, приключившихся по дороге с неопытной и дикой Кавой. Но потом они снова нырнули в лес, уже по ту сторону непреодолимого горного хребта, и углубились на территорию племен, откуда родом была Ретофа. Там они отыскали племя разведчицы, и Кава нашла себе наставницу-ведьму. Так что все то время, что они жили по ту сторону гор, Кава постигала ведьмовское ремесло, а теперь она вернулась, чтобы продолжить свое обучение у Ан-Мару.
– Если только ты возьмешься учить меня, бабушка, – кротко сказала Кава. – Учить по-настоящему, я имею в виду.
– Возьмусь, возьмусь, – покивала старуха. – Поздненько, конечно, ну да уж сколько успею. Придется еще пожить, раз ученица у меня нашлась.
Но оба стража, – Таар раньше, Кайтен чуть позже, – поняли, что предложенный им рассказ намеренно или невольно отредактирован. Повесть о дорожных приключениях никоим образом не объясняла, каким образом из несчастной, запутавшейся в собственных переживаниях прежней Кавы получилась эта, сильная и уверенная. И каждый из них решил спросить об этом Ретофу позже, наедине. Возможно, эта история действительно не для посторонних ушей. А может быть, слушать об этом не стоит в первую очередь самой Каве. Даже у Кайтена хватило сообразительности и такта промолчать, не говоря уж об остальных.
А еще, – и это заметили многие, и Мару в первую очередь, – Кава поглядывала на Таара с довольно странным выражением. Более всего это было похоже на недоумение. Так, словно она видела его впервые. Даже нет, словно он был похож на кого-то, кого она знала, но не являлся этим знакомым. И теперь она словно силилась вспомнить, кто такой, кого напоминает, что с ним связано. И во взгляде Таара на нее сквозила растерянность. Причем взгляды эти не встречались.
За этими разговорами незаметно подкралась ночь. Ох, как много еще хотелось обсудить! Но все собравшиеся принялись дружно зевать, и потому принято было решение отложить остальное до утра. Путешественниц отвели в домик, где прежде жила Кава, и который до сих пор не был никем занят. Остальные тоже разошлись по домам.
Кайтен поймал Мару, когда она возвращалась к себе, отнеся гостьям кое-что из своих настоев для укрепления сил.
– Вы были совершенно правы, – торжественно объявил он. – Они вернулись. Даже раньше, чем я думал.
– А когда я в таких делах ошибалась? – усмехнулась старуха.
– Но как они это сделали? – изумленно спросил он. – Каву не узнать.
– Не знаю, как сделали, – задумчиво проговорила Мару. – Это ты у Ретофы спроси. А только я-то как раз Каву узнаю. Такая она и была раньше, до того, как тварь на нее напала. Бойкая была девчушка, смелая, вечно везде бегала одна, потому такое и случилось. Это после она изменилась до неузнаваемости. Я думала, совсем сломалась, а нет. Поправилась девчонка. Прежняя стала.
– Но она что же, – робко полюбопытствовал Кайтен, – больше Таара не любит? Странно так смотрит…
– Ну, не так все. Просто больше нет той, которая любила. А эта, новая, она и сама еще не знает. Вроде помнит, что было что-то, а что? Вот и смотрит. Понять пытается.
– А он? Он ее сможет теперь полюбить?
За этим вопросом у Кайтена крылись сразу две надежды. Во-первых, он, конечно, был на стороне Кавы. Она нравилась ему и прежде, еще больше нравилась теперь. Раньше она вызывала у него жалость, теперь уважение, но он все равно хотел, чтобы у нее все устроилось. А во-вторых, подобное развитие событий нейтрализовало бы главного конкурента на сердце Ретофы. Может быть, Таар и решил отказаться от своих притязаний, но так все же было бы надежнее. Потому что сам Кайтен намеревался попробовать еще раз.