Огненный котёл (ЛП)

— Т-твою-то мать, — протянул он. — И что нам делать со своими шестидюймовыми пукалками, если шестнадцатидюймовок «Нельсона» оказалось мало?

Он приказал лейтенанту-сигнальщику передать сообщение капитану «Норфолка» Уилсону держать свои восьмидюймовки наготове. Ему же было приказано просто отделиться от основного флота и пристально следить за вражеским кораблем. Что он и делал.

«Шеффилд» был выбран для проведения очень особой операции. Этот корабль носил прозвище «Старая блестяшка», так как все принадлежности, обычно изготавливаемые из меди на других кораблях этого типа, на «Шеффилде» были из нержавеющей стали. Все ограждения, леера, сигнальные трубы, даже колокола были из стали, и корабль порой словно сиял на солнце, идя по морю. Но к сегодняшней операции это не имело никакого отношения. К ней имели отношение скорость, ходовые качества и, прежде всего, продвинутый радар, делавший «Шеффилд» идеальным разведывательным кораблем.

Антенна этого радара была установлена на вершине фок-мачты, и была прозвана впервые увидевшими ее матросами «вороньим гнездом после бомбежки». На корабле, на который он смотрел вдали, было намного больше разнообразных диковин. Он видел медленно вращающуюся антенну на грот-мачте, и становилось нехорошо от мысли, как далеко она может обеспечить обзор, сквозь непогоду, темноту, дым и огонь боя. Антенна, установленная в «вороньем гнезде» на «Шеффилде» казалась совершенно невзрачной.

Кларк завороженно наблюдал за тем, как корабль вышел из пролива, словно злобное чудовище из чрева кита. Он снова обернулся, бросив взгляд на ядро Флота Метрополии, обнажившись от вида строя линкоров, выстроившихся огромной стальной дугой позади него. Они шли со значительными интервалами. Огромные орудия сверкали на солнце.

Призрачный корабль все приближался. Затем он заметил, что тот изменил курс на пятнадцать градусов влево, чтобы разойтись с опасными скалами у мыса Спартел к западу от Танжера. Под таким углом его размеры стали еще более очевидны, и Кларк поймал себя на мысли, что восхищается твердой, но изящной красотой этого корабля, удивительным сочетанием мощи и стремительности. Тем не менее, орудийные башни, которые он мог разглядеть с такой дальности в бинокль, были не больше, чем его собственные. Он слышал о ракетах, даже сам получил повреждения, но все равно в это было трудно поверить.

После долгого и тяжелого пути по огненному котлу Средиземного моря «Киров», наконец, вернулся в Атлантический океан. Три часа назад адмирал Тови прислал им сообщение, что если корабль примет эскорт из двух британских крейсеров и отправится к острову Святой Елены, он согласиться на перемирие в обмен на нейтралитет на время войны. Адмирал Вольский был признателен за то, что им не придется вступить в бой этим утром, и никому больше не придется умереть. И у них будет тот самый остров! Поэтому он согласился занять курс, который позволил бы им обойти остров Фуншал, затем пройти мимо Пальмы на Канарских островах, и, наконец, мимо Рибейра-Гранде на островах Кабо-Верде, где береговые наблюдатели также могли бы подтвердить их движение на юг. Затем они направятся на юго-восток к Острову Святой Елены, где Великобритания хоронила своих монстров, и где провел свои последние дни в ссылке Наполеон Бонапарт.

Федорова это впечатлило. Он призывал Вольского принять предложение, но адмирала не нужно было убеждать. Он получил то, чего хотел — мир и покой далекого острова, на котором он и его экипаж могли отдохнуть, скрытые от посторонних глаз, и время на то, чтобы решить свою судьбу. Вольский согласился идти не быстрее двадцати узлов и не мешать работе британских радаров, при условии, что британские корабли не приблизятся к «Кирову» менее чем на пять километров. Он знал, что для морских орудий это была почти дистанция прямого выстрела, но доверился людям, сдержавшим свое слово после переговоров. Он хотел, чтобы война «Кирова» со всем миром закончилась, но, как и во многих подобных случаях, это желание осталось невыполненным, потому что у мира было иное мнение.

