Мужчины и женщина

***

Элементы детектива с головоломными интригами, умопомрачительные приключения, холодящие кровь погони и опаляющие душу страсти!..

Только всё это – не здесь.

Но не спешите отложить книгу в сторону – возможно, вам покажутся близкими радости и переживания моих героев, их сомнения и откровения. Надеюсь.

***

Юлия Добровольская

Мужчины и женщина

Роман

Редко члены одной семьи вырастают под одной и той же крышей.

Ричард Бах

Истину невозможно постичь, не воплотив ее в дела твоей жизни.

Пол Феррини

17.10.2005. Понедельник.

Это был удивительно длинный день. Да, моя нынешняя жизнь может считаться как день за десять… Почти без преувеличения.

В это утро всё происходило, как обычно.

Не успела я нажать на кнопку звонка, как мне открыли – я знала, конечно, о системе видеонаблюдения за домом.

Не успела шагнуть за порог, как с лестницы кубарем слетело моё чадо.

Не успела протянуть к нему руки, чтобы предотвратить возможное падение нас обоих, как он затормозил в полуметре и поднял на меня глаза. И, как и прежде – вот уже на протяжении нескольких дней – я заметила признаки адекватности в его взгляде…      

Нет, мой воспитанник вовсе не дебил. Это умный и отзывчивый подросток, прямодушный и романтичный, но совершенно… совершенно невоспитанный! Хотя… я давно не употребляю этого термина. Мальчишка просто запущен как личность. И это не редкость, увы. Порой забота взрослых сводится лишь к рачению о плоти своих чад: покормить, одеть… если денег достаточно, купить всего, чего желается – развлекайся сам, а у нас хлопот полон рот.

У Егора для развлечений есть всё, что только можно помыслить. А любимое занятие его – компьютерные стрелялки и примитивные киношки с теми же стрелялками-взрывалками. Я не раз наблюдала выражение его лица, когда он следил за происходящим на экране разбрызгиванием пуль, мозгов и крови – это был экстаз, упоение. Однажды он перехватил мой взгляд, и мне показалось, смутился. Чудовище смутилось!.. Он натянул на лицо маску циничной отстранённости и уставился в экран, но сразу – не прошло и полминуты – отключил видеосистему со словами «я уже видел эту фигню».

Для него не существует авторитетов – ну, разве что отец, да и то по вполне понятным причинам. Учителя и школа – это что-то неудобно-нудное, как осенний дождь, который невозможно отменить, остаётся лишь переждать его с наименьшими потерями. И парень приспособился получать удовольствие от перемен между уроками, когда можно всласть набегаться по двору или широким школьным коридорам, поболтать со сверстниками на животрепещущие темы, ну и позаигрывать с девчонками – каким-то новым, своеобразным, не тем, что в мои времена, способом.

Но при всём этом, засыпает он до сих пор с любимым плюшевым белым слоником. Как-то случайно я стала свидетелем их прощания перед уходом в школу: Егор что-то нашептал слонику под напрочь облысевшее ухо, поцеловал в замусоленный кончик хобота и посадил на подушку… Зовут слоника Бóка. На мой вопрос: «что это за такое необычное имя?» – Егор опустил взгляд и ответил, что имена бывают разные, и Бóка – это просто Бóка.

Правда, ещё Егор любит рисовать. Но я ничего пока не видела из его рисунков – альбом он прячет.

Конечно, к настоящему моменту я вполне знала и понимала этого ребёнка: раскусила я его сразу, с первых наших встреч… Впрочем, тут и раскусывать-то нечего – картина не нова для меня, опыт работы с детьми я имела довольно богатый и среди обычных детей безошибочно узнавала детей вот таких. Таких, к которым относился Егор.

Так вот, сегодня всё происходило как обычно. Мы с парнем вышли на крыльцо, подъехал наш школьный автобус – так я называю огромный чёрный джип с затемнёнными задними стёклами, – мой кавалер раскрыл передо мной дверь и подал руку. Это входило в нашу с ним программу воспитания галантности и хороших манер, и он делал успехи – я говорила, что подросток оказался любопытным и восприимчивым. Потом он, как обычно, закинул свой рюкзак на переднее сиденье и устроился рядом со мной.

