В лесной чаще

Конь, на котором восседал индус, проявил не шуточную прыть, поднявшись на дыбы он принялся наносить передними копытами удары по муравью, и пару раз ему удалось здорово попасть по самой голове насекомого, что подействовало лучше пулевого ранения, заставив насекомое на время отступить. Однако, ещё два муравья повалили коня, впившись ему в бока и опрокинув на землю. У наездника не было никаких шансов спастись. Он едва успел оказаться на ногах, когда его настиг муравей, получивший несколькими секундами ранее удары копытами по голове.

Вопли убиваемых методом разрывания на части мужчин длились не долго, и Пьер понимал, что нельзя было упускать этот момент. Она вывел оружие вперёд, перехватив рукоять пистолета двумя руками и прицелился, выбирая в качестве первой цели соратника Кхамапа, поскольку этот индус уже держал своё оружие наготове.

Задержав дыхание, Пьер спустил курок пистолета, раздался оглушительный звук выстрела и мужчина впервые в жизни ощутил, как отдача действует на руки в момент выстрела. Пистолет подбросило кверху на считанные секунды, после чего, благодаря ригидности мускулатуры рук, оружие вернулось более-менее в исходное положение.

В воздухе, перед самым лицом Пьера появился едкий запах порохового газа. В первые несколько секунд мужчина полагал, что он промахнулся, ведь он ожидал, что в случае удачного выстрела, наездник должен был непременно упасть с коня. Этого не произошло, мужчина остался в седле, однако из его рук выпала винтовка и он недоумевая посмотрел на свои одежды. Алое пятно крови расплывалось по его одежде, щедро выступая из раны в груди.

Кхамап сам был поражён не меньше раненного мужчины, он несколько мгновений смотрел на своего товарища, который начал вдруг медленно опадать с коня. Затем индус повернулся к Пьеру, одновременно выбрасывая в его направление руку с пистолетом и производя выстрел. Мужчина успел вовремя скрыться за своим укрытием.

Очевидно, стреляя навскидку, Кхамап попал в камень, и с того расстояния, на котором он находился, выпущенная им пуля срикошетила, вернув стрелку несколько граммов свинца. Кхамап громко застонал, упав на землю. Пьер услышал это и несколько мгновений не мог поверить в произошедшее, наконец он украдкой выглянул из-за укрытия. Кхамап лежал на земле, легко раненный, он был занят тем, что вместе со своим товарищем, отбивался от наступавших на них гигантских муравьёв.

Индусы что-то кричали и расстреливали все имевшиеся у них патроны, что не приводило к сколь либо желаемому результату. Через мгновение Пьер наблюдал, как несколько насекомых растерзали обоих мужчин.

Однако в этом событии не было никакого благого предзнаменования для самого Пьера. Со смертью Кхамапа и его головорезов, муравьи, казалось, не были удовлетворены местью за беспардонное нарушение их векового уклада жизни. Ещё четверо насекомых подоспели с поля, и теперь шесть тварей окружали скалу, на которой оказался Пьер. Бежать было некуда. Насекомые подняли кверху свои головы, и их антенны довольно забавно шевелились, зондируя пространство.

В этот момент Пьера терзала дилемма, что ему следовало делать теперь. В его обойме оставалось только четыре патрона. Даже если бы пистолет мог причинить хоть какой-то вред насекомым, то он всё равно не сумел бы убить всех, вокруг скалы суетились шесть особей. После увиденного, как муравьи расправлялись со своими жертвами, Пьер попросту не мог не думать о том, что возможно ему стоило бы оставить пули для себя. В таком случае, и одной должно было быть достаточно.

Муравьи стали пробовать передними парами своих конечностей подняться на скалу. Сомнений быть не могло, ещё немного и они смогли бы это сделать. Пьер встал в полный рост и уже приготовился принимать самое важное решение в своей жизни, как вдруг вспомнил свой сон или видение, в котором он видел себя на скале, с оружием в руке, отрезанным от всего остального мира бескрайним простором неба.

