Страница 48 из 50
Не наша в этом оказалась заслуга. Замок отображал то наихудшее что может произойти, если власть в руках берет черная ведьма. Всюду лежали тела, серые, обескровленные, у каждого имелась вырезанная пентаграмма, на щеках, на лбу, на руках, у кого где.
- Ведьма все силы стянула на бой,- негромко произнес русоволосый эльф, командир наших "засланцев".
- Во всей твердыне так?- брезгливо скривился Светлый, не торопясь спешиваться.
- Никак нет, только здесь. Внутренние покои укреплены, там и низшие твари и кто посерьезней есть, сопротовиление будет слабое, ясная Тэйг не хочет драки.
- Ясная Тэйг?- вскинул брови Светлый, поощряя эльфа на подробности.
- Дочь магианы крови и ясного Тэйга.
- Пощады для нее не будет,- сурово произнес я, и эльф вздрогнул.- Не смотря ни на что, даже если она сейчас своей мамочке кол ольховый в грудь воткнет, все одно ее участи это не изменит. Это закон, и закон непреложный.
Эльф опустил голову, даже губу прикусил, видать крепко его ведьмаческая дочь приворожила. Ничего, отрубят голову, сожгут прах, так все ее колдовские наветы и пропадут. Нет, против нормальных магов, на нашей стороне сражающихся я ничего против не имею. А вот чужие, те да, те колдуны да ведьмы и дорога им одна - на плаху. Может и не честно, зато жизненно и надежно.
- Прикажите бойцам разделиться на десятки, с каждым отрядом пусть идет маг, и мы сходим, кости разомнем,- Светлый обнажил на мгновение клинок, полюбовался синими сполохами на лезвии и вогнал его назад в ножны.
Понемногу выдавливая сопротивление ведьминых слуг мы продвигались в глубь твердыни, благо что все они строились по одним чертежам, и даже потайные ходы у всех открывались одинаково. Ведь строили замки побратимы, только с веками дружба меж родов прошла, сменившись завистью и склоками. Ничего, и на эту напасть управу найдем.
Снежная Арталанд.
Подковы лошади, я обозвала ее Снежкой, звонко цокали по мостовой, мрачный, мертвый город, порожденный больной фантазией моей сестренки давил на меня со всех сторон. Даже дышать, и то трудно. Моставая, то тут, то там обрывалась, показывая пропасть, затянутую белесым туманом, темные шпили башен заслоняли серое небо, где царила багровая луна. В это городе преобладал черный и серый цвет, здесь не было и намека на какую-либо растительность или время года. Не представляла что Рендалл видит идеальный мир таким.
Спешившись, своему чутью я предпочитаю доверять, перехватила Снежку за узду, чувствуя, как горит огнем рука, где Золотой цветок нашел прибежище. Тени, полупрозрачные, ровно шелк по ветру летящий извивались вокруг меня, а золотые искры медовыми каплями срывающиеся с руки не позволяли им меня коснуться. Только вперед, это лишь разминка, сестра показывает, хвастается, чего она достигла за эти годы. Что ж, и я лицом в грязь не ударю, тоже не лыком шита.
Взвившись на дыбы, Снежка вырвала узду из моей руки, и отпрянув в сторону, с испуганным ржанием пропала в синем сполохе. Что ж, попади в свой, лошадиный свет, щипли сочную травку и не знай худшей доли. Хоть и подарили мне тебя только утром, все одно жалко, к животным привыкаешь быстрее чем к людям.
Лишившись Снежки, я пошла быстрее, тени атаковали уже лениво, так, чтобы не расслаблялась, браслет-цветок пульсировал, стискивая запястье. На другой руке распустились ледяные узоры ясной Тьяры, обдавая коду приятной прохладой. Моя богиня все рассчитала, и послала помощь, а это значит, что проиграть я не могу.
- Ну что же ты, Рендалл, сестренка моя возлюбленная, неужели не хочешь поскорее свидеться?
Ответом на мои слова стал портал, багровый зев, распахнувший на узкой нитке каменной тропы, по обоим сторонам от которой открывалась уже поднадоевшая пропасть. Смело шагая вперед я, как ни странно, думала о том, что вернувшись домой первым делом заварю чай, наберусь сил и загляну к кузнецу, пора уже первые символы наносить будет.
