Страница 60 из 93
Разумов забыл, как дышать, когда остановился возле двери и услышал пронзительный Анин крик. Навалился резко плечом, отчего из глаз посыпались искры – боль согнула пополам. Разошлись швы на плече с характерным треском. Горячая влага поползла по спине.
Сделал вдох и, повернувшись, саданул в дверь другим боком. Она вяло задрожала, но не поддалась. Разумов несколько раз ударил ногой в область замка. Грохот стоял такой, что должны были услышать на первом этаже, но никто не шел на помощь. Словно все чего-то боялись.
Денис снова привалился, и неожиданно дверь захрустела и, сорвалась с петель, рухнула вперед и вздыбила пыль. Он увидел распростертую Аню, без одежды, с вывернутой за голову рукой, а лицо напоминало бурое месиво, спутанное в паутине русых волос. Злость залила горячей волной, в сердце лопнула невидимая струна, и боль затмила разум.
Дмитрий стоял у стены и ехидно скалился. Разумов напал сразу, нацелился в бледное лицо противника, но тот легко увернулся. Выкрутился так быстро, что Денис не успел опомниться и оказался зажат за шею так, что позвонки захрустели, а воздух в легких в миг закончился. Что есть сил напрягся, а затем оттолкнулся ногами от пола и влепил противника в стену. Пока тот замешкался, Разумов перехватил захват, за шею со спины. Приготовился умереть, если понадобиться, но сначала он должен наказать мерзавца.
Кто он? Что ему надо? Почему преследует? Темная догадка появилась в голове и спряталась. Некогда размышлять!
Дима не ждал и колотил Дениса локтем в живот, отчего запирало дыхание. От следующего удара, Разумов стек по стене, корчась от боли и харкая кровью. Враг вырвался из тисков. В бок впился острый носок туфли, что-то полоснуло по спине, и ошметки рубашки съехали с плеча.
– Разумов, я что тебе мало шансов дал? Тебе недостаточно? Сестру вернул с того света, неблагодарная тварь! – Дима кричал не своим голосом. И Денис вспомнил его. Как же он был слеп! Подпустил к Анне само зло. Сам виноват. Это он во всем виноват!
Из последних сил Денис встал на четвереньки, но, получив по ребрам острый удар, завалился набок. Захрипев, сглотнул липкий сгусток во рту со вкусом металла. Сквозь кровавое море, что заливало глаза, Денис уставился в паркетный пол. Он понимал, что для него и Анны все кончено. Больше не было сил подняться, не было сил отомстить. За нее… Хотелось кричать, но смог лишь засвистеть через разбитые губы.
Внезапно все прекратилось, яркий свет залил комнату и заслепил глаза. Денис плотно зажмурился, и прикрыл руками голову.
– Не-ет! Шания, ты должна быть моей! Так не может быть! Не может! – жалобно завыл Дмитрий. Рывком потянул Дениса за волосы и бросил в лицо булькающим голосом: – Знай, я вернусь за вами! У меня достаточно времени для этого!
И вихрем убрался из комнаты. Он мог все, Денис знал это прекрасно, и даже не удивился. Сейчас призрак дал им отсрочку, но когда он восстановится, защититься от его гнева будет невозможно.
Когда свет померк, Разумов с трудом подполз к Анне, на ходу обтираясь рваной рубашкой. Бледное лицо девушки омылось кровью, волосы спутались, ноги и живот в глубоких ранах, грудь... Денис беззвучно зарыдал, раскрошив от злости эмаль. Как ей помочь? Зачем оставил? Сам же впутал: неосознанно. Подписал договор и бросил ее в огонь. Сам.
Раны на теле Анны на глазах стали затягиваться. Разумов вздрогнул, коснулся ее кожи в том месте, где только что был глубокий порез. Не осталось и следа. Кровь превращалась в пыль и мелкой крошкой просыпалась на пол. Кто она? Почему призрак называл ее Шания?
Подобрав полотенце, Денис бережно приподнял любимую и потянул к себе, кривясь от боли, в которой тонуло сознание. Плечи согревала открытая рана, кровь струилась по спине и заливала пол. Укрывая девушку махровой тканью, он как ребенок радовался ее слабому биению сердца. Смеялся и плакал на ней, а на себя уже было плевать. Дрожащими руками вытер уголком полотенца кровоподтек на щеке Анны. Больно сдавило грудь от горечи и необратимости. Страшно представить, что ей пришлось пережить пока его не было. Она дышала едва слышно, словно не в обмороке, а во сне.
Плечо резко кольнуло, будто игла вошла под кожу. Денис сорвал остатки повязки, что наложила Лена, и уставился на старую рану и множество новых. Кожа на глазах скукоживалась и затягивалась, соединялись оборванные края, и на теле оставались лишь розовые полосы. Затем и они исчезали, оставив после себя только щекотное покалывание.
Из-под ресниц Анны лился белый свет, и Разумов коснулся губами ее век. Необычная, настоящая, и такая чистая, словно капля росы на траве. Он уверен, что это она, своей необъяснимой силой, излечивала его раны. Даже если она и не говорила «люблю» он чувствовал и знал, ведь сердце не обманешь. И сейчас уже не нужны были слова, не так остро, как в машине, когда признался. Когда хотелось провалиться под землю оттого, что она ушла от ответа. Сейчас же хотелось просто быть рядом. Наверное, из-за ее молчания и уехал: нужно было остыть, признать, что не зацепил ее настолько, чтобы прошептать «и я тебя». Но не сейчас. Когда она чуть не погибла у него на руках, ведь Денис знал, что пойдет следом, потому что не понимал, как жить без нее дальше.
Наивная мальчишеская радость затмевала разум. Она не может отдавать свои силы не любя, не может так сиять для другого. Только для него.
И другая мысль тревожила душу и заставляла Дениса съеживаться: «Я вернусь и убью вас обоих». И он вернется. Чтобы. Забрать ее.
Денис прижал Анну к себе еще сильней и, закрыв глаза, зарылся лицом в ее волосах. «Хочется провалиться в вечность» – вспомнил самые важные слова, сейчас всей душой желая, чтобы они исполнились. Вот бы рухнуть в никуда, вместе. Навсегда.