Страница 3 из 37
БОЛЬНИЧНЫЙ
«Для поддержания интереса к жизни годятся все способы, кроме тех, которые портят жизнь другим».
В скучной неторопливой очереди к терапевту сидел и тихо страдал Алик, непонятного возраста спортивный мужчина, при обращении к которому даже люди моложе его всегда говорили: «Молодой человек…». Его тяготило крайне ущербное душевно-телесное состояние. Пот собирался под шапкой угольных волос, скользил по лбу, исчезал, как дождь в скошенной пшенице, в густых бровях, оттого все более жирно блестевших, в них он накапливался, как в губке, а затем катился дальше на переносицу. Как только это происходило, Алик доставал из бокового брючного кармана скомканный носовой платок в цветочек, который запасливо прихватил, и обреченно утирался.
Привело нашего героя к кабинету терапевта желание взять справку о нетрудоспособности, в простонародье «больничный лист», и отдохнуть от работы. У него иногда наступало состояние, когда он не мог без неприязни смотреть на лица сослуживцев и на свое рабочее место. Тогда он прибегал к старому, не дававшему осечки способу, о котором ему поведал хороший знакомый за рублевым комплексным обедом:
– … Жена недавно грипп подхватила и собралась к терапевту. Я говорю: «Постой. Вместе пойдем». Она: «Ты ж не болен». Я: «Не переживай». Взял два горчичника, замочил их и наклеил себе на стопы. Поверх горчичников натянул полиэтиленовые пакеты, следом – носки. И мы пошли. Это средство я давно проверил. Температура через полчаса минимум тридцать семь с половиной, но тут все зависит от качества горчичников и от того, на какой участок тела их положить. У меня хорошо стопы реагируют, у других бедра… – надо пробовать. Эффект такой, что и насморк, и давление… и представляешь: мне, здоровому, дали больничный, а больной жене – нет! Я долго смеялся…
Чтобы не обмишуриться, Алик постоянно ставил горчичники одновременно и на стопы, и на бедра. После такой процедуры с мест, где стояли горчичники, обычно слезала кожа, как от сильного ожога, но она казалась вполне разумной платой за выходные. Вот только имелась в этой процедуре одна маленькая проблемка, о которой его знакомый почему-то умолчал: горчичники издавали запах, невзирая на полиэтиленовую изоляцию. Алик всегда опасался, что когда-то попадется врач, знающий такие фокусы, и, учуяв горчичный дух, образно говоря, пнет его из кабинета, Тогда шматки обожженной кожи будут ох как обидны, как и внушение начальства за опоздание на работу.
Поэтому не телесный жар волновал Алика и даже не то, что нестерпимо жгло стопы и бедра и он вертелся на скрипящем сиденье буквально, как тонко нарезанный картофель в кипящем масле, – его волновало вероятное разоблачение. Он изредка нагибался к коленям и принюхивался, что со стороны вполне походило на корчи крепко больного человека, и опять сиденье под ним скрипело, отправляя по коридору скудную симфонию его трагедии.
Алик был здоров и потому изредка с опаской поглядывал на шмыгающих носами, чихающих и кашляющих старушек, старичков и других препонных пациентов, сидевших впереди него по очереди.
«Как назло привалили. Некстати, – размышлял Алик. – Ведь, не дай бог, заразу подхвачу и вместо недели, проведенной на лыжне, получу унылое прозябание в квартире». Чтобы отвлечься от боли, пожиравшей его бедра, он опускал на них ладони и легонько поглаживал, почесывал. Старушки сердобольно поглядывали на него, сочувственно покачивали головами и опасливо скользили по сиденьям подальше.
«Боятся! Думают, что у меня чесотка, – оценил Алик. – Эх, слышно шуршание полиэтилена. Что ж, не могут нормальные пакеты выпускать?…»
Благо, что в долгой очереди есть что посмотреть и послушать, и отвлечься от своих несчастий.
Лишь только из кабинета врача вышла задумчивая старушка с бумажкой в трясущейся руке, как к входу в кабинет, мигом набрав спринтерские скорости, устремились одновременно мужчина и вполне приятная женщина. Мужчина оказался быстрее и пронырливее. Приятная женщина, нервно подергивая веками, остановилась возле закрывшейся двери. В этот момент, весьма кстати для заскучавшего болеющего общества, из кабинета появилась медсестра.