На пятый день после своего появления в Тирренском море, 15 августа 1942 года «Киров» прошел Гибралтарским проливом, смело проследовав мимо длинной дуги линкоров Флота Метрополии, четырех приземистых силуэтов практически идентичных кораблей, молча следящих за ним. Сверху доносился гул самолета с авианосца «Эвенджер», ведущего слежение с воздуха.

«Киров» направился на юг в сопровождении «Шеффилда» и «Норфолка», начав долгий семидневный переход. Они прошли намеченным маршрутом через спокойные воды близ экзотических островов у побережья Африки. На седьмой день, в который, как известно, сам Бог взял отдых, на горизонте появился густой туман вокруг далекого острова.

Согласно договоренности, они должны были встать на якорь у Сэнди-Бэй на южном побережье Острова Святой Елены, у подножия Пауэлл-Гут — высоких коричневых скал, поднимающихся над морем на высоту примерно 600 метров. За ними начиналась равнина и коричневые скалы, известные как «Врата Хаоса». Вольский следил за приближающимся островом с растущим любопытством. Карпов хмурился, будучи недоволен соглашением, но смирился. Федоров словно нервничал, периодически бросая взгляд на корабельный хронометр по мере того, как они приближались к острову в густом тумане. Тумане, который становился все гуще.

В пяти километрах по оба борта от них, вахтенные офицеры «Шеффилда» и «Норфолка» вздохнули с облегчением, будучи уверены, что долгий поход, наконец, закончился, и их задача была практически выполнена. Странный корабль вскоре будет передан под наблюдение специальной группы Королевского флота, которая заранее прибыла в Джеймстаун на острове Святой Елены. Вскоре крейсера смогут, наконец, развернуться и снова направиться на север.

Наблюдатели в последний раз смотрели через бинокли на изящный крейсер, скрывающийся в густом тумане. Вскоре с наземного поста на вершине Хай Ридж над Вратами Хаоса должны были доложить о том, что корабль встал на якорь. Затем «Шеффилд» и «Норфолк» займут позиции по обе стороны острова, причем оба капитана должны будут внести запись в журнал о том, что корабль прибыл на место интернирования, получить фотографические доказательства этого и доложить.

Королевский флот был полон решимости не дать их гостю никакого шанса уйти незамеченным. Из Джеймстауна уже были подняты три разведывательных самолета, следивших за обеими сторонами острова. Авиатранспорт «Пегас» также совершил дальний поход на юг, доставив в Джеймстаун еще шесть гидросамолетов на всякий случай.

Спустя ровно двенадцать суток после появления в 1942 году «Киров» подошел к затянутым туманом берегам острова Святой Елены… И исчез. Наблюдатели на Высоком Хребте ждали напрасно — им так никогда и не было суждено увидеть его в Сэнди-Бэй. Ибо другие врата хаоса открылись вновь, и атомный ракетный крейсер пропал, исчезнув из этого времени.

«Норфолк» и «Шеффилд» напрасно вели поисковую операцию весь день, как и все имеющиеся на острове самолеты, но не обнаружили ни следа. В отчаянии они даже отправили водолазов, на случай того, что «Киров» мог потерпеть крушение на подходах к острову в густом утреннем тумане. Ничего найдено не было.

Автомобиль быстро двигался по проселочной дороге в сторону величественной усадьбы, здания которой представляли собой причудливое смешение самых различных архитектурных стилей. Блэтчли-Парк, или «Станция «Х», была одним из десяти специальных объектов, созданных МИ-6, и официально являлась «Стрелковым клубом капитана Ридли», предназначенным для послеобеденной охоты на перепелов на площади в двадцать пять гектаров с ружьями и гончими. Реальностью была «Правительственная школа кодов и шифров», где блестящая команда мужчин и женщин занималась дешифровкой, обеспечивая жизненно важную для хода войны разведывательную информацию.

Оборудование включало цветные кодовые диски и более странные устройства, напоминающие шифровальные машины «Энигма», а также совсем непонятные приспособления, выдающие данные на длинных бумажных лентах в виде наборов черных точек различного размера. Блэтчли-Парк почти начало делать первые шаги в деле оцифровки аналогового мира в формах, пригодных для обработки первыми прототипами электронных вычислительных машин. Год спустя в усадьбе заработает первый компьютер «Колосс», с «мозгом», состоящим из 1 500 электронных ламп.