Рип Винклер

Единственный корабль, да и тот грузовой, приходил раз в месяц, хотя мог и не прийти.

Пришлось заплатить местному врачу с повадками мошенника, у которого у одного на планете был вполне сносный челнок, способный доставить Рипа в более или менее цивилизованное место.

Завидев деньги, врач, ни капли не заботясь об оставленных пациентах, с радостью бросился выполнять функции извозчика.

Попав на Кносс — третий, обитаемый мир этой системы, Рип взял билет до имперской планеты, а уже оттуда — до Альмы.

Космолет садился. Вежливый голос стюардессы предложил пристегнуть ремни и так далее.

У Рипа замерло сердце, когда опоры корабля коснулись покрытия взлетно-посадочного поля его родной планеты.

Они приземлились в Уре — центральном городе, столице Альмы.

Винклера встретил новый, как с иголочки, построенный по последнему слову бешено развивающейся техники космопорт.

Когда он учился в Академии, это здание только начинали возводить, они с Сэмом надеялись, что когда-нибудь им посчастливится работать здесь.

Как давно это было. Космопорт уже несколько лет как функционирует, а он так ни разу и не повел свой лайнер к другим звездам или повел…

Взяв в пункте проката флайер, Рип заложил в него программу, и машина послушно направила свой нос в Ларсу — родной город, город, где родился и вырос Рип.

Под высоко летящей машиной замелькали поля, другие города, деревни. Милая сердцу, знакомая картина.

Ларсу и изменился, и остался прежним одновременно. Да, он разросся, стал современнее, тут и там сияли блеском входов, фасадов и вывесок вновь открывшиеся дорогие магазины. Как обычно, появилось множество новых кафе, баров, множество закрылось. Кое-какие дома снесли, какие-то построили. Жизнь не стояла на месте.

Однако, зайдя в родной квартал, Рип как будто переместился на пять лет назад.

Здесь, на этой бывшей окраине Ларсу, почти все осталось по-прежнему. Такие же узкие, мощенные полимерным кирпичом под старину, извилистые улочки, почти те же дома, за невысокими заборами — смех ребятишек, крики хозяек, лай собак и визги экзотических животных.

Рип снова почувствовал себя мальчишкой, который с нетерпением бежит из школы домой, а дома — дома тетя Шура, как всегда улыбающаяся, приготовит его любимые блинчики, и он, макая их и размазывая черное липкое варенье по щекам, будет уплетать это царское кушанье, а затем, не умывшись и забыв переодеться, побежит играть с ребятами в космических пиратов и галактический патруль.

А тетя Шура в притворной строгости начнет хмурить брови, хотя глаза останутся, выдавая ее, такими же веселыми, а уголки губ будут чуть заметно подрагивать, сдерживая улыбку.

Тятя Шура. После гибели родителей Рипа на одной из планет во время исследовательской экспедиции он жил у нее. Своих детей у тети не было, и женщина относилась к маленькому Винклеру как к своему собственному сыну, лелеяла, баловала мальчика: Рип отвечал ей тем же. Он любил тетю. Любил как родную мать, которую не помнил.

Сейчас Винклер знал: как только он выйдет из-за поворота, покажется их, его дом, третий слева на той стороне. Небольшой двухэтажный домик под керамической черепицей.

Дом стоял. Стоял на том самом месте, однако что-то не так, что-то неуловимо изменилось в его облике. Это было все то же здание, светлые стеньг, красная крыша, но… оно умерло. Дом и двор, от них веяло запустением. Не горели окна, не скрипела дверь, там явно никто и уже давно не жил.

Рип подошел ближе. Двор порядком зарос высокой травой, а от ворот до крыльца не вела протоптанная тропинка. Он открыл калитку, прошелся по нетронутым растениям и поднялся на ступеньки.

Толкнул дверь — заперто. Он взялся за ручку и потянул ее. Идентификационный механизм, настроенный на излучение его ладони, так же как и раньше, сработал, щелкнул замок — дверь открылась…

Рип медленно вошел внутрь.

Казалось, ничего не изменилось. Все вещи, предметы стояли или лежали на своих местах, как всегда, царил идеальный порядок, но… никто не выбегал навстречу, не пахло приятно из кухни, тетя всегда сама готовила, не доверяя автоматическому комбайну.