– Это что такое?! Почему мужчина без очереди? Я тут с восьми утра, он позднее, а заскочил вперед, – резанула словом очередница, женщина вполне приятной наружности.
– Он по талону, – невозмутимо, как автоответчик, откликнулась медсестра.
– А женщина, что перед ним, тоже заходила к вам без очереди, – напомнила очередница.
– Не надо было пропускать, – упрекнула медсестра
– Так вы же сами ее вызвали… – начала повышать голос очередница.
Медсестра исчезла за дверью, а по коридору полетели разговоры:
– Еще и знакомых пропускают.
– Здесь пока достоишься, так грипп и сифилис подхватишь, а ведь мне только давление измерить.
– Я видел, как она занесла еще четыре карточки. Сейчас знакомые подойдут.
– Эх, лучше водки с перцем выпить, чем тут сидеть…
– Что-то долго.
– Она слушает. Долго слушает…
«Что ни бабка – то минут двадцать!» – мысленно добавил Алик, вытирая пот с лица.
Он уже бессознательно покачивался, все сильнее тер ноги, стараясь унять жар на бедрах, и чувствовал: еще немного, и он либо завоет, как собака, либо встанет и уйдет из поликлиники, совсем уйдет и будь что будет за прогул, либо отключится от реальности и упадет прямо на пол. Тут кто-то постучал по плечу. Алик повернулся. На него смотрела старушка, на сморщившемся от времени лице которой застыла печать болезненной грусти, но в глазах светилась жалость не к себе, а явно к нему, к Алику.
– Молодой человек, сердце разрывается, глядя на вас, – сказала она. – Заходите без очереди вперед меня. Да и остальные не звери, небось.
– Так столько еще… – начал было Алик, как его оборвала сочувственная разновозрастная разноголосица, полетевшая со всех сторон. Мол, заходите, мы подождем, раз вы так страдаете. Алик изнемогши поблагодарил всех, а в душе расхохотался: «Надо же до чего дело дошло. Больные здоровому очередь уступают. Даже неуступчивые старушки разжалобились. Видать, хорошие горчичники попались».
На такую наглость, как в этот раз, Алик решился впервые: он собирался получить больничный у терапевта не со своего участка. Из-за повального воздействия вируса его предпенсионная бесконечно добрая докторша, чьей сердечностью он неоднократно пользовался и даже привык к этому, сама заболела. Это выяснилось уже в регистратуре. Алик предполагал, что на выдачу больничных листов у врачей имеется норма, которую превышать нельзя, что к чужим больным они предельно строги, но не возвращаться же – постыдно.
«Зато, если получится, – вдохновлял он себя, – будет суперпобеда. Это как экзамен горчичному средству».
Дверь в кабинет открылась. Вышло нечто больное, чему Алик не уделил внимания. Он устремился к белым халатам, светлым, как лик ангела в черной космической бездне, и плюхнулся на стул. Терапевтом оказалась средних лет фигуристая женщина с насмешливыми глазами.
«Попался», – подумал Алик и замер с градусником под мышкой.
– На что жалуетесь? – спросила врач.
Симптомы простуды Алик знал наизусть, он рассказал их четко, как пионерскую клятву на линейке, но, когда врач приблизила к глазам стеклянную палочку градусника, занервничал.
– Тридцать семь и восемь, – сказала врач медсестре.
«Слава богу, сработали горчичники. Рубеж преодолен, – подумал Алик. – Никуда не денется – больничный даст».
– Откройте рот, – попросила врач и придавила язык Алика металлической ложечкой, придавила еще раз, что-то высматривая… В конце концов откинулась на спинку стула и скептически выдохнула:
– Ничего не понимаю: температура есть, а горло чистое, насморка нет…
Алик бы побледнел, если бы его ноги не грызли горчичники до легкого помутнения рассудка и непрошибаемого покраснения лица. В этот раз насморк действительно почему-то не появился. Тем временем врач измерила его давление…