Один из муравьёв внезапно рванулся вверх, работая конечностями с такой интенсивностью, что он тут же оказался возле Пьера. Инстинктивно попятившись, мужчина не заметил, как за его спиной уже закончились все возможные опоры. Он сорвался и упал вниз, чудом избежав удара головой о выступавшие валуны.

Уже на земле, мужчина перевалился с одного бока на другой, попытался встать но тут же оступился и упал спиной назад, наткнувшись на каменную поверхность большого валуна. Он ещё успел ощутить то, какой горячей была эта поверхность, прежде чем всё его существо сковал ледяной страх. Перед ним, на расстоянии полутора метров стоял муравей, который приблизившись ещё плотнее, буквально вперился в Пьера своей головой. В следующий же момент насекомое замерло, а его антенны принялись медленно двигаться, едва не касаясь головы Пьера.

Мужчина зажмурился в ожидании волны боли, с которой насекомое приступило бы разрывать его на части, однако, ничего подобного не последовало.

Муравей и не думал причинять Пьеру вред. Выждав несколько самых напряжённых секунд в своей жизни, мужчина постепенно раскрыл глаза, чтобы увидеть перед собой фасеточные глаза-полусферы. В отличие от органов зрения многих других насекомых, у этих муравьёв глаза напоминали идеальные, чёрные как отполированный жемчуг, полусферы. Пьер успел удивиться, почему он не видел в этих поверхностях своего отражения, и даже лучи яркого солнца поглощались этими глазами, вместо того, чтобы отражаться от них.

Спустя какое-то время, Пьера ослепила вспышка, появившаяся внезапно и словно заливая его сознание, при этом мужчина не испытывал ни боли ни каких либо ещё неприятных чувств.

Когда он вновь смог видеть, он сразу же понял, где он находится. Вокруг царила темнота, казавшаяся абсолютно непроницаемой для его органов чувств, однако, при этом, он ощущал как само пространство вокруг вибрировало, являясь единым организмом – некой совокупностью.

Когда он ощутил какое-то движение перед собой, он уже догадывался, чем это окажется в следующее мгновение. Пьер предстал перед огромной, в его человеческом понимании, в соответствии с привычными ему человеческими мерками, королевой-маткой муравьёв.

Это было то самое создание, образ которого мужчина видел в своём видении, явившемся ему в детстве.

Гигантское насекомое, верхней частью своего туловища сильно напоминало остальных муравьёв, разве что обладала не столь развитыми конечностями и его мандибулы были намного слабее, нежели те, коими обладали муравьи-рабочие. За верхним туловищем следовало огромное брюшко, имевшее вид непостижимой, белёсой, пульсирующей массы, дающей жизнь всей колонии насекомых.

Королева некоторое время смотрела на Пьера, прежде чем её мандибулы совершили несколько движений, вторя куда более замысловатым движениям её антенн. В результате этой манипуляции, в один миг, всё окружающее пространство вспыхнуло ярким, золотым светом. Пьер увидел, как в стенах огромного свода были установлены сотни, нет, тысячи золотых самородков. Теперь эти куски необработанного металла излучали концентрированный свет дневного солнца, который не просто растворял тьму, но выполнял куда более значимую роль, этот золотой свет дарил необходимое тепло, которое обогревало огромное детородное брюхо королевы-матки. В этот момент Пьер вдруг понял, зачем муравьи ежедневно вытаскивают самородки на поверхность, и какую цель они преследуют денно и нощно, выполняя свою монотонную работу. Вопреки всем тем предположениям, что мог позволить себе профессор Баллард, золото муравьиных холмов играло куда более витальную роль, приобретая при этом совершенно сакральный смысл.

Но ещё более невероятным открытием для Пьера стало то, что королева-матка, могла с ним говорить, обмениваясь скорее мысленными образами, нежели речью, поскольку исторгаемые гигантским насекомым звуки не могли найти смыслового отклика.

– Тебе не следует опасаться того, чему ты не угрожаешь. – принял Пьер смысловой посыл от насекомого, не решаясь ответить, будучи полностью заворожённым происходящим.

– Но ты сильно изменился, с нашей последней встречи. До тех пор, пока обратные ходы свободны, спаси самого себя.