Единственным живым существом в этом склепе оставался Рип, да и живым ли. Нежданный, неожиданный пришелец из прошлого.

— Тетя, — тихо позвал Винклер, хотя и не надеялся услышать ответ. Вот почему видеофон молчал.

Рип уже знал правду, знал и боялся себе в ней признаться. Тете просто некуда больше идти, это было единственное ее пристанише, а Рип был единственным ее родственником.

Не в силах находиться внутри, Винклер вылетел на улицу. Он бежал, как будто дом стал заразный, бежал долго и не оглядываясь. Без тети Шуры это больше не его дом.

Остановившись посередине улочки, Винклер огляделся. Теперь он заметил: неуловимые, едва различимые на первый взгляд изменения тронули и ее.

Она не была той улицей, В прошлое нет возврата, время не обманешь и не вернешь, правда…

Оставалось еще одно место, куда Рипа тянуло, хотя он уже знал — там его также никто не ждет. Однако упрямые нот сами принесли своего обладателя к роскошной вилле, когда-то принадлежащей родителям Нади.

Он немного постоял возле, а затем, повинуясь внезапному импульсу, подошел к крыльцу, поднялся по ступеням и нажал кнопку звонка.

Дверь открыла маленькая светловолосая девочка с черненькими глазами-пуговками.

— Вам кого? — спросила она, увидев на пороге своего дома незнакомого мужчину.

Рип молча стоял и смотрел на ребенка. До последней секунды, до того, как появилось это хрупкое создание, Винклер еще надеялся, где-то в глубине души он верил, хотел верить, что все окажется ошибкой, страшным сном и на его звонок выйдет на порог Надя, улыбнется и… Глупый, глупый безмозглый человечишка, конечно, этого не стало.

— Ма-ама, — заорала девочка, — тут к тебе какой-то дядя пришел.

— Сколько раз повторять тебе, Марта, не открывай незнакомым двери, раздался голос из глубины дома.

— Но он не незнакомый, мам, он хороший. — Девочка обезоруживающе улыбнулась.

— Что вам, молодой человек, — перед Винклером встала светловолосая женщина, с которой он на Силене разговаривал по видеофону.

Женщина его не узнала, как давно это было.

— Извините, я ошибся, — заплетающимся языком пролепетал Винклер.

Женщина только пожала плечами, мол, ничего, бывает, а Винклеру ничего не оставалось, как развернуться и двинуться прочь, больше на этой планете его ничего не держало, сегодня он лишился не только последних пяти лет, он почувствовал, что лишился полностью своего прошлого.

В пивном баре тихо играла музыка. Посетители пока не набежали. Один Рип сидел за крайним столиком и потягивал прохладное пиво. Это был старый бар. Возможно, самый старый в городе, и что самое главное, это был бар, который помнил Рип. Он не раз прихрдил сюда с друзьями шумно провести время, а толстый бармен Джо подливал им прохладный пенящийся напиток.

Джо по-прежнему стоял на своем месте, что приятно удивило Рипа, однако толстяк не узнал его, да и кто теперь узнает в этом молодом силаче того безусого паренька, что бегал сюда с ватагой таких же разгильдяев.

— Скучаешь, сынок, — услышал он сбоку скрипучий голос. Рип обернулся Дэнджилл, не может быть, надо же, старик еще жив и почти не изменился.

Дэнджилла знавала (во всяком случае, во времена Рипа) вся округа. Старый космический волк, потративший свое здоровье и растерявший все волосы на далеких космических трассах и неведомых мирах.

Сколько лет Дэнджиллу, не ведал никто. После того как старик вышел в отставку, он поселился в Ларсу. С той поры любимым занятием Дэнджилла было расхаживать по пивным барам, подобным этому, я коротать время за беседой со случайными посетителями.

А если его как следует подпоить, то старик начинал душераздирающие истории о далеком внеземелье, о черных дырах и кровожадных местных племенах, о джунглях чужих планет, кишащих всякой нечистью, и об удивительных красавицах в гаремах окраинных шейхов, которых он, Дэнджилл, освобождал от деспотичной тирании злодея-хозяина, и девушки, естественно, благодарили своего героя самым распространенным и самым приятным способом.