Страница 3 из 14
Коты, как и грудные дети, великолепно видят и домовых, и души ушедших, и многое чего ещё. Я не удержался, поперхнулся от смеха пивом и закашлялся. Домовой же, нежно обхватив грудь дамы своими лапками, стал блаженно посапывать.
Кот, увидев, что ничего интересного больше не происходит, гордым вальяжным шагом направился в мою сторону. Это владельцы кафе могли, конечно, наивно полагать, что это они тут самые главные, но я-то видел правду: настоящим и подлинным хозяином этой территории кот считал именно себя. Проходя мимо моего столика, он вдруг остановился, как вкопанный, и пристально впился в меня огромными золотистыми глазищами. Мне даже показалось, что они начали у него светиться. Потом он прижал уши, и, подобравшись и громко уркнув, запрыгнул мне на колени. Весил он, как иной поросёнок.
Устроившись у меня на коленях, кот заурчал с громкостью маленького трактора и пристально и влюблёно уставился мне в глаза. Так что стало ясно, что все мои попытки закрыться для него оказались бесполезны. Я для него светился солнцем и теплом, а моя энергетика оказалась вкуснее любой рыбки. Оставалась надежда, что мне удастся обмануть тойху, но с котом у меня явно ничего не получилось.
Прогонять его я, разумеется, и не подумал. Во-первых, он бы искренне этого не понял и всерьёз бы обиделся; а во-вторых, наша совместная с ним аура сейчас представляла из себя такой калейдоскоп, что разобрать в нём что-то определённое было бы крайне сложно. Эта пушистая зверюга светилась от счастья маленьким солнышком и никуда не хотела уходить. Звали его, разумеется, Рыжий, о чем он мне сразу муркнул.
Я же заказал ещё пива, настроившись ждать долго. Принесшая заказ официантка, заметив нашу с котом идиллию, удивленно округлила глаза. Она явно раньше не замечала за этим пушистым зверем такой непосредственной любви к клиентам. И чувство тревоги, холодом обдавшее меня на улице, почему-то стало отступать.
Что-то непривычное для меня было с тойху, избравшим это кафе своим любимым местом отдыха или встреч. Почему-то он не прогнал домового, хотя был просто обязан его видеть, и он не прятал свою ауру, буквально пропитав ею все стены. И из кафе не ушел кот, который не мог не видеть истинную энергетику тойху и, вообще-то, должен был бояться его больше, чем любой разъярённой псины. А кот почему-то не ушёл.
Тойху всегда держат у себя собак, но никогда не смогут удержать у себя кота – это невозможно. Даже если кота к ним привязать – кот просто умрёт, и очень быстро. Ужиться вместе они не смогут.
Я начал нарезать пиццу. Рыжий кот урчал у меня на коленях, но, к счастью, уже тише, когда я заметил два смертельно испуганных глаза на пушистой мордочке. Домовой выглядывал из-за спины той дамы, с грудью которой так радостно играл ещё так недавно, смотря на меня с диким ужасом. Он оцепенел от страха, отлично осознавая, что, при желании, я могу буквально испепелить его взглядом. Очень легко – просто потому, что нас питали совсем разные силы. И он отлично чувствовал, с кем имеет дело. На его лице выражение ужаса явно боролось с желанием удрать куда угодно, и как можно быстрее.
Поймав взгляд домового, я улыбнулся и отрицательно покачал головой, коротким кивком указав на кресло напротив себя, приглашая к беседе. Ослушаться он не посмел.
Домовой был обычным: ростом около четырёх футов, в коротких чёрных штанишках и чёрной же курточке; короткие волосатые ножки, длинные руки… Лицо его было почти человеческим, если бы не слишком большие чёрные глаза. По тому, что бороды у него не было, а весь он был покрыт уж слишком короткой и ещё бурой шёрсткой, мне стало ясно, что этот домовой был очень и очень молодым – ему от силы было лет двести. Я очень мало знал этот древний народ, но мы никогда с ними не конфликтовали. На планете они, кажется, жили всегда, с незапамятных времен. Знаю, что когда-то у них были свои города, и жили они в этом мире, но потом, во времена последнего большого ледника, они попытались уйти … Уйти в один из миров, которые так рядом, если знать к ним пути, но не смогли. Что-то напутали их колдуны и учёные, и это племя навсегда застряло между мирами. Но, как ни удивительно, они и ни сгинули, ни пропали.
