Страница 36 из 236
Тишина. Я смотрю на вампира, вампир смотрит на меня… Искра, буря, бе… жать отсюда надо, пока не случилось ничего непоправимого!
Но блондин отмер довольно быстро, взгляд его из слегка обескураженного превратился в совершенно спокойный, словно порывистый ветер сначала всколыхнул свежую зелёную траву, а затем резко стих.
─ Что ж, вот оно как получилось, ─ задумчиво протянул он, а потом тяжело вздохнул, ─ давай договоримся: я расскажу тебе всё, что ты захочешь знать, но не сегодня. Сама понимаешь, сколько здесь лишних ушей. Ладно?
─ Хорошо, ─ согласилась я. ─ Но скажите хотя бы, стоило оно того? Моё спасение.
─ Ты даже не представляешь, кудряшка. Ни дня не пожалел.
И он ушёл, явно веселясь, оставив после себя дикое желание вцепиться ему в горло зубами!
Я же, постояв ещё немного и успокоившись, бросила последний взгляд на картину и решила вернуться в шумный зал, надеясь, что меня минуют неприятности.
Но моим надеждам не суждено было сбыться. Я едва сошла со ступенек, как буквально из ниоткуда возникла мужская рука, при этом бережно обхватив мою чуть ниже локтя, и ненавязчиво прижала к довольно крепкому, хоть и худощавому телу, упакованному в абсолютно чёрный костюм.
─ Прошу прощения, но Вы просто обязаны спасти мне жизнь! ─ почти отчаянно заявил некто брюнетистой наружности приятным баритоном, явно спасаясь от какой-то навязчивой особы.
─ Вот именно сейчас? ─ не успев даже испугаться, обречённо поинтересовалась я у незнакомца, отмечая краем глаза, что до полуночи оставались считанные минуты. В тот момент я сама нуждалась в спасении, потому как чувствовала, что начинаю паниковать от прикосновения мужчины. И хоть оно и не вызывало у меня сильного отвращения, страх понемногу завладевал сознанием, грозя оголить мои нервы, а это могло закончиться срывом прямо на глазах у сотни людей.
─ Вы в порядке? ─ ненавязчиво поинтересовался мужчина. В прорези чёрной маски, вдоль которой серебрился узор в виде терновника, скрывающей почти всё лицо, виднелись глаза цвета стали, и мне так не хотелось, чтобы они заметили мою слабость.
─ Я бы описала своё состояние, как угодно, но «в порядке» явно не те слова.
Я ощущала, как на лбу стал выступать пот, и как противные мурашки начали бегать по всему телу, отзываясь на такое близкое соседство с незнакомцем. Одна его рука покоилась на моей пояснице, другая держала мою влажную ладонь, но он был тактичен и особо не вдавался в расспросы о моём самочувствии. От него пахло смесью корицы, жасмина, сандала и каких-то свежих фруктов, что не вызывало у меня неприязни. Я бы даже поставила себе пятёрку за самообладание, потому что не ожидала от себя почти спокойствия, находясь в сильных руках какого-то незнакомца.
А руки и правда были сильными: под моими ладонями ощущалась мощь дикого зверя, воина, живущего тренировками, и понимание этого одновременно пугало, но и вызывало чувство защищённости. Я себя так чувствовала только с братьями, поэтому странным и непривычным для меня оказалось ощущение почти полного доверия к этому типу с моей стороны. Это нереально. Немыслимо. Будто это и не я вовсе.
─ Тогда нам остаётся только притвориться, что всё хорошо и следовать за музыкой, ─ произнёс он, уверенно двигаясь и ведя меня. Группа на сцене как раз начала играть одну из своих медленных печально-романтичных песен, где вначале плакала скрипка, затем вступали клавиши, а к ним добавлялись ударные, и под конец солист поражал игрой на электрогитаре.
Когда-то, в далёком детстве ещё до того жуткого события, отец или Демьян постоянно учили меня танцевать. Будучи совсем маленькой, я вставала босыми ступнями на ноги папе или брату, и мы кружились по комнате, и не важно, была музыка быстрой или медленной – я радовалась таким моментам. Вот и сейчас в моей душе странным образом разлилось тепло от этих воспоминаний, пусть рядом со мной был совершенно чужой человек.
Сквозь громкую музыку послышался бой часов, и внутри у меня всё оборвалось от пугающего предвкушения дальнейших событий. Народ вокруг, предчувствуя что-то весёлое, возбуждённо зашептался, и я поняла, что они все ждали именно этого момента.
─ Прошу простить меня. Это традиция, ─ на грани слышимости сказал брюнет, наклоняясь ко мне, и от этого тона мурашки побежали по позвоночнику. Я почти почувствовала его дыхание, замерев в его руках, как пойманная в силки птица, будучи не в силах вырваться. Его губы приближались с неотвратимой уверенностью, а когда коснулись моих, время для меня в тот миг остановилось.
Я слышала, как часы отбивали полночь где-то вдалеке, хотя они висели совсем рядом, и ощущала лишь мягкие, но настойчивые прикосновения тёплых губ. Поначалу он явно не собирался заходить так далеко, но что-то резко заставило его углубить чёртов поцелуй, а я, будто находясь под гипнозом, позволила это, забывая про все свои страхи. Мне вдруг стало наплевать, что, возможно, этот мужчина не человек, что он может причинить мне самую страшную боль на свете, но я не могла вывернуться из кольца этих надёжных рук. Когда ты живёшь в мире без прикосновений, любое касание превращается в пытку, но сейчас для меня всё было далеко не так…
Поцелуй вскоре грозился перерасти в нечто неприличное, а наши тела были прижаты друг к другу так тесно, что я могла чувствовать и даже слышать биение его сердца, хотя оно могло оказаться и моим. Я уже не различала...
Но ничто не длится вечно. Часы пробили ровно двенадцать раз, и с приходом полуночи магия момента разрушилась. В тот миг, когда наши губ перестали соприкасаться, а музыка стихла, и вместо неё раздались восторженные аплодисменты изо всех частей зала, а с улицы грохот салюта, я очнулась, чтобы в следующий миг оцепенеть. Брюнет поцеловал мою руку, благодаря за танец, и отошёл, но я оказалась в состоянии ступора не из-за этого. С балконов третьего этажа, словно крупные снежинки, слетали цветы вишни вместе с оставшимися журавликами, и подсознанием я понимала, что это постарались маги, а цветущей вишни нигде не найдёшь в это время года, но…