Тут я заметила, что водитель у нас новый.

Задавать вопросы кому бы то ни было в этом доме, в этом семействе, не принято – всё необходимое вам сообщали немедля – поэтому я лишь поздоровалась, и в ответ услышала:

– Доброе утро. – Водитель повернулся к нам, и я увидела его лицо.

Парень выразил свои чувства более бурно:

– У-у, Энди! Привет! Долго же тебя не было! Расскажешь, как оно там?

– Привет, Егор. Расскажу.

Энди протянул раскрытую ладонь, и мой кавалер громко хлопнул об неё своей пятернёй, начинающей уже превращаться в красивую по-настоящему мужскую кисть… Вот только… да, с этим работать придётся долго.

– Джентльмен должен представить своих товарищей друг другу, если они не знакомы между собой. – Сказала я моему подопечному мягко.

– А, да!.. – Он почесал чуб, вспоминая, кого кому прежде нужно представлять. – Марина Андреевна, это Энди… э-э… то есть, Андрей… ой, как там тебя?..

– Можно просто Андрей. – Сказал с улыбкой водитель.

Мой подросток добросовестно довёл своё дело до конца:

– Ну, да… Андрей, а это моя воспитательница, Марина Андреевна.

– Можно просто Марина. – Сказала я.

Мы пожали друг другу руки, а наш парень облегчённо вздохнул и откинулся на высокую спинку с чувством исполненного долга.

Машина тронулась. Мы больше не разговаривали, поскольку Егор сразу вставил в уши две серебристых фасолины и уставился в окно.

Я тоже смотрела в окно, в проём передних сидений, на дорогу, которая была очень хороша теперь – на пике зрелой осени.

Ещё не поредевшие заметно зелёные кроны тополей слегка припорошены тусклым зыбким золотом. Поля, мелькающие между стволами, где-то перепаханы и сочно бархатисты, а где-то усыпаны мохнатыми валиками скрученного в рулоны сена – густого зеленовато-охристого цвета, того же что и плюшевая стерня, распростёртая под ними. Безоблачная синева, венчающая всю эту осеннюю буколику, коварно обещает тепло, если не зной – в такие утра не мешает свериться с уличным термометром, чтобы не промахнуться с одёжкой…

Иногда я будто невзначай поглядывала в зеркало заднего вида, но ни разу не встретилась со взглядом водителя. Да, водители – впрочем, как и весь персонал в доме – знают своё дело крепко, и положиться на них можно во всех смыслах.

Я езжу этой дорогой вот уже второй месяц – с первого сентября. Всё происходит так, как происходит сейчас: Егор слушает свою музыку, потом он отдаёт мне плеер, телефон и отправляется в школу; если у меня есть уроки, я иду с ним, если нет, то бывает по-разному – в зависимости от того, сколько у меня времени до окончания занятий подопечного. А это, в свою очередь, зависит от того, есть ли, например, физвоспитание или музыка: Егор посещает не все уроки, развитие сына по некоторым предметам его папа обеспечивает иным образом.

Сегодня моих уроков нет, а у Егора – всего два. Так что, можно посидеть в школьном саду, почитать, или подумать. Или сделать записи в моём дневнике, который я веду лет двадцать. Водитель до конца дня в моём распоряжении – я командую, когда и куда нас везти. Командовать, правда, я не умею и даже норовлю «дать увольнительную» водителю, если, например, Егор будет занят длительное время. Но ничего из этого не выходит – у них приказ: никуда не отлучаться, пока не доставят нас с отроком домой.

* * *

Мы миновали лесной массив и въехали в город. По городу ещё минут десять-пятнадцать – и мы во дворе школы.

Егор вышел из машины, обошёл её и протянул мне руку. Потом отдал свою технику.

– До встречи, Егор, – сказала я.