Домовой пристроился в кресле напротив, вопросительно взглянув на меня. Страх с его глазищ стал уходить. Отломив крохотный кусочек пиццы, я положил его перед ним – жест вежливости. В еде домовой, живущий в кафе, нуждался так же, как рыба в зонтике. Кусочек пиццы тут же исчез, продемонстрировав для зрителей, случись они рядом, наглядный пример телепортации, а для меня – вежливое согласие поговорить.
К счастью, в кафе играла музыка. В крайнем случае, наш разговор мог сойти за мой разговор с котом. Люди ведь постоянно с котами разговаривают, никогда не озадачиваясь вопросом, насколько тем это нужно. Всё, что действительно важно, коты понимают без слов.
– Водяной озера мой друг, ты его знаешь? – спросил я.
В глазах домового мелькнуло удивление. Но он утвердительно и радостно закивал головой.
– Как его зовут? – едва слышным шёпотом спросил он.
Его голос шептал, казалось бы, прямо у меня в голове. Он проверял меня просто и незатейливо. И явно перестал меня бояться, поняв, что убивать его никто не собирается.
Я размышлял секунду. Знать Настоящее Имя – это очень серьезно. Такими знаниями не разбрасываются. В неправильных руках это может быть смертельно опасно, но водяной местного озера и этот домовой – были почти что родственниками, и, вне сомнения, друзьями. Да и знание Первого Имени, в конце концов, ничем серьезным не грозило, кроме возможности позвать.
И я назвал Первое из трёх Настоящих Имён Водяного.
Домовой радостно улыбнулся. Настоящее Имя мог знать только друг.
– Что ты хочешь знать? – прошептал он.
– Как тебя зовут? – спросив, я улыбнулся. Домовой мне нравился. Он не побоялся задать вопрос тому, кто был неизмеримо сильнее его.
– Его зовут Экра, и он мой друг, – услышал я ответ, сказанный не шёпотом домового, а вполне даже человеческим голосом. Женским. Подняв глаза, я на миг замер.
Передо мной стояла девушка. Очень красивая и очень юная. Миниатюрная. Ростом от силы дюйма 62-63. В чёрной джинсовой мини-юбке и чёрной же футболке на голое тело, плотно обтягивающей маленькую грудь. В чёрных кроссовках и с крохотной сумочкой чёрной же кожи через плечо. Волосы цвета воронового крыла спадали на плечи.
Её огромные зелёные глаза смотрели на меня и удивлённо, и испуганно. На шее у девушки висел кулон, который кому-то и мог показаться горным хрусталем на серебряной цепочке, но я отлично видел, что камень – настоящий голубой бриллиант чистейшей воды почти на три карата, а цепочка – белого золота.
Передо мной стояла та, следы ауры которой на стенах кафе я и принял за след тойху. И, к счастью, я ошибся, что было не удивительно – уж очень ауры были похожи.
Это же был человек. Вернее – почти человек. Люди веками называли таких ведьмами. И, как я успел увидеть, силы ведьмочка была невиданной. И, к счастью для меня, это была белая ведьма. Вот почему я ошибся в оценке следов её ауры на стенах кафе – что-либо подобное я видел лишь дважды за всю свою жизнь. И – белая ведьма! Бриллианты величиной с куриное яйцо находят чаще!
Я знал, что надо что-то сказать, но несколько секунд не мог сказать ни слова, безнадёжно утонув в её огромных зелёных глазах. Лишь с огромным усилием воли я заставил себя прошептать: я ждал тебя.
Повисла неловкая пауза.
И тут огромный рыжий кот на моих коленях вдруг перестал урчать и поднял голову над столом, недоуменно взглянув на подошедшую девушку. Он отлично заметил вмиг изменившуюся ауру вокруг нас.
– Рыжий чужих к себе не подпускает, – удивлённо сказала девушка, – он тут несколько приставучих клиентов едва на части не порвал. У меня большие неприятности потом были.
Но кот и не думал начать меня рвать. Блаженно зевнув во всю пасть и продемонстрировав клыки, которые с легкостью прокусили бы человеку ладонь насквозь, он требовательно потёрся о мою руку, прозрачно намекая, что надо бы продолжить его гладить. Когда же я послушно начал перебирать пальцами у него между ушами, это пушистое рыжее чудовище опять блаженно вытянулось на моих коленях и заурчало.