В жарком тропическом лесу, почти повторяющем собой лесной массив Элтазриэля, у воздцха оказался неприятный, металлический привкус. Подобрав юбки, я присела и крепко взявшись за мясистый стебель, выдернула густо-фиолетовый цветок из земли с корнем. Так и есть, белесые корешки, как черви, оплетают осколок кости с остатками гниющей плоти. Второй круг крови, Лес плоти. Корни деревьев зиждяться на полноценном, взрослом мозге, отчего имеют подобие разума, к ним приближаться нельзя.
- Тсс,- цветок, извернувшись, полоснул, меня краем листа по запястью и присосался к разрезу, жадно впитывая кровь. Насилу оторвав кровопийцу, отшвырнула в сторону, и, призвав щит льда, осторожно начала пробираться вперед. Уклоняясь от жаждущих моей крови и плоти хищных ветвей больших деревьев, едва успевая отдернуть ступни от острых коряг, выныривающих из мягкой, пропитанной кровью земли, я шла вперед. Пушистые, красивые бабочки целили мне в глаза и гибли, пронзенные крохотными льдинками щита. Подол платья изорвался о коряги, открывая недопустимое зрелище, мои икры, щит мерцал не переставая, отгоняя толпы кровососущего гнуса, яркое солнце, невидимое из-за густоты крон, доводило температуру до невозможной. По спине стекал пот, платье неприятно липло к коже, но я не снимала ни теплой курточки, ни белых, уже испачканных, перчаток. Ничего нельзя добровольно оставлять в Лесу, плоти, вещи, оставленные здесь, приведут к быстрой смерти и мучительному посмертию.
Среди стволов тропических деревьев показался просвет, на полянке, усеянной яркими цветами, вокруг большого валуна, освещенного ярким солнечным лучом, кружились диковине бабочки. Пасторальная, умиротворяющая картинка, так и тянет, скинуть обувку, и побежать, погреться на этом теплом, гостеприимном камешке. Сколько таких уже, наивных, закончило здесь свою жизнь?
Обходя по кругу поляну, приминая сапожками хищную траву, чьи тонкие, острые усики цеплялись за украшения моей обувки. Тонкий каблучок неожиданно цокает, наткнувшись на каменную плиту, прячущуюся в зарослях травы. Одна, другая, третья, растительность тает, подергиваясь сизой дымкой, по кирпичику вырастают стены, проявляются на полу линии пентаграммы, свечи.
Кидаю взгляд назад, за спиной обычный коридор, с чадящими факелами на стенах, ковром с толстым ворсом и скромными картинами на стенах.
- Здравствуй,- ласково пропела Рендалл, соткавшись из туманных щупалец теней.
- Ждала?- хмыкаю, оглядываю зал, и понимаю, ждала. За пределами пентаграммы стоит крохотный столик с двумя креслицами, заставленный фруктами и два бокала с вином. Сестренка жестом предлагает мне пройти, и я с улыбкой протягиваю ей руку. Ее ладонь горячая, слишком горячая, как мало в ней осталось от рэймар.
- Выпьешь?
- Вновь сон-трава?- я улыбаюсь, беру бокал, Рен гипнотизирует меня взглядом, нервно облизывая губы.- Торопишься?
- Нам стоит начать,- она отводит глаза. Чувствую себя участницей отвратительного спектакля, вот они мы, враги, родные сестры, тридцать лет моя близняшка мечтала о моей смерти, а сейчас никто из нас не может нанести первый удар.
- Бред сумасшедшего, когда я тебя потеряла, малышка?- обнимаю Рен, она доверчиво кладет голову мне на плечо. Несколько прекрасных минут, держа близняшку в руках, позволяю себе вспомнить первые пятнадцать абсолютно счастливых лет. Нас не очень-то любили, нам не хватало еды, деду приходилось нас подкармливать, было холодно, в выделенных нам покоях не топили камин, но мы были вместе, и это было главным.
Отталкиваю Рендалл, и коротко, без замаха бью ладонью по воздуху, создавая вихрь ледяных осколков, сестра укрывается за багровым щитом. Черты ее прекрасного лица искажаются, тварь, дремлющая в ее душе смотрит на мир из серых глаз, так похожих на мои.
- Еще,- облизывается магиана, то, что еще оставалось от Рендалл ушло, спряталось в свою раковину на самом дне истерзанной души. Прокусываю запястье, острые ледяные игла, заполненные моей кровью летят к Рен, взрываясь при соприкосновении с ее щитом и обжигая ее бледную кожу моей отравленной кровью. Я готовилась сестренка, зная, что мне предстоит, мне удалось создать идеальный яд, настроенный на нас.